— И куда это ты спешишь? Хочешь сбросить меня с утеса?
— Туда, где мы обе постараемся не драться и не таскать друг друга за волосы.
Чем выше поднимались девушки по горной тропинке, тем холоднее становилось. Здесь зима явно не спешила уступить место весне, но кое-где робко выглядывали первые цветы, и трели птиц сплетались с гортанными криками чаек.
Бренна миновала развалины древней часовни, три каменных креста и ступила на старое кладбище.
— Это святая земля, и на этой земле я честно признаю, что причинила тебе зло. Ты моя сестра, моя кровь, а я пренебрегла твоими чувствами. Прости меня.
Мэри Кейт не ожидала подобного смирения и разозлилась еще больше.
— Думаешь отделаться жалкими извинениями?
— Это все, что я могу сказать.
— Ты отказываешься от него?
— Я думала, что смогу, — медленно произнесла Бренна. — Отчасти из гордости. Я думала: «Откажусь от него ради нее, и тогда она увидит, чем я готова пожертвовать для ее счастья». Отчасти из чувства вины. Я причинила тебе зло, и расставание с Шоном стало бы моим наказанием.
— Я вижу в тебе больше гордости, чем раскаяния.
Бренна подавила вспышку гнева. Она прекрасно знала свою сестру, знала, как ловко та умеет разжигать гнев в противнике, чтобы лишить его способности здраво мыслить.
— Я виновата не в том, что было между мной и Шоном, а в том, что обидела и поставила в неловкое положение тебя. — Холодный тон только придал веса ее словам. — И в том, что готова была отказаться от него, как от любовника, и, возможно, как друга. А потом я хорошенько подумала и поняла, что это все равно как уступить ребенку, закатившему истерику, а, значит, проявить неуважение к тебе и твоим чувствам.
— Ты просто выкручиваешься, чтобы получить что хочешь.
И вдруг разделявшие их четыре года показались Бренне четырьмя десятилетиями. Ее охватила невыразимая усталость, а язвительный и звенящий слезами голос Мэри Кейт напомнил о детских драках за новую игрушку или последнее печенье в коробке.
— Хочу ли я Шона? Да, хочу. Я еще не разобралась до конца, но желание, чувства к нему есть, и я не стану это отрицать. Я стою перед тобой, как женщина перед женщиной, и говорю тебе, что он тожехочет меня. Мэри Кейт, поверь, мне жаль, я понимаю, как больно это слышать, но ты его как женщина не интересуешь.
Мэри Кейт гордо вскинула голову, и Бренна подумала, что на месте сестры повела бы себя точно так же.
— Он мог бы заинтересоваться мной, если бы ты не согревала его постель.
Сердце сжалось, но Бренна только кивнула.
— Да, я уже в его постели. И я не уберусь из нее, чтобы освободить место тебе. Вчера, возможно, потому что не было сил смотреть на твою боль и понимать, что я отчасти тому виной. Но сейчас я смотрю на тебя, Мэри Кейт, в ярком свете дня и с ясной головой. Тебе не больно, ты просто злишься.
— Откуда ты знаешь, что я чувствую к нему?
— Я не знаю. Расскажи мне.
— Я люблю его. — Заявление прозвучало пылко и драматично. Бренна поставила сестре высший балл за актерское мастерство. Сама она никогда не сумела бы сказать так впечатляюще.
— Почему?
— Потому, что он красивый, отзывчивый, добрый.
— Да, все это в нем есть, но то же самое можно сказать и о собаке Клуни. А как насчет его недостатков?
— У него нет никаких недостатков.
— У него полно недостатков. — Бренна почему-то вдруг расчувствовалась. — Он упрям и медлителен, и рассеян. Иногда говоришь с ним и вдруг понимаешь, что разговариваешь сама с собой, а он витает в облаках. Ему недостает честолюбия, и к каждому шагу его приходится подталкивать, иначе он вечно топтался бы на одном месте и был бы счастлив.
— Это ты его таким видишь.
— Я вижу его таким, какой он на самом деле, а не красивой картинкой из книжки. — Бренна шагнула к сестре, хотя понимала, что еще слишком рано. — Мэри Кейт, мы здесь вдвоем, и давай будем честными. В его внешности, в его поведении есть что-то, что будит желания в женщине. И в этом смысле я понимаю, что ты чувствуешь. Я сама чувствовала то же самое с тех пор, как была не старше Эллис Мей.
Что-то — кроме злобы — мелькнуло в глазах Мэри Кейт.
— Я тебе не верю. Ты никогда ничего столько не ждешь.
— Я думала, что переболею. А потом боялась, что выставлю себя на посмешище. — Бренна придержала рукой развевающиеся на ветру волосы, запоздало пожалев, что не завязала их. — А потом желание превратилось в необходимость.
— Ты его не любишь.
— Я могла бы его полюбить. — И не успели эти слова сорваться с языка, как Бренна прижала руку к груди, будто получила неожиданный удар прямо в сердце. — Я думаю, могла бы. — Не удержавшись на ногах, она опустилась на колени. — О, боже милостивый, что же мне делать?
Мэри Кейт изумленно вытаращила глаза. Ее сестра, мертвенно-бледная, раскачивалась из стороны в сторону и судорожно сжимала грудь. Мэри Кейт медленно приблизилась к ней и крепко стукнула Бренну по спине.
— Прекрати!
Бренна резко выдохнула, вдохнула.
— Спасибо. — Она обессиленно опустилась на пятки. — Я не могу, не могу. Я этого не ждала. Было ужасно, а теперь невозможно. Это не должно было случиться. Будет только хуже. Черт побери!
Поскольку Бренна даже не пыталась подняться на ноги, Мэри Кейт опустилась на землю рядом с ней.
— Мне кажется, я могла бы простить тебя, если бы ты его любила. Ты говоришь, что любишь его, чтобы я тебя простила, да?
— Нет. И я не это сказала, я сказала, что могла бы. — Бренна ухватилась за руку сестры, как за якорь спасения. — Ты никому не скажешь. Поклянись, что ничего никому не скажешь, или я придушу тебя во сне. Клянись!
— Да успокойся ты. Чего ради мне бегать по деревне и трепать языком? Чтобы выглядеть еще большей дурой?
— Может, пройдет.
— Ты этого хочешь? Почему?
— Любить Шона Галлахера… — Бренна потерла ладонями лицо, пригладила волосы. — Это же кошмар. Не пройдет и года, как мы доведем друг друга до психушки. Я всегда спешу переделать все дела, а он просто спит на ходу. Парень забывает включить вилку в розетку, не говоря уж о том, чтобы починить ее.
— Ему это зачем? Ты и починишь. И он не спит, он мечтает, как иначе он сочинил бы всю свою музыку?
— А какой смысл в его музыке, если он ничего с ней не делает? — Бренна взмахнула руками. — Ладно, неважно. Мы ни на что серьезное не рассчитывали. Я просто веду себя как последняя дура, и это меня бесит. Почему женщины всегда превращают увлечение в любовь?
— Может, под твоим увлечением всегда пряталась любовь.
Бренна подняла голову.
— С чего ты вдруг поумнела?
