дурак, и знал, что я все расскажу Андрею. Значит, и защитить себя сумеет, и не мне о том переживать!
АНДРЕЙ
Сижу за столом, и пытаюсь понять: как я позволил втянуть себя в этот цирк?
Как согласился? Нет, я точно согласился, но вот как — вспомнить не могу, хоть убей!
— Бабушка говорит, что Артема приглашают со следующего года в Англию, — щебечет Марина, стараясь создать видимость нормальной беседы. — Он в английском очень силен. Думаю, ему стоит поехать, хоть и страшно отпускать, но ведь это обмен всего лишь на год…
— Да путь едет, — отвечает Марианна, и кладет себе на тарелку еще кусок лазаньи. — Правда ведь, дорогой?
— Конечно. Я и не знал, что Артем хорошо учится.
Марина на секунду хмурится, но ее лицо быстро разглаживается.
Совместный обед с Мариной и ее родителями — просто песня. Светлячок каким-то образом вынудила меня согласиться на это, наготовила разных блюд, которыми можно накормить половину нашего города, и теперь старалась вести себя как радушная хозяйка.
Только гости мерзкие. Их не итальянской кухней кормить нужно, а крысиным ядом.
— А почему ваш сын живет не с вами? — интересуюсь я, и чувствую пинок под столом.
Марина, кто же еще?
— Мать решила, что так лучше будет, — говорит Эдик.
Еще бы!
— Вдруг в городе с плохой компанией свяжется, и станет… — начинает объяснять Марина, и затихает смущенно.
И станет таким, как я.
Понимаю.
— Пусть едет в эту свою Англию, — хлопает в ладони Марианна. — Глядишь, человеком станет! Разбогатеет, и нам с отцом поможет. А вы, Андрей, что скажете?
Я много что могу сказать, и еле сдерживаюсь. «Пошли вон!» — самое цензурное.
— Слышал, вы в депутаты планируете баллотироваться. Это так? — интересуется Эдик.
Марина смотрит на меня удивленно. С какой-то странной надеждой, непонятной мне. А я все больше раздражаюсь, чувствуя, как накатывает на меня почти забытое состояние ярости. Бешеной ярости, когда я уже перестаю контролировать себя.
Эдуард и Марианна в прошлую нашу встречу, когда я кое-что переписал на них, вели себя совсем по-другому. Пытались ныть, угрожать, просить… а сейчас вот подлизываются. Марина попросила, или это их инициатива?
— Была такая мысль, но… нет. Это не для меня, — отвечаю, и отворачиваюсь.
Не могу смотреть, как эти твари едят. Тошнота подкатывает. И самому кусок в горло не лезет, а Марина все подсовывает мне самые аппетитные блюда, обижаясь, что почти не ем.
— Ну и зря! Кресло депутата — это большие деньги, и еще большие возможности для вашего рода занятий. Связи, опять же, — многозначительно начинает перечислять Марианна, но Светлячок ее возмущенно перебивает.
— Мама!!!
Пора с этим кончать. Если до этого «званого обеда» я еще раздумывал, то теперь решение принято. С Марианной и Эдиком пора кончать — всем станет только лучше.
Выхожу на балкон покурить, и набираю Артура.
— По поводу Марианны и Эдуарда Ярмышевых. Действуй.
— Как вы планировали? — коротко спрашивает Артур.
— Да.
Артур молчит, а затем неожиданно и для меня, и, кажется, для самого себя, спрашивает:
— Может решить вопрос более радикально? Или… может, вы подумаете?
— Действуй, как я тебе говорил, — бросаю раздраженно, и отключаюсь.
У Артура все просто: либо убей, либо прости. Простить это семейство не получится — окончательно понял только что, но и убить родителей Марины не смогу.
А вот посадить лет на пятнадцать за хранение и распространение наркотиков — очень даже.
МАРИНА
От дополнительных смен я так и не отказалась, хоть Андрей и просил. Требовал даже. Но перед Новым Годом в кафе свободных мест не бывает, как и свободных рук. Армен даже взял еще одну официантку, чтобы справиться с наплывом клиентов.
Впрочем, это не только предпраздничное настроение виновато, но и зима. Некуда больше в нашем городе пойти: либо в ТРЦ, либо в кафе или пивнушку. Зато перед праздниками люди были щедрее, что выражалось во вполне приличных чаевых, из-за которых я и перерабатывала.
Хочется подарки купить всем приличные, а не как обычно. Особенно Андрею — что-нибудь особенное, памятное и дорогое. Только вот я не придумала еще, что подарить ему. С подругами намного легче: Кристине сумку любимого ею зеленого цвета, а Марго — сертификат в СПА. Очень уж подруга любит массаж.
Кристину Армен отстранил от работы на пару дней из-за простуды, боясь, что она сляжет от нагрузок. Выхожу на улицу через служебный ход — постоять на ночном морозе, проветриться и отдохнуть. Именно сюда мы с Кристиной выбегали, чтобы подруга покурила, и я привыкла и к мусорным бакам, и к грязи, царившей в этом закоулке. И не замечала уже, не морщила нос.
Прикрываю глаза устало, опираюсь спиной о дверь, и откидываю голову. Как же я устала!
Пора идти! Открываю глаза, и…
— Куда торопишься, красивая моя? Ты ведь Марина? — толкает меня обратно к двери какой-то мужчина. Огромный, неприятный, и непонятно как оказавшийся здесь.
Может, перепил?
— Мне идти нужно, — стараюсь говорить спокойно, как с капризничающим ребенком. Или как с бешеной собакой. В глаза не смотрю, впрочем, я их и не увижу — темно.
— Это я решу, когда тебе можно будет идти, краля, — хмыкает мужчина. — Если ноги свести сможешь…
Пытаюсь развернуться, и открыть спасительную дверь, к которой я прижата, но мне не позволяют. Шутки закончились. Чудовище стискивает мои запястья в своей лапище, прижимает меня своим телом к железу двери, и шипит:
— Если хочешь целой остаться — молчи. Орать будешь — не услышит никто, но я разозлюсь, поняла? Не люблю, когда бабы визжат!
Шарит ладонью по моему телу… я ведь пальто даже не завязала, просто накинула. Больно сжимает грудь, сминает со всей силы. Впивается пальцами своими мясистыми в живот, в бедра, пачкая меня своим мерзким запахом. Дышит тяжело, через рот, и на мою щеку попадают капельки его слюны.
— Отпустите меня, пожалуйста, — шепчу я. Трясусь вся — от холода, и от ужаса. — Я никому не расскажу, честно! Просто войду в эту дверь, и продолжу работать, и никто не узнает… я вас не видела — вы меня тоже, честно. Даже пол слова не скажу, только отпустите по…
— Заткнись! — мужчина сжимает мои щеки, и из глаз текут слезы. Встряхивает, низко, рокочуще смеется, и прижимается ко мне еще сильнее. И я понимаю, что не отпустит.
— Помогите! — ору я во весь голос, и пинаю дверь ногой. Боль отдает в колено, но мне плевать. Лишь бы услышали, лишь бы помогли! — На помощь!
— Крикливая шлюшка, — монстр
