— Он женат! — почти кричу. — Неужели это ничего не значит для тебя? Это как себя надо не уважать, чтобы…
— Сюда смотри! — Она резко дернула манжету блузки, и перед моими глазами оказалось ее запястье. — Видишь?!
На загорелой коже виднелся уродливый белый шрам и еще несколько маленьких круглых вокруг.
— Я была замужем. Три года. За человеком, которого любила больше жизни, который бил и запугивал меня, который не разрешал выходить из дома без него и который делал вот это — тушил о меня сигареты, когда напивался с друзьями. Три года я жила в законном браке, на радость родителям, которые были довольны, что дочь счастливо вышла замуж. А я молчала и боялась их разочаровывать. Муж каждый раз просил прощения и клялся в любви. Дымов ничего мне не обещал и ни в чем не клялся, но два года с ним были лучшими в моей жизни. Я никогда не чувствовала себя такой защищенной, как с ним. Ко мне никто не относился с таким уважением и заботой, какие проявлял он. И мне глубоко плевать, что у него там в паспорте, я ничьих отношений не рушила.
— Но…
— Что но?! Что ты вообще знаешь, чтобы судить? — холеная сдержанная Ирина сейчас чуть ли не кричала. Ее щеки пылали похлеще моих. Я просто не узнавала ее. — Что ты знаешь обо мне? О нем? О наших отношениях? Если ты такая дура, что тебе нужен штамп в паспорте, а не человек, то мне жаль Дымова! Но он быстро придет в себя, когда все поймет про тебя.
Она вдруг замолчала, приложила ладони ко рту, а я стою, будто пригвожденная к асфальту, и не понимаю, что ей ответить. И надо ли.
— Значит, так, — продолжает она уже более спокойно, своим привычным голосом, — скажу тебе то, что сказала Диме: подстава тебя в «Зодиаке» — это не моя идея. Я ничего о долгах Глеба не знала. На этом все.
Не дожидаясь моей реакции, она отворачивается и уходит. А я так и стою, ошеломленно глядя вслед женщине, которую терпеть не могу и которую, оказывается, совсем не знаю.
Глава 42
В офис возвращаюсь на автомате, чуть ли не щипаю себя за руку, чтобы очнуться от шока после разговора с Ириной. До кафе так и не дошла — аппетит пропал напрочь. Круги вокруг здания накручивала, не обращая ни на что внимания. Слова бывшей подружки Дымова впечатались в память горящим клеймом. Заставляю себя снова и снова сомневаться, не верить ей — ведь ничего хорошего я про нее сказать не могу, да она сама призналась, что платила Глебу. Кто знает, откуда у нее на самом деле эти шрамы?!
Но бесполезно — стыд заливает щеки, хочется спрятаться куда-то с головой, да так, чтобы никто не видел. Как я могла быть такой слепой?! Мне совсем не так представлялись отношения Дымова и Ирины, но главное — теперь уже сама чувствую себя охотницей за штампом в паспорте. Но это же бред! Я просто хочу любить и быть любимой! Хочу настоящих отношений с любимым мужчиной! Хочу, наконец, того, чего хочет каждая нормальная девушка и чего у меня до сих пор не было!
Неужели и правда он женат лишь формально? И что значит нет брака? Тогда почему не может развестись? В душе такое смятение, что мысли скачут, я не могу их ухватить, чтобы как следует обдумать. Эмоции зашкаливают, и мне едва хватает сил, чтобы натянуть на лицо вежливую улыбку, когда поднимаюсь на свой третий этаж.
Юльки нет рядом, и я очень этому радуюсь: разборок с девчонками мне сейчас только не хватало. Пытаюсь уйти в работу, но снова ничего не выходит. Рука сама тянется к мобильному. Кручу его в руках минут десять, прежде чем решаюсь.
«Привет! Спасибо тебе за все. И за спортшколу тоже».
Откладываю телефон и жду. Он может быть сейчас на очередном совещании или на переговорах, может заниматься…
«Привет! Не за что. Как ты?»
В себя прийти не могу, Дима. Спать не могу нормально, думаю о тебе постоянно, глаза закрываю и вижу, как ты меня обнимаешь, как целуешь, да я запах твой чувствую, когда тебя рядом нет. И ты столько всего для меня сделал…
«Все нормально. Я хочу поговорить».
До конца сама не знаю, что скажу ему, но чувствую, что больше не могу. Я хочу все знать. Не затем, чтобы найти ему оправдания — он женат, и наш разговор этого не изменит. Но он точно не лживый подонок, как я его назвала, когда узнала, что у него есть жена. Я просто не могу больше думать о нем плохо. Вот только захочет ли он?
Ответ приходит через десять минут, когда я уже решила, что он просто проигнорирует меня.
«Сейчас. У меня».
Мысль о том, что надо было хотя бы в зеркало посмотреть и волосы расчесать, настигает меня уже на лестнице — лифта ждать терпения не хватило. Хотя ведь он тоже не медлил, когда за мной в клуб рванул. Да, сейчас ситуация другая, но я понимаю, что значит время для такого, как он.
Незаменимая Орлова кивает на дверь. От волнения чувствую, что снова вся горю. Рукой приглаживаю растрепанные волосы и решительно открываю дверь. Каждый раз вхожу сюда — как в пропасть падаю.
— Проходи. — Дымов, безупречный как с картинки, стоит вполоборота и листает какие-то документы, недовольно хмурится, а потом раздраженно бросает их на стол. — Присаживайся.
— Я лучше постою. — Нервно разглаживаю юбку по бокам, хотя она совсем не смята. — Вот… хотела вернуть тебе мобильный. Спасибо… Я себе новый купила, так что…
— Ты за этим пришла? — Холодно осматривает меня.
— Нет. — Качаю головой. Господи, страшно-то как! — Конечно, нет. Я тебе очень благодарна и хочу, чтобы ты знал об этом. Я никогда не смогу…
— Петра, — обрывает он меня на полуслове, — я всегда буду рядом. А что ты хочешь?
Обнимаю себя за плечи и уже жалею, что поддалась эмоциям. Надо было все тщательно продумать.
— Ты сказал не так давно вот в этом кабинете, что мы поговорим… когда я успокоюсь. Я совсем не спокойна, я не могу быть спокойной, зная, что ты женат и не будешь разводиться, хотя с женой, похоже, и не живешь. Я хочу узнать, что ты мне хотел сказать тогда, когда вернулся из… Италии, верно?
— Верно.
— Ты… ты был у нее, да? — Как же тяжело вытаскивать из себя эти вопросы. Но ведь я сама пришла сейчас к нему.
— Да, это так. — Спокойный сосредоточенный взгляд, и ни капли той нежности, какая была тогда, когда я стояла вся мокрая в его халате сразу после душа.
И тут меня прорывает.
— Ты обещал. — Голос подрагивает — то ли от возмущения, то ли от обиды, то ли от того и другого сразу. — Ты сам говорил, что хочешь со мной серьезных отношений! Но как это возможно, если ты женат?!
— Петра, это не брак в нормальном понимании этого слова, — негромко объясняет он. — Это просто сделка, которая не имеет ничего общего с супружескими отношениями.
— Сделка? — переспрашиваю. — Ты имеешь в виду фиктивный брак?
Он не отвечает, на меня не смотрит, медленно подходит к окну, сцепив руки в замок за спиной.
— Я тебе уже говорил, что после гибели родителей я рос в семье ближайшего друга своего отца, его партнера по бизнесу Игоря Калинина. Хотя у меня были и есть кровные родственники, мы особо не общались. Игорю удалось оформить опеку надо мной, я думаю, не последнюю роль в этом сыграли его деньги. Через несколько лет умерла его жена, и мы остались втроем. Он, я и Таисия, его единственный ребенок. Ты могла видеть ее на фотографии на моем столе в кабинете.
Он не оборачивается, не смотрит на мою реакцию, не спрашивает, правда ли я ее видела. Дымов просто знает. Но по тону совершенно непонятно, как он к этому относится.
— Тая росла очень живой и эмоциональной девочкой, всего на три года меня моложе, но иногда мне казалось, что я общаюсь с ребенком, она достаточно поздно повзрослела. Когда я стал студентом, мы не так часто виделись, как хотелось бы, а Игорь после смерти жены еще больше ушел в работу, он всегда был трудоголиком.
— Ты тоже трудоголик, — тихо выговариваю я и борюсь с желанием подойти поближе. Я даже не чувствую ревности к этой Таисии. Но мне больно, я чувствую сейчас боль и в нем.
