– Ну и как, удалось увидеть хоть раз?
Мы подошли к подъездной аллее в том месте, где она подходила к самому парадному, и Крис привел меня по траве к маленькой рощице белых берез. Это были высокие, красивые деревья с прямыми, стройными стволами, совсем непохожие на искореженные серые березки, что растут в лесу, и все-таки впечатление было такое, словно вся рощица как бы под напором ветра наклонилась в сторону дома.
Обдумывая мой вопрос, Крис стоял, скрестив на груди руки и пристально глядя на деревья.
– Я не уверен. Иногда мне кажется, они и в самом деле движутся. Но ведь, может быть, их просто клонит ветер. Пока что они еще не подошли настолько близко, чтобы коснуться дома, но я думаю, когда дует ветер, они пытаются это сделать. Дядя Джеральд говорит, что, когда они наконец ударятся ветвями в наши окна, со старым порядком жизни в Силверхилле будет покончено. Как только березы смогут прикасаться к дому, они заберут его себе. Поэтому я всегда слежу, не начинается ли штормовой ветер. Возможно, он начнется сегодня вечером.
Я содрогнулась от внезапного страха. Он улыбнулся мне доброй улыбкой.
– Вам нечего бояться. Я буду около вас, если начнется гроза. По-моему, пока что она переместилась по ту сторону горы. Видите там вон желтую дымку, а иногда слышатся раскаты грома.
– Значит, я могу на тебя рассчитывать? – сказала я. Он засмеялся в ответ, явно довольный моей зависимости от него.
– Пошли! – крикнул он, и мы бросились бежать. Мы вместе пробежали вокруг дома, через калитку в белом заборе и вдоль дорожки, ведущей к галерее. В углу сада стоял на коленях Элден и копал землю. Крис остановился около него.
– Вы похоронили Дилли? – спросил он.
Элден нахмурился.
– Больные птицы годятся хоть на что-то – хорошая подкормка для цветов.
Мне не понравилось, как он посмотрел на меня, и я с радостью устремилась вслед за Крисом, который торопливо поднимался по ступенькам черного хода. Из галереи он сразу же прошел в оранжерею, распахнул одну за другой две двери и ввел меня в царство утреннего света и тепла. Днем, как я выяснила, тут становилось так тепло, что поднимался пар. Неудивительно, что тете Фрици так часто бывало холодно в других помещениях. Яркий солнечный свет освещал все куполообразное строение, птицы весело распевали слаженным хором. От зеленых растений шел пар. Они были противоестественно неподвижны: сюда не допускалось не единого дуновения ветерка, который мог бы тронуть листья и вызвать их шелест. "Эти растения, – подумала я про себя, – похожи на обжор, которые только и делают, что кормятся и жиреют, не имея возможности хоть когда-нибудь помахать ветвями на ветру".
Мне здесь не нравилось. Я ощущала смутную тревогу, но прежнего бессмысленного ужаса уже не было.
Крис поманил к себе макао и представил его мне по всей форме.
– Вы знаете, Джимми тут своего рода сторожевой пес. Потому-то тетя Фрици и оставляет его на свободе. Если происходит какой-нибудь беспорядок или если какая-нибудь из других птиц нуждается в помощи, Джимми поднимает крик и тем самым ставит нас в известность: что-то случилось. Он иной раз и правда может напугать, когда что-нибудь его возбуждает и он чувствует, что надо звать на помощь. Иногда он кричит: "Караул! Убивают!" – и это действительно звучит страшно. Но теперь он уже с вами знаком и не станет нападать, как он проделал сегодня утром. Смотрите, я сейчас вам покажу.
Крис посадил Джимми мне на плечо, где мне вовсе не хотелось его видеть, и начал ласково успокаивать.
– Караул! Убивают! – пронзительно крикнула птица мне прямо в ухо, и я подскочила чуть не на целый фут. Но Крис был суровым наставником и не отпустил меня. Он успокаивал попугая до тех пор, пока тот не сказал ему: "Крис – хороший мальчик, Крис – хороший мальчик". После чего Джимми продолжал спокойно сидеть на моем плече, нравилось мне это или нет.
Так втроем мы обошли всю оранжерею. Мне удалось сделать вид, что пот, выступивший у меня на лбу, был вызван исключительно влажно-знойной атмосферой. Иногда попугай потирал свой клюв о мое ухо или чистил его о мое плечо после того, как Крис угощал его чем-нибудь. По-видимому, все это должно было возыметь терапевтическое действие. Благодаря тому, что я знала причину своего страха, мне удалось далеко продвинуться за это утро.
Главной целью того, чем я занималась сейчас, было убить время. Мне надо увидеться с Уэйном, мне надо с ним поговорить. Вот что было сейчас для меня самым важным.
Продолжая убивать время, я пообедала с тетей Фрици и Крисом на их половине дома. После сна она была свежа, и голова у нее была такой же ясной, как и во время нашего недавнего разговора у нее в комнате. О прошлом она упомянула один-единственный раз.
Когда Крис пошел в кухню попросить для себя еще один сандвич, она сказала мне шепотом:
– Я почти все вспомнила. Все события восстанавливаются в памяти очень четко, но есть еще и отдельные провалы. Мне больно вспоминать, и все-таки я думаю, мне это пойдет на пользу. Я не могу принудить себя что-либо вспомнить – все должно всплыть само по себе. Если я смогу вспомнить все, ведь не возникнет даже вопроса о том, чтобы услать меня куда-то, ведь так, Малли?
– Конечно! – ответила я ей с уверенностью, которой на самом деле вовсе не ощущала. По-видимому, именно воспоминания тети Фрици представляли угрозу для обитателей Силверхилла. Я все больше и больше приходила к выводу, что трюк с птичкой преследовал двоякую цель – напугать меня, чтобы я поскорее убралась восвояси, и убедить бабушку Джулию в том, что ее старшая дочь окончательно спятила. Но почему ее воспоминания могли кого-то пугать? Не потому ли, что смерть Диа на лестнице заключала в себе более серьезную тайну, чем та, что открылась моей матери?
Крис вернулся с огромным многоярусным сандвичем, и больше до конца ланча мы о личных делах не говорили.
Часы Силверхилла медленно отсчитывали минуту за минутой, а я все ждала. Так прошла остальная часть дня. Я ждала, когда снова увижусь с Уэйном Мартином. Ждала приглашения к бабушке. Наступило время обеда, но ни того, ни другого я не дождалась, Единственное, что сбылось, это пророчество Криса насчет возвращения грозы. Небо рано потемнело, и занавеси перед заглядывавшими в комнату березами задернули. Время от времени из-за горы до нас доходило рокотание грома, а над темнеющей горной вершиной небо иногда озаряли молнии. Пламя свечей на обеденном столе колебалось и чадило под ветром, проникавшим сквозь открытые окна и шевелившим занавеси.
Девушка-служанка, приехавшая из города, ушла раньше обычного. И мы сели обедать на полчаса раньше, чем всегда. Кейт помогала носить еду из кухни и убирать посуду.
