Исправляя ситуацию, группа доверенных лиц через неделю привезла подарки прямо домой к Виктору Михайловичу. Большую запечатанную коробку вскрывали всем семейством и гадали, что же в ней лежит. Из пакета Лена достала легчайший кашемировый плед цвета кофе, завернулась в него, закрыла глаза от удовольствия.
— Ну, артисты! — услышала она возглас мужа, обернулась и увидела, что из коробки Виктор вытаскивает огромную медвежью шкуру-ковер. — Никуда нам от тайги не деться.
— Никуда, — повторила Лена вслед за мужем и погладила свой живот, где хранился самый главный лесной подарок на всю жизнь…
Несколько месяцев особых потрясений не случалось. Спокойная жизнь расслабила Виктора, и он в начале октября улетел в командировку в полной уверенности, что к моменту рождения сына точно успеет вернуться. Стекловы не планировали партнерские роды, но мужчина намеревался поддерживать жену до родов и побыть с ней после появления малыша. По закону подлости, повалил снег, который в здешних краях в октябре вполне обычен. Влажные пушистые хлопья засыпали все вокруг, сугробы росли на обочинах и прямо под ногами прохожих. Нелетная погода обосновалась в регионе надолго.
Первые дни Виктор ждал вылета спокойно, потом стал нервничать и злиться. А позже весь его психоз уже не имел никакого значения — Лена родила раньше указанного врачами срока. В роддом её отвез Палыч и сидел в приемном покое почти восемь часов, пока ему не сообщили, что Стеклова родила и можно спокойно ехать домой.
Ни один телефонный разговор не заменит личную встречу. На третий день после прибавления в семействе прямо с летного поля Виктор примчался к жене в роддом, собираясь обнять её и наследника. Но получил полный отказ от Борзовой.
Людмила Федоровна заявила:
— Посетители в такой гриппозный период являются источниками различных инфекций. А вазы с цветами — рассадник синегнойной палочки! Встречаться будете дома, и без букетов вполне можно обойтись.
Расстроенный папаша вышел на улицу и позвонил супруге:
— Лен, меня не пустили. И даже розы не взяли…
— Да ладно, ты только не уходи. Мы сейчас едим, а минут через двадцать я к окну подойду. Хоть посмотрю на тебя. Домой хочу сильно.
— Лен, я уже просил выписать тебя пораньше. Но это же не женщина, а какой-то Терминатор! С ней невозможно договориться. Вы там не торопитесь, ешьте спокойно, я жду.
Виктор ходил под окнами. Букет, как веник, торчал у него подмышкой и сильно раздражал. Милославский встретил шефа, привез его сюда и теперь смотрел, как тот мрачно бродит по дорожке.
— Виктор Михайлович, давайте скатаем из снега шар и туда букет воткнем. Будет как ваза с цветами, и на белом хорошо видно, — деликатно предложил Мирослав.
— Шар… Шар катать не будем, а за идею спасибо! Идем скорее! — И воодушевленный Стеклов кинулся к машине.
Вдвоем они скупили почти все цветы в ближайшем ларьке и разложили это великолепие на снегу.
В окна роддома время от времени обязательно кто-то выглядывает: пациентки высматривают родных и друзей; завхоз поджидает машину с продуктами; а главврач лично проверяет, почистил ли дворник дорожки от снега. Через полчаса все, кто способен был подойти к окнам, замерли, уставившись на цветочное сердце, возникшее на белой снежной подложке. Но Виктор видел только свою любимую, держащую на руках малыша…
Через несколько дней Лену выписали. Девушка была какая-то притихшая и бледная, но Лилия Николаевна сказала, что выглядит она замечательно, как и положено мамочке новорожденного. Стеклов не успел обнять жену, как шустрая медсестра подала ему сына, упакованного в теплый меховой конверт с синим бантиком. Изо всех сил стараясь не поскользнуться на снежных кочках, мужчина дошел до машины и сел на заднее сиденье, а рядом боком неловко пристроилась Ленка. Виктор придвинулся к жене, а она прижалась к его плечу и облегченно выдохнула. Разом потянулись друг к другу и прикоснулись на миг губами, словно сказали то, о чем в этот момент думали.
Он безмолвно благодарил за сына, она радовалась, что он рядом.
По снежной каше на дорогах ехали медленно, и через несколько минут мужчина понял, что Лена спит. Он даже не удивился, потому что в этот момент осознал, что держит такого маленького ребенка второй раз в жизни. И тогда, девятнадцать лет назад, он держал на руках… Лену…
Они с Серегой приехали домой к Кроминым по просьбе Нины Ивановны, матери Никиты и Сергея. Она даже не дала им раздеться и тут же потащила за собой на улицу. Выяснилось, что Никиту отправили в командировку в какое-то дальнее село, где врача не было уже полгода, а Петр Никанорович ещё не вернулся из очередной экспедиции. И Веру, родившую неделю назад дочку, кроме свекрови встретить было некому.
— Да что же я одна! Как же без мужчин! Сережа, ты как дядя просто обязан девчушку принять, — объясняла женщина на ходу.
Парни-первокурсники притихли. Было странно ехать в такое место, как роддом. Но Вера обрадовалась им, и вся неловкость прошла сама собой.
— Ну, дядька, держи племянницу, — и медсестра сунула в руки ошеломленного Виктора белый сверток, перевязанный ленточкой розового цвета.
— Да не он дядька, — ахнула новоиспеченная бабушка.
— Не беда! Вот вырастет красавица, будет тебе невестой! — не растерялась медичка и улыбнулась Виктору.
— Ну что вы! Пока Леночка вырастет, Витя успеет жениться и сам отцом станет, — возмутилась Нина Ивановна.
Сергей побежал ловить такси, его мама поддерживала невестку, а Стеклов стоял столбом с ребенком на руках. Не соображая, что делает, он отогнул край одеяльца с кружевной оборкой и заглянул внутрь свертка. Теплая шапочка была велика для крохи и съехала на глаза, Виктор успел увидеть только пуговку носика и плотно сжатые крошечные губки.
— Витя! Не открывай, холодно на улице, — окликнула его Вера…
«Будет тебе невестой…» — повторил про себя мужчина, вспоминая слова медсестры, и прижался щекой к теплой макушке спящей жены.
Потом отодвинул клапан конверта и посмотрел на сына. Темные брови мальчика были насуплены, пустышка ритмично двигалась.
«А парень-то с характером… — неожиданно понял отец. — Не соскучимся».
Домой малыша несла Лилия Николаевна, Виктор нес Лену, а Палыч помогал. Они не смогли её разбудить. И уже дома через пару часов поняли, отчего молодая мамочка так крепко спала: младенец не желал лежать ни в кроватке, ни в коляске. Он молчал только на руках у отца или у бабушки.
Лена проснулась сама, испугалась, сразу не смогла сообразить, где она и где ребенок. Едва не заплакала от стыда, что отключилась, но успокоилась, когда муж нежно обнял её.
