Я резко подскочила с кровати, когда в мою дверь постучали, и даже на секунду застыла на месте, ведь ко мне так редко приходят незваные гости. Только Джунён. Поэтому капелька надежды, что он решил воспользоваться человеческим способом зайти ко мне в квартиру, заставила меня побежать открывать дверь. Я широко улыбалась, глупо решив, что это он, и быстро сделала серьёзное лицо, когда увидела перед собой его брата. На секунду я пыталась внушить себе, что это всё-таки Джунён, но у меня ничего не получилось.
— Добрый вечер, Сонхи, — сказал парень, подтверждая свою личность чересчур формальным обращение.
— Ты не на работе был? — ляпнула я, даже не поздоровавшись. Надеюсь, он не подумал, что я не хочу видеть. — Я просто думала, что ты на работе, — я начала лепетать оправдания, ощущая себя неловко, — хотела самой зайти ближе к полуночи.
— Нет, я был не на работе. Думаю, у тебя должны быть несколько писем, предназначенных мне, — он явно был обижен.
Так сухо Боён со мной ещё не разговаривал, и мне стало обидно, что захотелось завредничать и не отдавать ему его письма, которые мне было очень любопытно прочитать, но не хватило наглости.
— У тебя тоже кое-что моё осталось. Но ты, как оказалось, был дома, и не торопился вернуть ребёнка домой, — грубо прикрикнула я, скрестив руки на груди.
Ещё днём я поняла, что забыла Хризантему в квартире соседа, и это также не давало мне покоя.
— Я был не дома, — коротко ответил он, требовательно посмотрев на меня исподлобья.
— А где ты был? — спросила я таким тоном, словно кроме работы ему некуда сходить, и даже словила себя на том, что волнуюсь за парня. Вдруг выйдет на улицу, разозлится и начнётся превращение в Халка.
— С каких пор я отчитываюсь перед тобой? — его голос стал нервным, и он даже сделал шаг в мою сторону. Я быстро отошла назад, вспомнив его вчерашнее поведение.
— Боён, — тихо начала я после недолгой паузы, расслабив руки, и улыбнулась уголками губ, — не хочешь зайти на чашку чая? Я приготовила итальянскую халву.
— Халву? Итальянскую? — переспросил он, еле сдерживая смех.
Но это меня ничуть не оскорбило, ведь я решила отвлечь себя готовкой первого попавшегося в интернете десерта.
— Не волнуйся, она полностью веганская. Вы же употребляете тыкву?
Он положительно кивнул, и я облегчённо вздохнула, ведь лицо парня стало попроще. Не знаю, был ли он до сих пор зол, но веганская халва, кажется, его заинтриговала.
Всё время, что мы сидели на кухне и слушали, как кипит чайник с водой, никто не решался начать разговор. Ни Боён не открывал тему о том, почему сегодня не пошёл на работу, ни я не стала говорить, с какой целью собиралась зайти к нему. И когда я поставила на стол тарелку с кусочками халвы и разлила чай по кружкам, вспомнила про письма австрийских сирот.
— Твои письма, — произнесла я, кладя конверты на стол.
Его глаза так широко раскрылись, что я с издёвкой ухмыльнулась, чувствуя своё превосходство.
— Эээ… Сонхи, ты же… ну… — бормотал он, выглядя умилительно безнадёжным, ведь все письма были на немецком языке, и он был без понятия, о чём они вообще могут.
— Вы ещё не нашли нового переводчика?
— Да мы и не искали. Я надеялся, что ты продолжишь с нами работать, — ответил он, недовольно посмотрев на меня, но его взгляд быстро изменился на удивлённый, когда он положил в рот кусочек халвы. — Ты волшебно готовишь, — прошептал он, заставляя меня смущаться от внезапного комплимента.
— Я не смогу с тобой работать, Боён, — ответила я лишь через несколько минут молчания, во время которого мы громко отпивали чай, чтобы чем-то заполнить неловкую тишину.
— Думаешь, что я буду приставать к тебе? — усмехнулся он, не поднимая на меня взгляда, который был пристально уставлен на халву, словно он пытался убедиться в том, что в ней нет мяса. — Поэтому ты мне вчера наговорила гадостей?
— Я была не в себе, — прошептала я, пряча лицо за ладонями.
Не думала, что он сам откроет эту тему, да ещё таким жестоким способом.
— Но ты же не придумала сказанное, ведь так? — продолжал он, будто наслаждаясь тем, как я всё сильнее сжимаю пальцами кожу лица.
Мне не хотелось смотреть на него, так как я очень боялась увидеть тот самый маньяческий взгляд, который в своё время отпугнул меня от его брата.
— Я знаю, что нет, — прошептал он, не дожидаясь моего ответа. — Джунён рассказал мне всё в подробностях.
— Что?! — я быстро убрала руки, вопросительно взглянув на парня.
Это такой вид его психоза, в котором он наказывает меня, используя своего брата?
— Тебе не послышалось, Сонхи, — ответил он, серьёзным тоном, и даже отложил кружку в сторону, перестав крутить халву пальцами. — Я ходил к нему. И он рассказал нам про случай в университете.
— Вам?! — снова переспросила я, просто не веря тому, что правильно слышу каждое его слово.
— Мне и психотерапевту, — спокойно говорил парень, будто специально исчерпывая моё терпение своим неторопливым рассказом.
Но я не стала его торопить, боясь спугнуть. Раз он поехал к Джунёну и не сразу сказал мне об этом, значит, ещё раздумывал о том, должна ли я об этом знать.
— Как он? — тихо спросила я, с трудом сдерживая себя от того, чтобы не схватить соседа за воротник рубашки и не потребовать ответов, а потом поехать за Джунёном.
— Ненавидит меня, — проговорил он еле слышно, и я поближе подсела к нему.
— Он не ненавидит тебя, Боён, — сказала я, положив ладонь ему на плечо.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что он говорил то же самое о тебе, с точно таким же взглядом, — улыбнулась я, чуть в очередной раз не ляпнув, что они с братом похожи.
— Психотерапевт назначила нам семейную терапию, — продолжил он, и я немного расслабилась от того, что парень не играется с моими нервами и делится информацией. — Буду каждый день ехать в больницу и в присутствии врача общаться с братом. Когда я сегодня приехал, он отказывался выходить ко мне. А его психотерапевт вообще удивилась, увидев меня. В последний раз она видела меня там с отцом, когда год назад мы привезли его туда, — последние слова он произнёс со слезами в уголках глаз, и я сделала глубокий вдох, поняв, что совсем забываю дышать. Не сдержавшись, я обняла Боёна, и его всхлипы стали усиленнее. — Он согласился выйти лишь через два часа после моего прихода, да и то, потому что врач обещала не пичкать его лекарствами до конца дня. Я сказал ему, что знаю про Рин, — он посмотрел на меня виноватым взгляд, но я не была против, если он сдал меня, раз это помогло ему пообщаться с братом. — Думаю, Джунён немного на тебя злится, — проговорил он, сжав мою ладонь.
Но мне было уже привычно злить одного из Квонов, что я даже не сильно расстроилась. Сейчас я больше радовалась тому, что они сели и как нормальные люди поговорили. Ну не совсем нормальные. В присутствии психотерапевта.
— Хоть когда-то мой бескостный язык не подвёл меня, — ухмыльнулась я, пытаясь убрать свою руку, ведь поглаживания Боёна становились чересчур нежными для дружеского. — А я смогу навестить Джунёна? — спросила я, пытаясь напомнить соседу, что всё ещё верна его брату.
— Не знаю, — буркнул он в сторону, отпустив мою ладонь, и, вытерев пальцами влажные глаза, отпил из кружки. — Твоя халва очень вкусная. И давно ты…
— Боён, ты знаешь, не ври мне, — я быстро остановила его попытку поменять тему, уставившись строгим взглядом.
— Психотерапевт сказала, что для семейной терапии было бы неплохо открыть краткосрочную позитивную группу, в которую входили бы члены семьи и друзья, — пробормотал он, просматривая конверты, лежащие на столе.
— Да? Мы можем приехать к нему? — радостно переспросила я, чувствуя, как он хочет опять поменять тему в сторону писем. — Надо сказать Минсу, как раз подвезёт нас до больницы, — я, окрылённая новостью, встала на ноги.
Но вовремя остановилась перед тем, чтобы не подняться наверх к соседу. Наверно, не надо было показывать такую радость, ведь Боён не поднимал взгляда от писем. На секунду я даже подумала, что он понимает, что написано на конвертах, таким задумчивым был его взгляд.
