Уговорить совет директоров было не очень сложно. Он знал, что делать. И если в той жизни его козырем можно было назвать авторитет генерального директора, то сейчас его тузом были полтора миллиона собственных денег, которые он готовился потерять. Он был так спокоен и убедителен, что ему почти сразу поверили. Андрей сказал, что хочет обеспечить семью.
Сергей, конечно, сконфузился и даже попробовал избежать сделки, но Андрей клялся, что это не подвох, не ловушка – и тот поверил. Может, Сереже было стыдно. Может, он держал его за дурака. Может, просто очень хотел заработать. Неважно.
Откровенно говоря, Андрей рассчитывал на чудо. Вдруг все сложится так, что его не обманут. Но чуда не произошло.
Он обнищал, и его возненавидели с такой силой, что даже пришлось уехать. Отец одолжил денег на скромную поездку в крымскую деревню. Без моря. В горах.
Каждый день Андрей выходил на выжженные солнцем холмы, брал с собой воду в бутылке, узбекскую лепешку и часами смотрел на долину, на небо, на маленькие сиреневые цветочки.
Он торчал там до середины ноября. Ездил в поселок, на почту – звонил близким. Мобильный он оставил в Москве.
Хотелось так жить вечно.
Но как-то раз прохладным осенним утром он проснулся и понял, что эта жизнь стала ему тесна. Он соскучился по шуму больших городов. По суете больших дорог. По тем, кого оставил в мире, которого словно и не существовало.
И еще очень хотелось калифорнийских роллов.
Андрей попрощался с хозяйкой, помыл мотоцикл и отправился в путь.
Самое странное, что первым же человеком, которого он встретил в городе, была Алина.
Он покупал сигареты, а она шла по улице с пакетами магазина «Джеймс».
Андрей смотрел на нее с искренним недоумением – он уже разучился понимать, как это люди ходят по дорогим бутикам, тратят тысячи долларов на отрезки материи. Это все вернется, но позже. Сейчас он был чист и светел.
– Андрей? – насторожилась Алина.
– Привет! – улыбнулся он.
У него не получалось на нее злиться. Хотел бы, но не получалось. Алина, с ее вульгарными фантазиями, с пошлой одержимостью всем материальным, с ее ущербной системой координат, казалась ему до крайности уродливым представителем Альфа-Центавры, который, несмотря на длинный слизистый хвост и три головы с рогами, тщился произвести благоприятное впечатление на перепуганных жителей планеты Земля. Все бы ничего, но у представителя Альфа-Центавры под мышкой застряла ядерная боеголовка.
– Хорошо выглядишь, – сообщила Алина. – Похудел, загорел.
– Да ладно тебе! От меня, наверное, разит, как от бомжа!
Алина скорчила мину, словно попыталась улыбнуться.
– Как дела? – поинтересовалась она.
– Все отлично.
– Я слышала… Сережа рассказывал…
– Алина… – с упреком произнес Андрей.
– Где ты живешь? – она разумно сменила тему.
– Пока нигде. Только что приехал в город. Можно у тебя перекантоваться?
На ботоксном лице Алины отразился такой ужас, что Панов поспешил ее уверить в том, что пошутил.
– Ну, а ты как? Встречаешься с Серегой? – спросил он.
– Ой… – отмахнулась Алина. – Этот твой Сережа, скажу я тебе!.. Ты не представляешь! У меня такой мужик! Ну, он немножко женат, но кто сейчас не женат? Зато он с лету купил мне дом на Новой Риге, мы с ним ездили в Вегас… Он проиграл триста пятьдесят тысяч, – прошептала она. – Нормально?
– Нет, – покачал головой Андрей. – Это совершенно ненормально. Ладно, я поеду.
Не попрощавшись, он повернулся к ней спиной и направился к мотоциклу, возле которого уже собрались нахальные подростки.
Маша заморочила ему голову беременными новостями: анализами, их стоимостью (грабеж!), советами врача, цветной фотографией ребенка, на которой Андрей с трудом разглядел нечто, похожее на голову, радостным известием, что эта штука на семьдесят процентов девочка…
Андрей не понял своих чувств, но радостное безумие Маши оказалось скорее симпатичным, хоть и малость утомительным.
– Мама закатила такую сцену! – Маша скорчила рожицу. – Сопли, слезы, вся фигня. Она, мол, мне всю жизнь отдала и так далее.
– А ты?
– Она еще говорила, что не для того меня воспитала, чтобы я рожала без мужа, и что я никому-то теперь не нужна, кроме нее, а я ответила, что это гребаный шантаж, что она сводит меня с ума, и я не могу так, потому что это издевательство. Что мне нужен воздух.
– А она?
– Что она? Она разрыдалась и сказала, что воспитала чудовище. Звонит мне теперь каждый день по десять раз. Ничего, привыкнет. Психотерапевт сказала, что она не может от меня отделиться.
– Ты ходишь к психотерапевту? – удивился Андрей.
– Все ходят к психотерапевту.
Катя заставила его ждать сорок минут, после чего не дала вставить и слова: сообщила, что вместе с подругой теперь устраивает праздники, у нее куча дел, она уже заработала денег, и он может жить у нее – она потянет.
– Тебе нужны деньги? – спросила она.
Андрей расхохотался.
– Нужны, – признался он.
– Я тебе помогу, – пообещала она.
Все было так просто!
Есть женщина, которая хочет заботиться о нем, пока он не встанет на ноги. Другая женщина растит его ребенка и сама о себе заботится.
А он живет в доме у своих родителей, которые кормят его, поят и дают денег на бензин.
Ему тридцать пять лет, и он зависит от других людей. Это здорово, хоть и временно.
Андрей добрался до дома, бросил во дворе мотоцикл, подключил, наконец, телефон к розетке и устроился во дворе, чтобы поймать последние лучи низкого осеннего солнца.
Он не был счастлив. Пока. Но он спокоен – и для него это уже много.
Когда, наконец, не без опаски Андрей посмотрел входящие звонки и сообщания, то обнаружил письмо от Сидура: «Андрей, ты скот – ответь же, гад, на звонок, бога ради! Я тут решил открыть издательство: начнем с моих книг, еще парочка авторов уже на мази – причем не абы кто, а с тиражами под сто тысяч. Мне нужен менеджер или генеральный директор, как там правильно? Ты готов? Или что там с тобой, в астрал ушел?»
Андрей отправил сообщение: «Готов. Завтра позвоню» – и пошел встречать Катю, которая заплутала где-то на подъезде к деревне.
Он обещал ей костер, шашлык из палтуса, креветки-гриль, глинтвейн, секс и доступ в Интернет. Это все, что он мог обещать ей сегодня, но отчего-то этого было так много, что он чувствовал себя полным до самой макушки. Как будто он был не одним человеком, а двумя.
Ярослава, глава отдела маркетинга, 28 лет: «Для меня свобода в широком смысле слова – это возможность самой устанавливать себе рамки. Если говорить о том, к чему я стремлюсь, то я собираюсь накопить денег и открыть автомойку. А пока… Почему мойку? Я живу за городом, мойка тоже будет за городом. Все просто. Так вот, сейчас я работаю в офисе, но каждый день весной и летом покупаю что-нибудь вроде сосиски или гамбургера в Макдоналдсе и иду через дорогу в парк. Там утки плавают. Понимаете, я столько раз звала с собой девочек из отдела, но они обедают в ресторане без окон и все жалуются, жалуются… На работу, на зарплату, на начальника, но они ведь сами не хотят отвлечься, посидеть на солнышке, подумать о чем-то еще, помолчать… Полчаса с утками – это моя свобода».
