— Значит, придется менять прозвище, — выдал Грач.
— Вот как? — обомлела я. — Не злишься даже?
— Злюсь, — сказал он. — Еще как, Птичка.
— Я думала, ты меня прибьешь, а потом прикопаешь прямо на финише трассы, — хмыкнула я.
— Сложно, когда тебя обставляют в любимом деле, а еще сложнее, когда это делает твоя девушка. Но я переступлю через это, дай время. Или мастер-класс, но только после повторного экзамена по вождению. С такими выкрутасами я тебя за руль больше не пущу.
Вот так вот просто Грач сумел отнять у меня дар речи.
— Выходит, я твоя девушка? — едва справилась я с одеревеневшим вдруг языком.
— Моя, — уверенно заявил Дима. — Девушка. Женщина. Птичка. Есть возражения?
Его объятья стали только крепче, а от прикосновений мужских рук в моем теле разгорался настоящий пожар.
— Неожиданно, — улыбнулась я. — Возражения…
— Не принимаются, — заключил за меня Грач, как только я сделала вид, что крепко задумалась. — Я уже никуда тебя не отпущу.
— А я думала, что эта ложь встанет между нами, — призналась я.
— Я не настолько глуп, чтобы променять тебя на глупые обиды по поводу уязвленного самолюбия, — хмыкнул Дима. — Но, надеюсь, больше таких сюрпризов ты мне устраивать не станешь.
Я смерила мужчину долгим взглядом и на этот раз не стала сдерживать порхание бабочек, что появлялись у меня в его присутствии.
— У меня больше нет от тебя тайн, — предельно честно ответила ему я. — Это последняя. Мне самой было тошно оттого, что не могу с тобой быть до конца откровенной. Ложь отравляет любые отношения.
Грач нахмурился.
— Я слишком долго барахталась в иллюзии любви, и теперь мне сложно заново довериться кому-то.
— Я не обижу, — сдавленным голосом пообещал вдруг Дима. — Ты для меня, Марго…
— Да? — жадно заглянула ему в лицо я.
В глазах Грача уже был ответ, но он его не озвучил. Вместо этого впился в мои губы неистовым жадным поцелуем. Точно все время мира вдруг стало утекать сквозь наши пальцы, а мужчина пытался задержать нас в этом прекрасном миге.
Мы нашли способ, как выплеснуть этот адреналин после гонки. Грач заставил меня кричать от удовольствия прямо там, в его машине, посреди шоссе. В свидетелях нашего счастья были лишь ночь, звезды и лес.
Именно там я наконец призналась себе, что люблю этого странного, неподходящего мне мужчину. Страстно. На разрыв. Вопреки.
И хоть никто из нас не озвучил слов признания, но взаимность незримо витала между нами.
— Я думала, он тебя сожрет, — смеялась Кэт двумя неделями позже, аккурат на вечеринке, которую я устроила для стритрейсеров. — Никогда еще не видела Первого таким взбешенным.
— Он и сожрал. Только немногим позже, — подмигнула я девушке. — Если ты понимаешь, о чем я…
— О! — выпучила глаза Чернова и отчего-то даже немного покраснела, словно никогда и не строила из себя прожженную жизнью стерву. — Как у вас все интересно, значит… А подробности?
— Их не будет, прости, — пожала плечами я. — Личная жизнь на то и личная, что должна оставаться за закрытыми дверями.
Катька скривилась, состроила разочарованную мордашку, но разжалобить ей меня не удалось.
— Наслаждайся вечером, Кэт, а мне надо проверить, как там дела у остальных гостей, — нашла я повод сбежать от ненужных расспросов.
На самом деле вечеринка была в самом разгаре, и все шло без сучка и задоринки. Мы с Акуловым в свое время изрядно постарались, чтобы минимизировать неприятные сюрпризы в работе клуба.
Около сцены танцевала Васька, которую я пригласила развеяться, а Грабовский — незваный гость — коршуном следил за каждым ее движением от барной стойки, где дегустировал мою выпивку.
У лестницы на второй этаж меня перехватил Грач.
— Ну как тебе? — спросила я у своего мужчины.
— Я знал, что лучше тебя с этим никто не справится, — приобнял он меня.
Хоть я и сама видела, что все проходило по высшему разряду, но его похвала была очень приятной.
— Решила подняться в кабинет? — шел Грач за мной следом. — Мне как раз нужно кое-что с тобой обсудить, дальше оттягивать некуда.
— Здесь что-то слишком шумно для меня сегодня, — вымученно улыбнулась я. У меня вдруг разыгралась головная боль, начало мутить, и неистово захотелось сбежать от толпы, хотя я всегда любила быть внизу и наблюдать не со стороны, а с позиции гостя. — Пойдем, там и обсудим.
Грач кивнул, но при этом словно бы окаменел, и это вселило в меня какую-то странную тревогу.
Едва мы с Димой переступили порог моего кабинета, как я стремглав помчалась в туалет, где меня почти вывернуло наизнанку.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил меня Грач, поддерживая и помогая умыться.
— Наверное, отравилась чем-то… — расстроилась я. — Или переработала. В последние дни мне приходится постоянно бороться с тошнотой.
— И почему я об этом не знаю? — нахмурился Дима. — Нужно показаться врачу. Со здоровьем не шутят, Птичка.
— Не хочу в больницу. Ничего серьезного со мной не случилось, просто беспорядочное питание сказывается, — не соврала я, ведь грешила таким постоянно.
Яга уже устала ругать меня за такой образ жизни и пугать появлением гастрита. Видимо, накаркала.
— Марго, — покачал головой он.
— О чем ты хотел поговорить? — выдохнула я, присаживаясь в кресло и закрыв глаза.
— Ни о чем, — отозвался Грач. — Это подождет. Как ты? Совсем плохо?
— Поехали домой, а? — попросила его я, и Грач сдался.
В эту ночь мне помог ромашковый чай и объятья любимого мужчины. С утра тошнота отступила, но не успела я обрадоваться, как к вечеру она опять вернулась. Так длилось с неделю.
Плохое самочувствие преследовало меня то утром, то днем, то вечером. Причем как накатывало самым неожиданным образом, так и отпускало. На гастрит это уже не было похоже — даже мне пришлось признать очевидное.
От Грача эти нелады со здоровьем мне худо-бедно пока удавалось скрывать, но себя обманывать уже нет. Поэтому я и решилась сделать тест на беременность, а потом столкнуться с жестокой реальностью, где не только этому ребенку нет места, но и наши отношения под запретом.
ГЛАВА 23
Богдан сопел во сне. Смешно складывал губы трубочкой, причмокивал и фыркал, словно маленький ежик. Он крепко прижимал к себе игрушку-пони, будто даже ночью не хотел с ней расставаться. Эта его любовь к лошадям меня удивляла и умиляла одновременно.
— Мой любимый «же ребенок», — прошептала я и улыбнулась. — Мое счастье.
Я погладила сына по голове, поцеловала в лоб и вышла из спальни, закрыв вместе с дверью доступ к непрошеным воспоминаниям. Не надо было все это в голове перебирать — только больнее себе сделала.
Какая женщина умудрится дважды в одну реку войти или с разбегу расквасить лоб о те же грабли? Только настоящая дура.
Я никогда себя к таким не причисляла, думала: выросла, стала сильнее, подозрительнее. Но вот наивную дуру, как оказалось, из себя не вытравила. И опять поплатилась.
«За что только? — никак не находила ответа я. — За то, что вновь поверила в возможность быть счастливой? За то, что полюбила?»
Эта любовь к Грачу горчила сейчас у меня на языке и давила камнем на грудь.
— Маргош, может, покушаешь хоть что-то? — выскочила из-за угла Ядвига.
— Ты меня караулила, что ли? — ахнула я, прижав ладонь к груди, что просто- таки выскакивало из груди. — Чуть инфарктом не наградила. Я лучше спать, ничего в горло не лезет.
— Совсем ты себя не бережешь, девочка, — цокнула языком женщина. — Как тебя еще ветром сдувать не начало? Вот и гастрит обострился…
— Это не гастрит, Ягодка, — хмыкнула я. — Это прощальный подарочек от еще одного женатика.
Новак онемела, а я сама от себя не ожидала, что вот так легко ляпну о своем интересном положении. Но информация внутри не держалась: язык развязался, да и поделиться с кем-то ужасно сильно хотелось, а Яга будто второй мамой мне стала…
