Я молча кивнула и потянувшись, обняла его за шею и поцеловала, сладко и долго. Я больше не стеснялась своих чувств, не боялась, что решат и подумают другие.
Знала — в нашей семье главенствует любовь, и так будет всегда!
Ради этого мы боролись, прошли через многое и ПОБЕДИЛИ.
Пережить можно все, что угодно. Главное — понять, за что сражаешься и не отступать, несмотря ни на что. Долгие годы я жила в постоянном стахе, боялась выглянуть из своей скорлупы и отчаянно прозябала под гнетом невидимых оков. Я смирилась со своей участью, приняла ее и позволила другим принимать за меня решения, управлять моей жизнью, используя ее в своих целях. В тот момент, когда я думала, что потеряла себя окончательно, что Марины больше нет и никогда не будет, Судьба послала мне Артема. Потеряв все, я обрела нечто большее, самое дорогое, что есть в этом мире — ЖИЗНЬ.
Я больше не боюсь быть собой, не боюсь говорить о себе, я не стесняюсь своего прошлого и шрамов, оставленных им.
Почему?
Потому что они — часть меня.
Они и есть я.
Неидеальная, со своими достоинствами и недостатками.
Я — та, кто я есть.
Королева Марина Владимировна.
Жена, невестка, сестра, подруга, а в скором времени еще и мама. Теперь у меня много ролей и каждая из них особенна по-своему.
Я счастлива. А ради этого стоило бороться!
Эпилог
Несколько месяцев спустя
На новый год мы так никуда и не поехали. Решили сначала дождаться рождения ребенка, а во Францию поехать в следующем году, когда нас будет уже трое.
Этот же год мы встречали дома, в кругу семьи. Именно тогда же муж преподнес мне подарок — маленького щенка лабрадора в красивом ошейнике с гравировкой «Граф».
Кстати, Артем сдержал и другое свое обещание, бабушка с Машей переехали к нам. Их комнаты находились в гостевом крыле, откуда открывался чудесный вид на заснеженный сад. Я потом часто находила сестру, сидящей на балконе. Это теперь было излюбленное место Маши.
Первое время мы почти не разговаривали, между нами невидимой стеной стояли все обиды и недосказанности прошлого. Я видела, что она страдает. Маша чувствовала себя виноватой в том, что со мной произошло. Пару раз она пыталась признаться мне в этом, но я постоянно сворачивала тему, стараясь как можно реже вспоминать о том, что было.
Вскоре Маша тоже это поняла. Конечно, она по-прежнему сторонилась нас с мужем, но зато сестра больше не чувствовала себя чужой рядом с нами. Она все чаще проводила время с бабушкой, видимо пытаясь восполнить все пробелы прошлого.
Маше очень нравилось готовить, и Олечка с радостью распахнула перед ней двери в святая святых — своей кухни.
С мамой мы общались редко и только по телефону. Созвонились на Новый год, обменялись добрыми пожеланиями и на этом все. Конечно, мы не оставили ее ни с чем. На те деньги, что у меня остались от наследства, я купила матери квартиру в Краснодаре, а муж ежемесячно перечислял на ее имя деньги. Все тот же детектив продолжал за ней наблюдать, на случай если ей вдруг понадобится наше участие. От него я узнала, что мама записалась на курсы иностранных языков и даже завела там хорошую подругу. Кажется, она тоже решила начать все с чистового листа.
Возможно, когда-нибудь мы даже сможем простить друг другу старые обиды и снова стать семьей, но это потом, в будущем. Сейчас же нас всех все устраивало.
С Тимофеем Артем помирился, хотя без драки тоже не обошлось.
Муж набросился на него прямо с порога, когда Полковник вернулся после трехдневного отсутствия, чтобы объясниться. Герман… точнее Алексей (я все никак не привыкну к его настоящему имени) тоже пришел с повинным, но, в отличие от Тима, отделался только легким испугом.
А вот Чернов после этого «разговора» еще неделю ходил с огромным фингалом на пол-лица, зато отношения с лучшим другом восстановились и стали даже крепче прежнего. Призраки прошлого ушли туда, где им следовало быть. Полковник отомстил за свою семью. Теперь, души его жены и дочери могли покоиться с миром… в отличие от него самого.
Встреча с Гордеевым и последовавшая за ней провальная операция будто задели в нем что-то сокровенное. Тимофей замкнулся в себе, отгородился от нас и нашего счастья. Он все чаще пропадал где-то, на работу выходил редко, перестал заходить к нам, как это было в прежние временами.
— Тём, поговори с ним, — попросила я мужа, когда моя очередная попытка вывести Полковника на разговор с треском провалилась. — Ты его лучший друг, от тебя послушает.
Оторвавшись от созерцания моей очередной картины, Артем перехватил мой взгляд и нахмурился.
Он тоже переживал за Чернова, хоть и старался об этом не распространяться. Мне не нужны были слова, чтобы понять любимого. Я и так все видела по его глазам.
— Он какой-то странный в последнее время, — продолжила свои рассуждения, попутно поглаживая свой, уже заметно округлившийся живот. — Он ведь даже на Новый год к нам не пришел! Закрылся в своей квартире и сидит там затворником. Ну нельзя же так…
Заметив мое отчаяние, Артем отложил черно-белый набросок в сторону, потянулся и обнял меня за плечи. Его сильные руки сомкнулись вокруг меня, защищая и успокаивая. В ярком зимнем свете его лицо казалось жестким и угловатым.
— Я знаю, сладкая, знаю, — выдохнул он и поцеловал меня в висок. — Думаешь мне не хочется, чтобы Тим стал прежним? Я бы многое отдал, только бы увидеть перед собой того человека, каким он был двенадцать лет назад… Но в его жизни было столько боли, что от нее не так то просто избавиться. Потеря семьи, потом еще и эта история с Гордеевым…
Ладонь Артема непроизвольно легла на мой живот, поглаживая. Он часто это делает, когда за разговорами мысленно возвращается в те ужасные для нас всех часы. Я и сама время от времени вспоминаю об этом и про себя возношу молитву к небу за то, что для нас все закончилось благополучно.
— Просто скажи, чтобы пришел на твой день рождения, — предлагаю я после нескольких секунд тишины. В моей голове уже медленно созревает коварный план, который я намерена во что бы то ни стало привести в исполнение.
Почему бы и нет? Чернов один, ему жизненно необходим кто-то, о ком он мог бы заботиться. Варя тоже свободна, плюс у нее замечательная дочурка, которая способна покорить сердце любого… Как по мне, Тим с Варей могли бы стать замечательной парой. Им бы помочь немного, свести в нужном месте и в нужное время, а в остальном они уже сами разберутся…
— О чем задумалась, лиса? — муж смотрим на меня испытующе. — Что за хитрая улыбка? Ну-ка, колись давай, иначе помогать не стану!
Я поднимаю на него глаза, стараясь изобразить максимально невинное лицо, но уже в следующий миг все попытки с треском проваливаются. Странное чувство, словно во мне только что взорвался большой мыльный пузырь заставляет дернуться. Улыбка сменяется удивлением, руки тянутся к животу.
Реакция мужа приходит молниеносно. Секунда, и я уже в кресле, а он передо мной на корточках. В больших серых глазах — тревога, руки тянутся к животу, но боятся коснуться.
— Марин, тебе больно? Что случилось?
— Наш малыш… — выдыхаю шумно.
— Что? Что с ребенком?!
— Он толкается! Наш сын толкается, посмотри…
Я взяла его руку и прижала к своему животу в ожидании.
— Я ничего не чувствую, — в голосе мужа сквозит обида. Это так мило и смешно одновременно, что я не могу сдержать смеха.
В ответ мой ревнивый муж недовольно закатывает глаза, наклоняется к животу и шепчет просительно:
— Смотри, сынок, твоя мама надо мной смеется. Ты даже не представляешь, как с ней тяжело одному! Но ничего, скоро ты родишься и нас будет двое. А теперь, — он прикладывает к животу ухо, а сам мне прямо в глаза смотрит, — толкнись еще раз, ради папы…
Не успевает он договорить, как малыш слушается. Я чувствую его движение, Артем тоже. Мы переглядываемся и улыбаемся друг другу.
