– Это тебе-то не хватает?
– Да-да. Представьте себе, сударыня-злючка! Ты почему телефон вырубила? Обижалась, что ли, за вчерашний перегруз?
– Просто отрубилась, а телефон разрядился, знаешь же, как это бывает.
Она едва кивнула, с недоверием смерив меня взглядом с ног до головы:
– Да, бывает… Не туда, девочки, эта коробка с кофетами – ее сразу в бар несите! Антон, ну сколько ты еще будешь копаться с этой розеткой, люди же тебя ждут!..
Терпеливо ожидаю, пока схлынет очередная волна ее «додельности».
– Куда мне твое платье отнести?
– Слушай, Лисенок, тащи его в примерочную, наверное. И подожди меня там, я сейчас эту машину отпущу и к тебе загляну. Держи ключи!
Она кидает мне весомую связку. Оказывается, предусмотрительная коммерсантка заперла созданный нами вчера мир, вероятно, чтобы сохранить его целостность до вечера, не уповая на чужую благосклонность. Это точно!.. Где были бы мы теперь, если бы не форс-мажоры – непредсказуемые силы судьбы, предусмотренные тем не менее, как вполне реальные вероятности во всех типовых договорах в сфере услуг.
Это русский фольклор пытается сбить нас с толку своими неловкими "если бы да кабы, то во рту росли грибы". Грибов во рту как не было, так и нет, но… чертовщины и чепухи все равно хватает…
Не с первого раза мне удается подобрать нужный ключ: странный замок, да и тюль вокруг всех органов чувств мешает действовать системно… В кармане начинает звонить телефон. Судя по неудачности момента – это маман! Освободив руку, сбросив платье на кресло, достаю телефон – неизвестный номер.
– Алло?
– Ты почему вчера не позвонила вчера? Ключ от машины больше не нужен? А говорят, что полезно иметь запасной…
Прекрасно понимаю, что никто на моем месте не смог бы оставаться находчивой и непринужденной. И я не смогла, хотя сердце радостно выстукивало румбу, наполняя кровь пузырьками восторга…
– Не успела! Ты же… написал, что позвонить надо до трех… А мы до ночи потели в ее магазине.
– Да, я в курсе, что вечером дома тебя не было, а ночью звонить не решился.
– Но откуда ты знаешь…
– Вообще-то я хотел узнать, когда тебя можно будет украсть?
– Украсть?
– Или ты опять чем-то срочным занята?
– Если честно, то – да.
– И когда освободишься?
– После тусовки… Или во время нее. Как пойдет, пока боюсь загадывать… Знаю, что тебя Аня тоже пригласила…
– Ясно…
(мое сердце делало громкое БУМБУМ – бум)
…Я приеду. Постарайся не потеряться до этого времени.
ВАУ – У – У!!!!!!!!!!!!
Когда КакАнька влетела с городским телефоном в одной руке и мобильным – в другой, то застала меня дергающейся перед зеркалом в странной, но видимо, очень эмоциональной пляске в стиле «тумба-юмба-влюблена».
– Олеся???
Мне было почти стыдно, но я не остановилась: левой, правой, бедра, разворот, бедра, разворот, бедра покачать, руки, разворот…
– ????
– Мне только что позвонил Данил!!!!
– Мастер?!
– МАСТЕР!!!!
Знаю, не будь всего этого так чересчур, чуть раньше, до первого ужина с Леонидом в злосчастном шифоне, КакАнька бросилась бы с радостным воплем мне на шею и присоединилась к моей эйфории… Сегодня, сейчас… она наклонила голову, как учительница, которая видит, что достижение хвастающегося второклашки ничтожно, но он так искренне доволен собой, что по доброте душевной, из чистой педагогики, она ему «подыгрывает»:
– Ну и прекрасно, – ее голос предательски перешел в низкий, «певучий», диапазон.
Постаралась тут же исправиться, взяв на пол тона выше:
– Чего же он хотел?
– Украсть меня!
– Серьезное заявление.
– А может – увлечение?!
– Возможно и увлечение, – вздохнула она, отводя глаза.
Невольно проследив за ее взглядом, я заметила ту пышную клумбу из живых бело-зеленых роз и витиеватых плющей, которую вчера так долго и вдохновенно составлял Антон…
Вот ОНО! Решение уравнения с ненайденной короной! И как мне в голову не пришло это раньше!..
… К 20–00 суета достигла апогея… Мне пришлось почти силой утащить в подсобку подругу, где, в сговоре с Антоном, я приготовила не только платье и шпильки для прически, но и горячий бутерброд и большой стакан сладкого кофе с молоком.
В кураже и управленческом "экстазе" КакАнька пыталась "глотнуть", "укусить" и убежать встречать подъехавших музыкантов, но я закрыла дверь перед ее носом:
– Сядь!
– Олеська, но они только что мне позвонили, что подъезжают, надо встретить.
– Надо? Значит встретим, – спокойно и внушительно сказала я, – Ты что, боишься, что они двором ошибутся???
– Ну что ты, – на миг блеснула ее знаменитая усмешка.
– И я о том же, – хлопнула я ее по плечам, заставляя плюхнуться в кресло, – ты все успела, за всем проследила. Остались детали, с которыми ошибиться уже невозможно. Ты справилась. Теперь дело за гостями, которых необходимо встречать «красиво». Согласна?
– Еще бы! – серьезно прочавкала КакАнька, сочно прихлебывая кофе.
– Значит, сидишь и кушаешь, по возможности молча, отвечая только на самые важные звонки. А я, тем временем, постараюсь придать тебе соответствующий мероприятию вид.
– Действуй, сестра! – провозгласила КакАнька, все с тем же энтузиазмом уничтожая бутерброд.
…К 20–45, когда звонок Моего Любимого Заказчика возвестил о начале финальной части нашей операции, КакАнька уже влезала в платье с готовой прической «а ля королева фей», увенчанной венком из живых роз и, благодаря моим проискам, все еще не видела себя в зеркало. Если честно, то так бы и вытолкнула ее, не допустив самолюбования, чтобы искреннее восхищение «толпы» имеле больший терапевтический эффект на ее сникшее в несчастье эго… Но этот «метод» еще не опробован «доктором Ветровой», а потому вывела-таки ее в большой зал, чтобы знала наверняка – сомневаться не стоит.
На какое-то мгновение Анна Аркадьевна замерла и даже недоуменно вскинула брови:
– Цветы? Я что теперь – ходячий манекен из витрины?
