Юрьев в очередной раз кивает мне в знак прощания, после чего, отворачивается к компьютеру с таким видом, словно меня тут больше нет.
На улицу выхожу вымокшей насквозь. По мне, пот ручьем течет. Нервы. Свитер хоть выжимай. Поплотнее стягиваю пальто, и пару минут стою под порывами зимнего ветра. Дышу.
Мне необходимо привести мысли в порядок. Я не могу вернуться домой настолько разбитой, кажется, этот разговор вытянул из меня все силы. Но еще, еще, вселил какую-то крохотную надежду. Что если он разберется? Что если в этот раз все получится?
Адвокат сказал, что Дениса тоже таскали на допрос. Правда сам Соколов об этом умолчал. Хотя…я и не спрашивала.
Домой приезжаю с улыбкой на лице, может быть и показной, но это лучше понурой и вечно несчастной мамы.
Как только оказываюсь дома, мою руки, и сжимаю сына в стальные объятия. Мы провожаем бабушку, ужинаем, а потом размещаемся на полу в гостиной. Киру год и два, он пошел в одиннадцать с половиной месяцев, и последние два, моя жизнь, в связи с этим событие, усложнилась. Мой маленький проныра, готов разгромить полдома и залезть во все доступные его носику щели.
Кирилл в очередной раз рушит пирамидку из кубиков, а я отвечаю на Таткин звонок.
— У меня для тебя такая новость, — заявляет Свобода таким заливистым и до безумия счастливым голоском.
— Что случилось?
— Вы дома? Я сейчас заеду и все расскажу.
82
Татка, как и всегда влетает в квартиру словно ураган. Бойкая, веселая с кучей подарков для Кирилла.
— Привет, — касается губами моей щеки, — шикарно выглядишь.
— Спасибо, — забираю из ее рук многочисленные пакетики.
— Кирюха еще не спит?
— Нет, в гостиной развлекается.
— Я его за этим диваном, даже не заметила.
Свобода опускается на коленки рядом с ребенком, помогая собрать ему пирамидку.
Растираю запястья, присаживаясь на боковую спинку дивана.
— Ты сказала у тебя новость…
— Ой, прости. Как увидела пирожочка…
Наташа поднимает взгляд, отвлекаясь от Кира.
— Я сегодня разговаривала с одним человеком, короче, ту девицу, которая и есть наш главный свидетель — нашли.
— Где?
— Случайно. Она в аварию попала, там с лицом проблемы, нужна была пластика.
— Ужас какой…но как ее…
— Все до неприличия просто. Ее мать обратилась в клинику, где работает мой хороший друг. Он хирург. Громов, может, слышала?! (Степан Громов — гл. герой романа «Погрешность»)
— Нет.
— Так вот, у матери это девчонки то ли шок был, то ли поехала она, неясно. Но в этом своём состоянии, она в кабинете у Степки такое несла. И про несправедливую жизнь, и про то, что зря деньги взяли, зря прятались. Нужно было признаться, правду сказать, а то теперь невинный человек в тюрьме сидит. Она ему так и сказала, знаете боксера, Соколов который, он же из-за нас там… вот видимо нас Бог и наказывает, — Татка громко выдыхает, — Ну, а так как мы со Степочкой на эту тему пару раз болтали, прости, не могу я язык за зубами держать, он мне и позвонил.
— А ты?
— А я сегодня уже была у Юрьева.
— Как ты к нему попала?
— Помогли. Не суть.
— А с девушкой что? Ей помогут?
— Да помогут, Громов спец в таких операциях. Сделает ей новое личико, к тому же деньги у них есть. Конечно, суперкрасоткой она с первого раза не станет, но я считаю, что за дело.
— Тата!
— Что? За все нужно платить моя дорогая! Короче, следак установил ее личность и уже летит в Питер.
— Так быстро?
— Ну не совсем. Думаю, пару месяцев Дену еще придется побыть там…
— Значит, это была даже неслучайность. Все действительно подстроили…А если не выйдет?
— Выйдет! Они, кстати, из Сибири откуда-то. Ну мама с дочкой. Все это время в какой-то деревне жили и не высовывались. У самих пару миллионов на кармане, а жить в конуре пришлось. Прятались. И от ментов, и от тех, кто заплатил.
— Ну такая себе жизнь.
— Сами выбрали. Точно, новость номер два!
— Есть что-то еще?
— Один мой знакомый намекнул, что тебя номинировали на участие в премии.
— Какой?
— Мама-блогер года, как-то так вроде. Считаю что над названием им ещё нужно поработать. Я в подробности не вдавалась, но жди приглашения.
— Неожиданно…
Когда Татка уходит, я еще очень долго размышляю над ее словами. Неужели в этот раз все получится и Дениса выпустят? Неужели докажут, что он невиновен?
Я так верю в это. Так жду. Но вместе с тем, до ужаса боюсь. Боюсь что это очередная несбыточная мечта. Если и в этот раз все покатится в пропасть?
От этих мыслей бросает в дрожь. Начинается паническая атака. В начале, когда Дениса только посадили, я ловила их по несколько раз в неделю. Кости ломило, тело будто бы не мое. Когда сидишь, и словно смотришь на саму себя со стороны. Тебе так страшно. Зубы стучат. Иногда даже поднимается температура. Организм крутит с такой силой, что хочется кричать. Орать от этой псевдо боли и бессилия.
В такие моменты я всегда вспоминала прошлое. Акцентировала на нем все внимание, словно пыталась обмануть свой разум и показать ему, что все отлично. Что мне хорошо и паника совсем ни к чему.
Ужасно сталкиваться с этим вновь. Впиваюсь ногтями в одеяло, представляя перед собой лицо сына, она быстро размывается. Сменяется картинкой из моего воображения, такой сочной, красочной. Будто бы мы, все втроем гуляем в парке. Заснеженном парке. Под ногами хрустит снег, а солнце дарит белым крупинкам невероятный блеск.
Надежда на то, что это станет правдой уже в скором времени, окутывает тело таким приятным теплом. Дрожь исчезает, как и холод, что сковал конечности. Прикрываю глаза, ощущая его прикосновения словно наяву. Будто Денис и правда здесь. Рядом.
Откидываюсь головой на подушку.
Полтора месяца спустя…
— …еще раз, огромное спасибо. Без моей аудитории не было бы и меня.
Контрольная улыбка, позинг на камеру, и медленные шаги в сторону лестницы.
В руках стеклянная статуэтка. Первая награда. Не в артистической сфере, конечно, но с чего-то же нужно начинать…
Внутри такая вера в себя и безграничное счастье. Возможно, для кого-то, подобные вещи, ничего не значащая мелочь. Но не для меня. Больше года в аморфном состоянии. Больше года слез и бессонниц. Дурных мыслей. А теперь хоть что-то хорошее. Хоть какая-то победа. Да не там, где так сильно хочется…но все же.
На фуршет не остаюсь, сразу беру такси и еду домой. Сегодня Кир с няней. Дарья Георгиевна подхватила простуду, а моей мамы в городе нет. С Олькой же, за последнее время, наши отношения стали еще более натянутыми. Сестра с головой растворилась в победах мужа, и мы с ней практически не пересекаемся. А если и встречаемся, то ограничиваемся общими фразами. Кажется, ее раздражает, что мама смирилась с моим выбором и даже, его приняла. Я как много раз «до», смогла настоять на своем.
Оля же продолжает строго следовать маминым указаниям. Мучается от этого, но по-прежнему, даже не пытается сопротивляться.
Поднимаюсь на свой этаж. Открываю квартиру, снимаю туфли и вешаю в шкаф пальто.
Инна Романовна выглядывает из детской с приветливой улыбкой на лице.
— Вы рано, я думала, отдохнёте подольше.
— Что-то не хочется.
— Мы там с Кирюшей печенье испекли. Чай будете?
— Спасибо большое, я потом. Можете идти, не хочу вас задерживаться.
— До свидания Ксения Вадимовна.
Инна Романовна переобувается, застегивает крупные пуговицы на шубе и попрощавшись выходит за дверь. Замечательная женщина. Она приходит нечасто, один-два раза в неделю.
Ей сорок пять, за плечами колоссальнейший опыт работы с детками. Когда я только ее нашла, не могла поверить, что чужой человек, с такой теплотой может относиться к моему ребенку.
