годами всем доказывал, что к тебе это не относится! Высмеивал женские признания!
Эти обвинения заставляют сердиться ещё хлеще:
- Я никому ничего не доказывал! И тебе сейчас не собираюсь! Я всё сказал в голосовых, Давид! Прослушай почту! Моя жена остаётся при мне!
- Я забираю её!! – поперёк моих условий.
- Хрена с два! – выплёвываю. – Ты чего хочешь-то? Кровной войны? Я пойду на это, Давид! Не расхлебёшь!
- Вот как?!
- Да. – губы колет, так сильно я их стискиваю.
- Что ещё раз доказывает, что ты думаешь только о себе! – с унижающей гримасой на лице. - Она потеряла отца, хочешь ещё и брата лишить?
- Если б хотел, тебя бы здесь не было. Я сделал всё, чтобы она больше не знала лишений. Вот такой вот я плохой муж.
Он поймёт. Примет меня в новой роли.
Но Давид выбивает меня из равновесия:
- Я верну все деньги, что ты потратил на моё лечение!
- Да пошёл ты! – приподнимаюсь и проглатываю стон, резкие движения обжигают болью. - Я это не ради одолжения…
- Как мы оба дошли до такого? – пробегает взглядом по моему немощному телу. - Ещё недавно моя сестрёнка смеялась и лезла на колени к папе, мама улыбалась и светилась счастьем, мы считались сильной семьёй и тебе пожимали руку, как своему союзнику! А сейчас просыпаюсь и всего этого нет…
Облизывает губы, сглатывает кашу во рту, что образовывается из-за непослушания лицевых мышц. Но взгляд прямой и твёрдый. С мрачным посылом.
- Сейчас другое… - раздувается от эмоций грудь, не могу утихомирить. - Но смысл тот же. Ваша семья стала ещё сильнее, не сдаваясь до самого конца. Твоя мама держалась рядом с тобой, несмотря на то, что её пытались увести. Твоя сестра всё также смеётся, поверь! И не раз. У неё желания меняются каждый день и все по зову сердца, как она говорит! Я… навсегда останусь вашим союзником, Дав! Не отвернусь, даже если ты захочешь! Так сложилось… - посмеиваюсь, разбавляя грузную тишину. - …именно лучший друг подарил мне то золото мира, за которым я гнался… наверняка, ты не оценишь, но… спасибо тебе за Ию, Давид…
Он собирается что-то сказать, но на вздохе производит неестественный звук и мучительно прокашливается. В комнату, словно по команде, вваливается медбрат и помогает моему другу наладить дыхание с помощью кислородной маски и баллона, что пристёгнут к коляске.
- Я даже послать тебя не могу… - после лечебного процесса выталкивает с горечью и смехом одновременно. - Кто это сделал с нами, Игнат? Кого ты вычислил?
- Горовой и Каюмов.
- КТО?! Горовой?? – и сразу же прижимает маску к лицу. Известие о предателях режет по живому. Оба являлись друзьями Акилову-старшему. Давид вырос, глядя на Горового. Не убрать это из жизни.
Обретя дар речи, взволновано спрашивает:
- Зачем?
- Раздел власти.
- Эти гниды на свободе? Что ещё знаешь? Расскажи!
И я пересказываю то, что мне поведал полковник:
«Каюмова накрыли сразу же, он себе место в первом ряду занял, смотрел, как тебя обстреливают! И знаешь, как удивился, что за ним группа захвата приехала! Так и повторял «Меня-то за что? Я ничего не знал! Это всё Горовой!». А вот, второго нагнали уже у самолёта! Чуть не улизнул! Пока его заказного частника нашли, пока до аэродрома доехали, у него на руках уже целый чемодан с наличкой был!»
Упомянул я и о подозрительном уроде, что ошивался вокруг Ии. Стрелял в меня никто иной, как он. Душа в пятки уходит, когда думаю, что изначально их целью была бусинка. Слава Богу, что выбор остановили на мне. Ию легче было бы развести на передачу прав, ежели меня. Со мной сложнее, поэтому и возиться не захотели, решили по старой схеме, как с убитым Владленом Михайловичем. Только не учли, что за мной полковник стоит. А он за годы службы нахватался хороших навыков. Расколет, как орешки. Чётко, быстро и без следов.
- Что с теми киллерами, что ты нанял? - махом сшибает меня.
- Так ты знаешь? Ты прослушал мои звонки??
- Все!
Тянем зрительный контакт, слишком много невысказанного друг другу.
- Их взяли. Как раз, по их показаниям полковник взял в оборот Каюмова и Горового. Но мне не успел сообщить, меня уже поджидали. Я всех своих бойцов с Ией отправил.
- Я видел! Они пасут её днём и ночью! Она им даже угрожала! Кичилась твоей фамилией…
Застываю, а потом медленно растягиваю улыбку.
Признала.
- Она тебя и правда любит, Игнат! Моя сестра не умеет притворяться! И не стала бы терпеть обиду,… но что насчёт тебя? Надолго хватит?
- Что говорят врачи? Удар по уху сильно тебе навредит?
- Да!
- Тогда повременю.
- Она ждёт тебя, Розанов! Плачет…
Эти слова выкручивают душу, накидываюсь на Давида с требованием:
- Сделай что-нибудь! Договорись! Пусть меня уже выпустят!
- Да конечно! Плёвое дело! Прям сейчас встану и побегу договариваться! Я еле сижу в этой коляске, если что!
- А я вообще привязан, Акилов! У тебя больше возможностей на данный момент! Иди решай!
Жмурит глаза, демонстрируя недовольство и, видимо, борясь с накатом головной боли. Выдыхает, а потом жмёт кнопку вызова на пульте управления своей коляски.
- Что там с холдингом? – хмурится, пока его катят к двери. Слишком тяжело даётся пассивное положение.
- Потом всё! – сбрасываю напряжение, откидывая голову на подушку. - Я хочу выбраться отсюда!
Я хочу к бусинке.
ИЯ.
Как бы мне не хотелось спрятаться в подполье, я не могу себе этого позволить, слишком тяжёлый камень на душе. Так что, первым делом, когда мы с мамой сходим с самолёта, я даю указание Вове везти меня не домой, а высадить
