Если Джуд сделает заказ за столиком, на кухню отправится Дарси.
— Успокойся. Я слышала, что между тобой и Шоном черная кошка пробежала, но ты не решишь проблему, если не можешь даже открыть ту дверь и крикнуть, что нужна порция супа.
— Может, я не хочу ничего решать. — Джуд лишь сложила руки на стойке, и Бренна вздохнула. — Уф, не знала, что беременные — жуткие зануды. — Она долила пинту «Гиннесса», наполнила кружку и стакан светлым пивом, обменяла их на деньги. — Если у тебя на уме волшебные сказки, это не про нас.
— Я бы согласилась с тобой, если бы не одно обстоятельство. Вернее, два. Кэррик и Красавица Гвен.
Бренна фыркнула и снова схватилась за краны.
— Они не имеют ко мне никакого отношения. — Бренна вспомнила шутку Джека Бреннана. — Знаешь, как бы я закончила волшебную сказку? У меня принцесса не поцеловала бы лягушку, а поужинала бы лягушачьими лапками. Я принесу тебе твой чертов суп.
Настроившись на ссору, Бренна подошла к двери и распахнула ее. Шон стоял у плиты с деревянной ложкой в одной руке и лопаткой в другой. От жара его давно не стриженные волосы слегка закудрявились, и, выбиваясь из привычного образа, он не удосужился побриться, но суточная щетина не скрывала расплывшийся по подбородку синяк.
Не успела Бренна обрести дар речи, как в распахнутую дверь ворвался звучный, чувственный голос Эйлин. В Бренне вспыхнула злость, пусть неуместная, но совершенно неуправляемая.
— Порцию супа. Немедленно.
— Суп готов и еще горячий, — как ни в чем не бывало, откликнулся Шон, оценив ее настроение. — У меня руки заняты, так что, если не возражаешь, налей сама.
— У всех руки заняты, — прошипела Бренна, со стуком поставив на стол миску. — Что у тебя с лицом?
Шон подвигал челюстью.
— Оступился.
— Ну, да. Я слышала, что ты напился. Но это не выход.
Ехидничает? Отлично. Все лучше, чем дуться и злиться.
— Тогда помогло.
Бренна наполнила миску, поставила ее на тарелку.
— А сейчас?
Ему безумно захотелось поцеловать ее, но он лишьпередернул плечами.
— А сейчас приходится соблюдать осторожность.
И, невольно растравляя Бренну еще больше, онначал подпевать чудесному голосу Эйлин.
— По-твоему, все так просто? Ошибаешься. Поговорим после закрытия.
Шон оставил за ней последнее слово, поскольку услышал все, что хотел, и, когда с недовольным лицом она гордо покинула кухню, он вернулся к своей стряпне в гораздо лучшем настроении.
Парочка туристов из Кливленда слишком много выпила, и Бренна помогла Эйдану задать им направление к пансиону «Ночлег и завтрак». Пешком, ибо если бы они взгромоздились на свои велосипеды, то свернули бы себе шеи в первой же канаве.
Четко рассчитав время, Шон выскользнул на улицу.
— О, вы их уже проводили, а я подумал, может, вам понадобится помощь.
— Справились. До кроваток доберутся сами. — Эйдан покачал головой, глядя, как парни ковыляют по улице, фальшиво напевая популярную песню «Виски, ты дьявол». — Пара янки, только что закончившие школу. В конце концов, какое путешествиеребят по Европе обойдется без хотя бы одной загульной ночи в ирландском пабе? — Эйдан перехватил взгляд Шона и понял, что брату не до отвлеченных разговоров. — Длинный был вечер, закругляемся. Бренна, спасибо за помощь.
— Всегда пожалуйста. Доброй ночи, Эйдан.
Эйдан скрылся в пабе, и Шон с Бренной остались одни.
— Для нас с тобой вечер был еще длиннее.
— Да, и еще не закончился. Если не возражаешь, я хотела бы пройтись по пляжу.
— Хорошо. — Он не взял ее за руку, просто пошел рядом, сунув руки в карманы. — Не очень холодно. И полная луна.
— Как же нам повезло! Не замерзнем и не разобьем себе физиономии.
Шон натянуто рассмеялся.
— Ты такая романтичная дурочка, Мэри Бренна.
— Да, иногда точно дурочка. Глупо было связываться с тобой, зная о чувствах сестры.
— С тобой или без тебя я все равно не дал бы ей то, что она ждала от меня. Мне жаль, если я ее обидел, и еще больнее оттого, что она отыгралась на тебе. Я много думал. Вряд ли этого можно было избежать.
— Я могла бы подождать, пока ее чувства к тебе остынут, а они точно остынут.
— Значит, меня легко забыть?
Бренна искоса взглянула на него и снова отвелавзгляд.
— Может, тебе обидно, но так оно и есть. Ей всего двадцать, и ее легко ослепить внешней красотой.
— Но не тебя.
— Я вижу тебя таким, какой ты есть. Я это затеяла, я бы и закончила. Я готова была покончить с тобой, но так нашу проблему не решить. Даже если я отступлюсь от тебя, Мэри Кейт не простит и не забудет. Если она хочет повзрослеть, пусть научится смотреть горькой правде в глаза.
— Значит, ты решила за нас всех.
Шон остановился, и Бренна повернулась к нему. Он стоял, освещенный лунным светом, его глаза излучали ярость.
— Кто-то же должен решать.
— И всегда ты? А может, ты мне надоела. Может, я предпочел бы вернуть свою размеренную жизнь, ане любоваться на двух дерущихся женщин, пустивших в ход зубы и когти.
У Бренны в глазах потемнело от обиды.
— Я не кусаюсь и не царапаюсь. Я не собиралась драться с Мэри Кейт или с кем угодно из-за тебя. Просто так получилось. Говоришь, я тебе надоела? Только сегодня утром я слышала другую песню.
— У меня богатый репертуар. И раз ты обо мне столь низкого мнения, полагаю, нам ничего не стоит разбежаться. Если любому из нас захочется секса, он легко найдет его в другом месте.
— Это не просто секс.
Ага, удовлетворенно подумал Шон, наконец-то.
— Неужели? — Он придвинулся к ней, заставив отступить к воде. — Разве не ты говорила, что тебе от меня нужен только секс?
— Говорила. — Бренна уже не понимала выражения его глаз. Они стали черными, как ночь, и такими же непроницаемыми. — Но мы же не чужие люди. Не смей принижать то, что было между нами.
— Но ты считаешь себя вправе диктовать, как мне жить и что делать? — Он подхватил ее, иначе онаупала бы в воду. — Зачем тебе мужчина, которым легко управлять?
— Шон! — Ее ноги болтались в воздухе, а сердце бешено билось о ребра. — Отпусти меня.
— Ты этого не хочешь. Даже сейчас, думая, что в любой момент можешь подозвать меня или прогнать, ты дрожишь в моих руках.
— И не горжусь этим.
Шон рывком приподнял ее.
— К черту гордость!
И он безжалостно впился в ее губы. Она могла бысопротивляться, могла бы пустить в ход кулаки, но не сделала ничего подобного. Она сдалась, потому что Шон так редко чего-то требовал. Она сдалась, потому что сама хотела этого. И, как вздох, с ее губ сорвалось его имя.
