— Отвратительно! — крикнула она, осторожно снимая рубашку.
Амелия прислонилась к грузовику, глубоко дыша.
— Мне нужна вода.
Пакстон подошла к кузову грузовика и полезла в холодильник. К счастью, Стид должен был привезти напитки на День благодарения и еще не разгрузил их. Пакстон протянула Амелии воду и сказала:
— О, ради всего святого и доброго, ты даже не беременна, Амелия!
Она схватила воду и начала набирать ее в рот. Пакстон тоже протянула мне бутылку. Я делала маленькие глотки, не желая снова раздражать желудок.
Амелия посмотрела на каждого из нас.
— Мы команда. Тебя тошнит, меня тошнит — нас тошнит! Ура!
— Тебя сильно тошнит по утрам? — спросила меня Пакстон.
— С каждым разом все хуже. И это длится весь день. Меня мутит от каждой мелочи.
— Я никогда не забеременею, — простонала Амелия, забираясь обратно в грузовик.
Пакстон рассмеялась.
— Давай отвезем тебя домой. Тебе нужна мята, чтобы успокоить животик. — Она посмотрела на свой черный лифчик. — А мне новая рубашка.
К тому времени, как мы добрались до дома, я рассказала Амелии о том, как сильно Митчелл хочет ребенка, и о наших планах. Она была счастлива.
— Ты же знаешь, что будет трудно скрыть это от всех. Я поняла это довольно быстро и уверена, тетя Ви все поймет. А твоя мама? Она догадается, как только увидит тебя.
— Ни за что. — Я рассмеялась. — Я не думаю, что моя мама узнает.
Мой телефон запищал о пришедшем сообщении.
Митчелл: Твоя мама здесь. Она вылетела более ранним рейсом, чтобы удивить тебя. Где ты?
Я вскинула голову.
— Моя мама уже здесь! Она прилетела раньше!
Я: С Пакстон и Амелией у них дома.
Телефон Пакстон отозвался текстовым сообщением. Она несколько секунд смотрела на него, а затем расхохоталась.
— В чем дело? — спросила Амелия.
— Это от твоей мамы, Амелия. Она велела дать Корин немного крекеров и миндаля, если они у меня есть. Она также написала нарезать лимоны и дать Корин понюхать их. А еще мама Корин здесь. И если ты не справишься со своей тошнотой, она поймет это в ту же секунду, как увидит тебя.
У меня свело живот.
Мелани знала. Конечно, за свою жизнь она родила довольно много детей.
— Наша мама — самая крутая мать на Земле. Клянусь, я хочу быть такой, когда вырасту, — со смехом сказала Амелия.
— Подожди. Лимоны? — спросила я, рыча.
— Да, если тошнит от запаха, поможет что-нибудь свежее, например, лимоны или розмарин. Мелани всегда совала мне в лицо розмарин, когда я была беременна Гейджем.
— Разве Лори не поймет, если увидит, что ее дочь разгуливает с лимоном под носом? — спросила Амелия со смешком.
— Корин, если ты хочешь сохранить все в секрете, тебе придется скрывать это получше.
Я вздохнула.
— Я не знаю, что делать. Должны ли мы рассказать всем? Разве не говорят, что следует подождать? Знаешь... на всякий случай.
— Чепуха, — возразила Пакстон. — Ты можешь рассказать кому угодно в любое время. Нельзя управлять судьбой, удерживая что-то внутри, как бы сильно ни хотели верить, что можно.
Вот почему мы с Пакстон были лучшими подругами. Она все делала по-настоящему, и я знала, что она права.
Амелия издала звук, который заставил нас с Пакстон закричать от неожиданности.
— У меня есть идея! Но ты должна позвонить Митчеллу и получить его согласие.
— В чем дело? — спросила Пакстон.
С выражением, говорившим, что она замышляет что-то недоброе, Амелия протянула мне свой телефон.
— Скажи Митчеллу, что он нужен нам здесь. Сейчас же.
Я понятия не имела, что она задумала, но сделала то, о чем она просила. Амелия повернулась к Пакстон и сказала:
— А ты, возможно, захочешь пойти и надеть рубашку, Пакстон! Мне нужна краска для ткани Хлои и белая футболка!
Пакстон вскочила и побежала в свою спальню.
— Больше ничего не говори, пока я не вернусь!
Амелия села рядом и одарила меня улыбкой.
— Это будет самый эпический День благодарения в истории!
***
Мы с Митчеллом стояли на крыльце, держась за руки и глядя на входную дверь. Пакстон и Амелия уже вернулись в дом.
— Ты уверен, что мы должны это сделать? — спросила я.
Митчелл приподнял мой подбородок.
— Я хотел прокричать это с самой высокой горы, едва ты мне сообщила. Это просто наша семья. Мы никому больше не скажем.
Я кивнула.
— Интересно, кто первым это заметит?
Он пожал плечами.
— Я не знаю. Мама уже знает, так что она не скажет ничего, что могло бы испортить сюрприз. Может быть, твоя мама?
Закусив губу, я взглянула на футболку.
— Я не могу поверить, что Амелия смогла выдумать такое!
Митчелл посмотрел вниз и рассмеялся.
— Она всегда рисовала, когда была маленькой. Я думаю, это ее художественная сторона. Она унаследовала его от нашей бабушки. Она любила рисовать и тоже была хороша в этом.
Амелия оранжевой краской для ткани в самом низу футболки нарисовала две маленькие детские ножки. А над ним написала: «Я с начинкой» — того же цвета.
Сделав глубокий вдох, я посмотрела в глаза Митчелла.
— Ты можешь поверить, как далеко мы продвинулись всего за несколько месяцев?
Он поднял руку и положил ее мне на щеку. Я закрыла глаза от ощущения тепла на своей коже.
— Я каждый божий день благодарю Бога за тебя.
Наши взгляды встретились.
— Я тоже.
Он наклонился, коснулся своими губами моих и прошептал:
— Выходи за меня замуж.
Я хихикнула.
— Ты уже спрашивал меня об этом, и я, кажется, ответила «да».
Его губы скользнули по моему подбородку. Каждый поцелуй был мягким, и по всему моему телу пробегали мурашки.
— Я хочу жениться на тебе сейчас.
Я откинула голову назад, давая доступ к моей шее.
— Прямо сейчас?
— Завтра. Давай поженимся завтра.
Вскинув голову, я посмотрела на него.
— Что?
— Все, кого мы любим, здесь. Ну, кроме твоего брата. Давай позовем пастора, спустимся к реке и поженимся.
Мое сердце бешено колотилось. Я бы вышла замуж за Митчелла в суде, если бы он попросил меня об этом. Я уже начала бояться свадебных торжеств. Казалось таким глупым тратить большие деньги, когда как все, чего я хотела — это стать миссис Митчелл Паркер. Мне не нужны были все эти навороты и фейерверки, как и моему брату. У него была прекрасная свадьба, но я как Пэм. Хотела простого.
Митчелл рассматривал мое лицо.
— Если только ты не хочешь пышной свадьбы. Я не хочу ничего у тебя отнимать, голубка.
Я обвила руками его шею. Приподнялась на цыпочки, и наши губы снова встретились.
Наш поцелуй был мягким и медленным. Я чувствовала, как его любовь окутывает мое тело. То, как Митчелл притянул меня ближе, заставило мои колени ослабеть. Я любила этого человека больше, чем могла себе представить. И я любила нашего ребенка. Мне было все равно, как и где мы произнесем наши клятвы. Все, в чем я была уверена, это то, что я хотела быть женой Митчелла и родить ему этого ребенка.
Он оторвался от моих губ и прижался своим лбом к моему.
— Это было «да»? — спросил он.
— Это было «да». Давай поженимся завтра.
Митчелл обнял меня и приподнял, целуя на этот раз более страстно. Когда он опустил меня на землю, мы оба буквально растворились друг в друге.
— Я тогда позвоню пастору Берчу. Если он сможет это сделать, все, что нам нужно — это время.
Я возбужденно кивнула. Входная дверь открылась, и вышла Амелия.
— Вы собираетесь войти или нет?
Развернувшись, я сказала:
— Да. Нам просто нужно позвонить пастору Берчу, чтобы узнать, сможет ли он обвенчать нас завтра.
— Серьезно? — У Амелии отвисла челюсть.
Митчелл начал говорить по телефону и сделал несколько шагов в сторону. Я схватила Амелию за руки.
