— Говори! — рявкнула на неё Кайла. — Расскажи ему про своё прошлое! Про своего мелкого говнюка! Про то, как обвела вокруг пальца каждого в этом доме!
Мишель сжала кулаки и начала тяжело дышать. Её лицо и шея покраснели. Моё сердце глухо отбивало свой бит в груди.
— Кайла, выйди отсюда. Я тебя предупреждал. Не смей оскорблять ребёнка или Мишель, — повысил голос, указав на выход.
— Не дождёшься! Я остаюсь здесь, а завтра мы с тобой едем в Малибу и на этот раз помолвка состоится! — воинственно заявила она.
Я чуть не рассмеялся ей в лицо, но заметив взгляд Мишель, веселиться мне расхотелось.
— Она тебя обманула! Итан не её брат! — заорала Кайла.
Мне показалось, что стены дома начали сжиматься вокруг меня. С трудом протолкнув кислород в лёгкие, я посмотрел на Мишель.
— В смысле не брат?! А кто?! — срывающимся голосом обратился к ней.
Мишель посмотрела наверх и, убедившись, что никого на втором этаже нет, тихо прошептала:
— Итан — мой сын.
Бам! Меня словно Диего чебурахнул по кукушке. Потеряв равновесие и отшатнувшись, схватился за стену и растерянно опустил взгляд, пытаясь переварить услышанное. Затем вновь посмотрел на Мишель.
Сын?!
— Что?! — прохрипел я.
— Он мой сын, — повторила Мишель, сморгнув слёзы.
В её позе не было ни агрессии, ни воинственности, ни решимости. Плечи ссутулились и поникли, подбородок слегка дрожал. Она сжимала и разжимала кулаки, смотря на меня.
— Но… Как?! Какого чёрта?! Почему ты мне ничего не сказала?! — голос вновь обрёл силу, хоть и имел теперь металлические нотки.
По венам забурлила кровь, пульс стучал в ушах, голова стала чугунной. Я был в полном и конкретном шоке. Мне кажется, большего потрясения я ещё не испытывал.
— Джастин, это долгая история, — сделав шаг ко мне, примирительно произнесла Мишель, но я отступил от неё.
— И ты за всё это время, что прожила здесь, не нашла пяти минут, чтобы мне поведать об этом?! — взревел я и на мой крик прибежала Нанни.
— Джас, ты чего разорался?! — спросила она, обведя нас всех потрясённым взглядом.
— Нанни, отведи, пожалуйста, Итана в кинотеатр и включи ему мультики. Погромче, — отчеканил я, запустив руку в волосы.
Она на секунду замешкалась, словно обдумывая мою просьбу, но затем поспешно поднялась на второй этаж. Я услышал смех Итана, затем причитания Нанни. Когда голоса стихли, я вновь посмотрел на Мишель. Понятия не имел знал сам Итан обо всей этой хрени, но в любом случае мне не хотелось, чтобы он слышал мои крики. Не хотел напугать его… Сына Мишель.
Сын.
— Мне повторить свой вопрос?! — пригвоздил взглядом Мишель, хотя ещё пять минут назад она была в моих объятиях, и я её целовал. — Какого чёрта ты мне ничего не рассказала?!
— Я испугалась… — проблеяла она.
Кайла то и дело закатывала глаза и фыркала, рассматривая свой маникюр, одну руку уперев в бедро.
— Испугалась?! Ты, мать твою, испугалась сказать правду?! А соврать было легко?! Скажи, как ты себя чувствовала, когда я всё выложил о себе?! Чёрт, я тебе даже про своё первое слово рассказал! А что получил взамен?! Ложь?! — орал я, не в силах говорить тише или мягче.
Меня трясло от гнева и ярости. Лихорадочно сжимая кулаки, дышал как конь после скачек.
— Сначала я не думала, что мы будем общаться после той злополучной вечеринки, — тихо объясняла она, смахивая слёзы большим пальцем. — А потом… Моя мама попросила забрать Итана и я… Понимаешь, я и подумать не могла, что ты… что у нас… — она нервно металась взглядом между мной и Кайлой.
— Что ты соблазнишь моего парня и жениха! Моего! — тут же подсказала ей Кайла, ткнув в себя пальцем.
Мой гнев зашкаливал, и я врезал кулаком в стену, почувствовав обжигающую боль в костяшках, которая тут же разлилась по всей руке до плеча.
— Заткнись, мать твою! — зарычал на Кайлу.
Бросив в меня бумаги, она демонстративно развернулась и пошла на второй этаж, напоследок бросив мне:
— Я буду в нашей спальне. Закажу новую кровать.
Обречённо покачал головой, осознавая всю тяжесть ситуации. Своим враньём Мишель не только перечеркнула наше с ней будущее, но и подвела меня под смертную казнь через брак с Кайлой. Бороться больше было не за что. Мотивация испарилась. А была ли она вообще?! Ведь это я себе напридумывал счастливое будущее с Мишель, которая оказалась лгуньей. И ведь врала так убедительно. У меня и в мыслях не было, что он её ребёнок. Я бы всё принял, только не ложь. Я сыт по горло изворотливостью людей.
— Ты понимаешь, что ты натворила?! — начал наступать на неё. — Ты врала о собственном ребёнке! Зачем?! Просто скажи мне: зачем?! Я разве был против Итана?! Я разве сказал, что не люблю детей?! Я разве дал тебе повод усомниться в своей порядочности?! Зачем было врать?! Как я могу тебе верить сейчас и твоим оправданиям, если ты скрывала собственного сына?! Нет, у меня это просто в голове не укладывается, — нервно усмехнулся, покачав головой.
Мишель без остановки плакала. Её подбородок дрожал, на белом лице выступили красные пятна, а в глазах застыла боль.
— Джастин, клянусь, я не хотела причинить тебе боль, — взмолилась она, рыдая.
— Ты клянёшься?! — горько усмехнулся я, запустив обе ладони в волосы и сжав их у корней, желая выдрать к чертям собачьим. — Мишель, побойся бога! Ты скрывала, что Итан твой сын! Ты понимаешь, что ты сделала?! Или в твоём мире, про который ты мне всё время талдычила, это нормально?! Ты не ластик стырила и соврала, что он потерялся! Ты сына не признаёшь и выдаёшь его за брата! — всплеснул руками, смотря на неё.
Она покачала головой, словно не согласна со мной.
— Я привыкла так жить, — повысила голос Мишель, подняв на меня глаза.
— О, я не сомневаюсь! Ты прогнила до костей! Я так понимаю Итан не в курсе?!
Она отрицательно покачала головой. Я нервно рассмеялся, но смешно мне не было. Это похоже на истерику.
— Ты лживая, Мишель. Я тебя просил только об одном: будь честна со мной. Всё! Мать твою, всё! От тебя вообще больше ничего не требовалось! Я сыт по горло интригами и подлостью людей, которые меня родили и их окружением! Я мечтал о настоящей и искренней девушке. Которая заряжала бы меня каждый божий день! Да которая просто вызывала бы мою тупую улыбку! Я бы всего добился ради тебя! Я разве многого просил?! Скажи, разве это так много для тебя?!
— Джастин, ты не понимаешь… — промямлила она сдавленным голосом.
— Да ты что?! Правда, что ли?! Просвети-ка меня, — развёл руки в стороны. Меня бомбило от негодования. Я уже не хотел и не мог сдерживаться. — Просвети, чего это я такого не понимаю. Хотя да. Знаешь, я не понимаю, как можно своего сына называть братом и не жить с ним! Он же с тобой провёл только этот месяц! А всё время жил отдельно! Но он твой сын! — завопил я.
Во мне говорила обида за собственное детство, я это понимал. Детям тяжело живётся, когда живые и здоровые родители бросают их на попечение бабушек и дедушек. Или няни, как в моём случае.
— Это непросто объяснить, — вновь пробормотала она, стирая слёзы.
— Сомневаюсь. Всё более чем просто. Ты просто так решила. Всё. Не надо искать себе оправданий. Тебе уже двадцать один год, Мишель. Понимаю, что, когда ты его родила, тебе было страшно. Сколько тебе было?! Пятнадцать?!
— Да.
— Понимаю. Ты испугалась, — кивнул ей. — Но, сука, потом не было возможности его забрать и воспитать самой?! В восемнадцать лет?! Девятнадцать?! Ты просто решила, что тебе так будет проще! И ты завралась! Но он-то в чём виноват?! Этот маленький пацан что плохого тебе сделал?! Я заметил, как он тянется к тебе. Только, дебил, думал, что это такая братская любовь, а тут вон что оказалось! — отвернулся от неё, запрокинув голову и стараясь дышать глубже.
Ярость разогрела мою кровь до кипятка. Пот прошиб и тёк по спине. Меня трясло от негодования. Я испытывал жутчайшую боль за себя и за Итана.
— Я хотела тебе рассказать, но не смогла… Потом подумала, что надо подождать, когда Итан уедет обратно к маме… И, возможно, когда-нибудь в будущем смогла бы открыться тебе, — послышался её слабый голос за спиной.
