Эти маленькие победы над собой придали ей уверенности, которая, впрочем, улетучилась, когда поздним вечером она остановилась возле двери в комнату Дика Брэдли.
«Ха-ха, да я волнуюсь, как девственница перед первой брачной ночью, если такие еще существуют в природе».
Сунув в рот мятную таблетку, Джинни постучала.
Ни звука в ответ.
Она обернулась, желая убедиться, что Живой Труп не шныряет поблизости, потом глубоко вдохнула, призвала на помощь всю свою решимость и постучала чуть громче.
Джинни казалось, что она слышит, как бьется ее сердце.
За дверью послышались шаги.
— Вперед, девочка! — шепотом скомандовала она себе.
Дик Брэдли открыл дверь. На нем был клетчатый фланелевый халат, перехваченный на животе (не слишком большом для человека его возраста) поясом.
Джинни улыбнулась:
— Я разбудила вас?
Он пригладил взъерошенные седые волосы.
— Нет, что вы…
Быстро, пока Дик Брэдли еще не вполне проснулся и не сообразил, что у нее на уме, Джинни перешагнула порог. Она и сама смутно понимала, что у нее на уме.
— Мне очень нужно кое о чем вас спросить. — Джинни вошла в комнату и ухватилась за дверную ручку. — Вы не возражаете?
Брэдли слегка нахмурился:
— Ну… нет, не возражаю. Что такое?
— Я хотела спросить, — проговорила Джинни так тихо, как только могла, — давно ли вы в последний раз были с женщиной? — И прикрыла дверь комнаты.
Старик поскреб подбородок и неожиданно улыбнулся:
— Простите?
Джинни положила руки ему на плечи. Затем ее ладони скользнули под халат, погладили Брэдли по груди. По курчавым волосам на груди.
— Я спросила, давно ли вы в последний раз были с женщиной.
Пальцы Джинни скользили по его теплой, на удивление гладкой коже, и внутри ее тоже разливалось тепло.
— Джинни… — с упреком сказал он.
Она зажала ему рот ладонью, встала на цыпочки и жарко зашептала:
— Я захотела тебя сразу, как только увидела.
Джинни солгала, но в голову ей закралась тревожная мысль: а что, если это не совсем ложь?
Его руки легли на ее талию.
— По-моему, не стоило бы…
— Ты не хочешь меня? — все так же шепотом спросила она.
— Да не в том дело…
Ее руки уже гладили его живот, а ловкие пальцы развязывали пояс. Джинни увидела, что на нем просторные спортивные трусы. Прекрасно, туда легко забраться. И она забралась туда, не колеблясь ни минуты, и ее рука оказалась там, где было почти горячо. Очень медленно Джинни приступила к массажу. И постепенно объект ее интереса ожил.
Она убрала руку, не говоря ни слова, стянула платье, потрогала свою грудь и с приятным удивлением обнаружила, что соски затвердели. Если Джинни не способна получать наслаждение от полового акта, по крайней мере партнер об этом не догадается.
Рука ее вернулась туда, где уже побывала.
— Идем в кровать, — приказала она. — Мне это нужно еще больше, чем тебе.
Когда яркое утреннее солнце залило комнату, Джесс открыла глаза и удивилась, что сладко проспала всю ночь. Они прекрасно поужинали накануне; ей было приятно в обществе Филипа и Лайзы. Правда, раз-другой она почувствовала себя старой — так велик был контраст с их молодостью и незамутненным оптимизмом, с их жаждой учиться, стремлением к чему-то значительному. Да, и Филип, и Лайза, конечно же, оставят свой след на Земле.
Джесс слушала их, смотрела на них и не могла поверить, что эти молодые люди родились почти одновременно с Мелани. А теперь они, как и Мелани, взрослые, независимые, умные, талантливые профессионалы — каждый в своей области. Джесс загрустила, потому что ей так и не довелось узнать Мелани, свою дорогую дочь.
Перевернувшись на другой бок, она подумала, что спала так безмятежно, поскольку приняла решение и была твердо намерена исполнить его. Когда было покончено с бараниной и официант принес засахаренные груши, Джесс уже знала, что делать. И она сделает это не откладывая. Она отправится в Эдгартаун. Встретится с Ричардом наедине и посмотрит ему в глаза. Больше ему не удастся обманом скрывать от нее ребенка.
Они бодрствовали почти всю ночь. А когда Джинни проснулась, оказалось, что Дик уже ушел. Должно быть, отправился посмотреть, подан ли завтрак для гостей. Наверное, постояльцы уже обратили внимание на его сияющую улыбку.
Ей хотелось в туалет. Джинни встала с кровати и потерла ноющие бедра. «Мало практики и форма потеряна», — подумала она.
И все же — как было хорошо! Джинни откинула голову и засмеялась. Мужчина остается мужчиной хоть в шестьдесят девять, хоть в сто шестьдесят девять, а всякий мужчина способен быть лучшим в мире. К черту все журнальные статьи о старении, импотенции и возбуждающих средствах!
Господи, как хорошо это было! У нее не нашлось времени поговорить с Диком о Мелани, она не стала выуживать у него информацию, не думала про Брэда, про то, что скоро покинет этот остров и вернется в свои отвратительный мир. Ей некогда было вспомнить даже Джейка. Джинни была слишком занята: она жила. Вновь. Столько времени спустя.
Она опять засмеялась, вспомнив последний оргазм, и пошла к ванной.
Вдруг в пояснице что-то щелкнуло.
Джинни остановилась. Замерла.
— Мать вашу, — пробормотала она и приложила руку к спине.
Джинни попыталась сделать еще шаг. Острейшая боль пронзила ногу. Снова выругавшись, она взглянула в сторону ванной и поняла, что ей не дойти. До ванной еще чуть ли не десять футов. Потом оглянулась назад, на кровать. Одолеть три шага, отделявшие ее от кровати, было не легче, чем пройти милю. Даже, мать вашу, полторы.
Джинни, похожая на обнаженную натурщицу Рубенса, неподвижно стояла посреди комнаты.
— Помогите, — нерешительно крикнула она. — Черт, да помогите же кто-нибудь!
Карен услышала очень тихий голос из-за двери спальни отца, когда разносила по номерам свежее постельное белье. Она остановилась и прислушалась. Сомнений быть не могло: голос доносился из-за двери отцовской комнаты и взывал о помощи.
Карен приложила ухо к двери.
— Суки, да помогите же мне кто-нибудь, — стонал кто-то.
Карен опустила тюк с бельем на тумбочку. Да кто там?
Какое право имела эта тварь?..
Она повернула ручку, и дверь распахнулась. Посреди комнаты стояла толстуха — абсолютно голая.
— Что вы здесь делаете? — завопила потрясенная Карен.
— Черт побери, я бродила во сне, а теперь не могу пошевельнуться.
— Почему вы здесь торчите? Забирайте то, за чем пришли, и проваливайте.
— Да не могу я, дура! У меня что-то со спиной.
— Так чего вы от меня хотите?
— Неужели непонятно? Отнеси меня на эту хренову кровать.
Карен сделала шаг вперед. Еще один. Взглянула на отцовскую кровать. Простыни были смяты, одеяло сползло на пол. А рядом с кроватью на полу валялось платье толстухи.
