Кейт Грин - Падающая звезда

Ния не открывала глаз, пытаясь точно припомнить, как выглядел тот автомобиль. Она взглянула в боковое стекло, когда грузовик проезжал мимо нее. Потом услышала второй выстрел. Лобовое стекло покрылось трещинами. Какого цвета был грузовик? Какой-то частичкой зрения она помнила то, что разум не воспринял. Белый пикап! В кузове кучей набросаны одеяла, мешки, узлы. Кажется, там сидела собака. Собака на мешке в кузове грузовика. И… человек. Человек и собака в кузове белого пикапа – вполне обычное явление в Нью-Мексико. Но почему она тогда их не помнила, не могла вспомнить?

Кто-то ехал за ней из Альбукерке. Никакая не засада на склоне холма. Теперь она твердо могла сказать. Грузовик промчался мимо, кто-то выстрелил в нее из кузова. Она была потрясена тем, что не вспомнила всего раньше, когда Куинтана, Леонард и Харм расспрашивали ее. Словно то, что она запомнила, на какое-то время стерлось из ее сознания. В дверь постучали. Ния открыла.

– Ты одета? Я привела друга, Ния.

Сюзанна вошла в трейлер, следом за ней – Мануэль Моравио. Держа шляпу в руках, он склонился в придворном поклоне. Растрепанные седые волосы свесились вниз. Иногда Нии казалось, что Моравио похож на гнома. Он наклонился, поцеловал ее в щеку.

– Какие у тебя планы на сегодняшний вечер? – спросила Сюзанна. – Моравио хочет взять нас обеих в тот чудесный ресторан в Чимайо. Возле небольшого святилища. Он говорит, что Чимайо напоминает ему о городке в Бразилии, где он рос. Крошечные, обмазанные глиной церкви строят там на пустырях, вдали от дорог. И, – она обняла Моравио за талию, – Мануэль хочет рассказать нам о приключениях Сони в продолжении «Крыльев».

Моравио смотрел на Нию сияющими глазами.

– Итак, скажите мне, красавица, хотите вы услышать сегодня вечером рассказ?

Ния снова посмотрела из окна на ворон. Моравио скользнул к ней на скамейку возле обеденного стола. Он взял ее руку в свои ладони.

– Я проделал такой длинный путь, Ния. Я знаю, ты устала. Наверное…

– Мануэль, тебе не надо убеждать ее. Она будет в восторге. Это большая честь. – Сюзанна встала позади Моравио, чтобы он не мог видеть ее лица, и уставилась на Нию с неумолимо-свирепым выражением в глазах. Потом улыбнулась во весь рот, кивая головой, словно в пантомиме: «Скажи: да! Соглашайся».

Нельзя сказать, что Ния не хотела идти. Она подумала о Харме, об окне над кроватью, на которой они спали прошлой ночью, переплетясь друг с другом.

– Мне нужно проверить расписание съемок, Мануэль.

Снова ее прервала Сюзанна.

– Ния, Мануэль так высоко ценит тебя. Он только что говорил мне – молчу, молчу. Мануэль, не смущайся. Послушай, Ния, ты можешь кое-что переменить в своих планах. Верно?

Это был приказ, а не вопрос.

В дверь трейлера снова постучали. Мирина окликнула Нию. Сюзанна открыла дверь, Мирина стояла на ярко освещенном месте, вглядываясь в сумрак трейлера.

– Ния, у меня несколько заметок, которые я хотела обсудить с тобой в деталях. В следующей сцене произойдут кое-какие изменения. Сюзанна, Мануэль? Прошу извинить нас.

Моравио встал, натягивая свою театральную Шляпу на жидкие волосы. Он взял руку Нии, нежно поцеловал, словно кожи коснулся крылышками мотылек. Но ей захотелось стереть поцелуй с руки, его навязчивое внимание намазывалось на нее, словно липкая грязь обожания.

– Я подумаю, Мануэль. Если не сегодня…

Сюзанна обратилась к Мирине.

– Я принесла немного кофе. Не возражаете, если я останусь и послушаю?

– Я предпочла бы остаться вдвоем, Сюзанна. – Мирина отступила в сторону, освобождая проход Моравио, и попридержала дверь для Сюзанны.

Сюзанна маленькими глотками потягивала кофе из пластмассовой чашки.

– Мне хотелось бы знать, какие еще обороты на сто восемьдесят градусов произойдут? Какие бросающие вызов смерти прыжки, какие мистические неожиданности ожидают Нию в следующей части?

Мирина прислонилась к кухонной стойке.

– Я знаю, что тебе не нравится, как мы здесь работаем, Сюзанна, – Мирина казалась усталой. – Но мне, действительно, надо остаться с Нией наедине.

В окно Нии было видно, как через автостоянку трусцой пробежал Леонард, на секунду остановился, поздоровался с Моравио. Он прервал сдержанную, но не лишенную горькой иронии беседу, сразу лее отдавая команды:

– Через пять минут сцена бракосочетания. Ния, мне надо поговорить с тобой, – он вырвал у Мирины папку. – Я сам все сделаю, – объяснил он жене.

Мирина вышла.

– Сюзанна, – сказал Леонард, – выйдите, пожалуйста. Всего на две минуты.

– Меня просили остаться.

– Кто?

– Мой клиент.

– Это правда, Ния?

Интересно, что же она собой представляет? Канат в гнусном состязании по перетягиванию? Когда она заговорила, голос звучал хрипло:

– Подожди возле двери, Сюзанна. Все будет хорошо.

Сюзанна поджала губы, медленно вылила остатки кофе в крошечную раковину.

– Ния, если тебе понадобится, я буду прямо за дверью.

Она вышла, прихлопнув дверь. Леонард закатил глаза.

– Я ничего не могу сказать, – произнес он.

– Хорошо, – ответила Ния.

– Уверен, что она очень способствует твоей карьере, – с иронией в голосе добавил он.

– Да, Леонард? Говори, что случилось. Я слушаю.

В трейлере было душно. Вороны на деревьях оглушительно орали. Жесткие листья дребезжали на ветру. Леонард открыл папку с записями, просмотрел их, потер подбородок, взглянул на Нию, изучая выражение ее лица, как она любила его когда-то! Он приходил к ней доброжелательный, уверенный, сильный. Мальчишки ее возраста казались такими глупыми и пустыми. Ния глубоко вздохнула. Как может человек казаться таким открытым, а, в конечном счете, оказаться настолько замкнутым, что невозможно понять его суть? Она впустила его в свою душу так глубоко, как только могла. Как друга, а не любовника. Мысленно она пыталась добиться ответа на вопрос:

«Ты хочешь причинить мне зло?» Она пыталась понять правду.

– Ты настолько спокойна, Ния, Ты кажешься… – он сделал паузу. – Я никогда не видел тебя такой открытой…

– Я не открыта, – прошептала она, – я полна секретов. Возможно, я ненавижу тебя.

Они смотрели друг другу в глаза. Она первой отвернулась. Так было всегда.

– Хорошо. Если сейчас ненависть тебе необходима.

Она кивнула. Потом превратилась в Кристину. Снова пристально взглянула на него, меняя выражение глаз. Опустила вуаль. Он знал, что она меняется мгновенно, и улыбнулся.

– Прекрасно, – именно такие мгновения он любил, когда она «уходила». Она держалась как птица на тонкой ветке. Одновременно она и не она.

– То, что надо. Ты прекрасна, – сказал Леонард.

Он поправил фату, убрал с лица вуаль. Положил руку на ее колено, сдвинул вверх кружева юбки, погладил бедра. Он часто так делал. Он ласкал ее, целовал шею, грудь, возбуждал, проникал в нее перед тем, как выпустить на съемочную площадку. Он объяснял свои действия тем, что забирает у нее внутреннюю энергию.