— В универе. И не поверишь, где. В библиотеке! Но скоро дома буду.
Закрываю учебник по «Основам журналистики». Терпеть не могу этот предмет. Столько старья в нем. Зачем нам все это знать, когда журналистика уже совсем другая. Соцсети, блогеры, пользовательский контент везде… Ладно, и правда пора валить.
Квартира, которую мы сейчас смотрим, на третьем этаже, буквально в десяти минутах ходьбы от моей. Место очень хорошее. Рыжему, похоже, тоже нравится. Первым делом он, конечно, спрашивает про провайдеров. Ему интернет очень важен, куда больше, чем мне. Внутри очень даже ничего. Не так круто как у меня, конечно, но вполне себе ремонт. Явно недавно делали. Только мебель подкачала, диван старый, хоть и прикрытый пледом. Так, кухня. Я не особо слушаю тетку-риэлтора, смотрю, что тут есть. Ого! Даже посудомойка, есть, стиралка тоже.
— Тут и кастрюли есть, ложки-вилки…
— Этого не надо, вообще ничего из этого. — Киваю на стол, на нем стоит старая микроволновка, электрический чайник, еще какое-то ненужно барахло. Окна на кухне нормальные стеклопакеты, с улицы шума не слышно. Рыжий в ванной, внимательно рассматривает тумбу с раковиной, пальцами по ней проводит. Наверняка, про прочность ее думает. Такой же озабоченный как и я.
— Мне нравится тут, Маш.
Ожидаемо. Но на этот раз мы с ним совпадаем. Здесь уютненько, только пусть они свою рухлядь отсюда вывезут. Комната большая, я сама знаю как ее можно будет обставить. Да и вообще, я же недолго тут проживу. Потом себе сниму, наверное. Кресла, диван… все старое, не нужно это. Зато шкаф есть встроенный, тоже не первой свежести, но двери исправно ходят.
— Мне тоже, а сколько аренда?
Рыжий пожимает плечами неопределенно. Раньше б решила, что этот малахольный даже не поинтересовался, но за эти несколько недель, что мы вместе, поняла: он придуривается. Иногда. Когда не хочет правду говорить, на вранье его еще ни разу не ловила. Ладно, я же все равно узнаю, Дань!
Целует меня, кивает риэлтору, а сам уже у двери.
— Мань, я поздно сегодня буду. Созвонимся.
Еще минут пятнадцать допрашивала риэлтора с хозяйкой, теткой лет сорока, она на другом конце города живет. Еще один плюсик, не хватало тут еще видеть ее постоянно. Никогда не жила на съемных квартирах. Видимо, привыкать придется. Спрашиваю про аренду, молчат. А потом называют цену — десять тысяч, плюс комуналка. Скромненько… Я бы не меньше двадцатки попросила бы.
— Вывезти мебель можете? У нас своя есть.
«У нас»… У меня есть. У Рыжего только его барахло компьютерное и одежда. Больше оттуда забирать нечего.
Въезжать можно будет через три дня, аренда на два месяца вперед. Риэлтор говорит, что сама всем займется. Ага, и даже вещи наши упакует? Оптимально в субботу переезжать, ну или в пятницу вечером. Еще раз обхожу квартиру. Это я теперь тут жить буду? С Рыжим? Пусть даже не надеется, что я ему буду тут гладить-стирать-готовить. И что б каждую неделю обязательно куда-нибудь выбирались, и желательно не только к Айсу с Варей. А еще…
«Папа может, папа может…» Рингтон доносится откуда-то с кухни, там, значит, мобильник оставила.
— Пап? Привет!
— Вы Мария? Мария Витальевна Епифанцева? Это вас врач из двадцатой городской больницы беспокоит…
— Папа?! Что с ним?!
— Не волнуйтесь. У него стабильное состояние, но был приступ. Он просил вам позвонить. Приезжайте.
Он еще что-то говорит, а я только выхватываю «ишемическая болезнь сердца», «приступ стенокардии» и адрес. Адрес больницы.
— А Мила, там? Моя мачеха. Она знает?
— Виталий Сергеевич попросил позвонить только вам.
Набираю мачеху уже в подъезде. Выскочила из квартиры, даже не попрощалась, но они наверняка и сами все слышали. Мила не отвечает, второй раз уже ей набираю, параллельно пытаюсь сообразить, где находится эта двадцатая городская.
Глава 53. «Этот дом моих детей»
Здесь очень много людей, все снуют из стороны в сторону, кто-то толкается. Я доехала за двадцать минут, машину, к счастью, поймала быстро. По дороге позвонила Рыжему, старалась спокойно говорить, но слезы подступали к глазам. Даня сказал, что приедет в больницу как только сможет. То есть прямо сейчас выезжает.
Папа, папа… У него всегда было слабое сердце, он постоянно обследовался, Мила настаивала. Но в последние месяцы столько всего навалилось… И мачеха почему-то не отвечает. Набирала ей всю дорогу, под конец уже абонент вне зоны доступа. Что вообще происходит? И почему папа здесь, в городе? Звоню отцу, тоже никто не отвечает.
В регистратуре или как это правильно называется спрашиваю про папу. Строгая бабка в очках только кивает в сторону.
— Врача подождите, к вам подойдут.
Жду уже пять минут. Или вечность целую. О чем только не подумала за это время. Вроде все хорошо было, от «крыши этой избавились», с кредитами разобрались, да, без пекарни, но хоть не банкрот и в тюрьму, самое главное, не посадили.
— Ты, как? — Даня присел передо мной на корточки, берет в ладони мое лицо. С врачом говорила уже?
Мотаю головой и тянусь к Рыжему. Как хорошо, что он приехал, что рядом.
Мы стоим обнявшись посреди больничного холла и молчим. Я не знаю, как сказать, что боюсь, очень боюсь, что папа умрет, не выдержит всего, что на него навалилось. И что я не смогу ему ни в чем помочь. А Даня просто гладит меня по голове и что-то шепчет на ухо, тихо, успокаивающее.
— Епифанцева здесь? — Вздрагиваю от незнакомого чужого голоса. Чуть отстраняюсь от Рыжего и вижу перед собой мужчину лет сорока в белом халате. Он оглядывается по сторонам и встречается взглядом со мной.
— Я это.
Он молча кивает головой в сторону коридора и мы идем куда вдоль каких-то кабинетов, у которых толпятся люди… Белые стены, запах лекарств повсюду.
— Я — Николай Дмитриевич, — представляется врач. — Отец ваш плохо себя почувствовал на улице, скорую прохожие вызвали. У него приступ стенокардии. Знаете, что это такое?
Конечно, знаю. Как и другие медицинские термины, связанные с больным сердцем. Спасибо Миле.
— Состояние сейчас стабильное, но вы понимаете, что ишемия — это патологическое состояние, риск будет всегда. Мы его оставим здесь, на несколько дней, а дальше посмотрим.
— Маше можно отца навестить? — Рыжий вдруг вклинивается в наш разговор, и я ему очень благодарна за это. Он держит меня за руку, все время, что мы здесь, держит меня и не отпускает.
— Я вас пущу к нему, ненадолго. Сестра скажет вам, что надо из дома привезти, а что купить. Пойдемте.
Папа лежит в палате, здесь еще три койки, все заняты. Он не видит меня, смотрит отрешенно в окно, но выглядит вроде не так уж и плохо.
— Паап?!
Только не зареви! Ему только сейчас слез твоих не хватает.
— Машенька… — Смотрит на меня потухшим взглядом. — Все хорошо у меня, ты не волнуйся.
Ага! Не волнуйся!
— Пап, — стараюсь говорить бодрым голосом. — Ты как себя чувствуешь-то? — присаживаюсь на кровать и беру его ладонь в свою. У него теплая рука, но какая-то слишком уж податливая.
— Нормально, Маш, нормально. А это кто? — Кивает на Рыжего, который молча стоит у меня за спиной.
Не так я хотела их познакомить, совсем не так. Но куда деваться-то?!
— Данил, друг Маши.
— Друг, значит… ну хорошо, если друг. — Он быстро теряет интерес к Рыжему, но тот и не настаивает на общении. Просто стоит рядом со мной. Вроде и не делает ничего, но мне намного спокойнее, что он здесь.
— Пап, я все привезу, что надо. Ты скажи только. И… А где Мила, пап? Не могу до нее дозвониться.
Он вздрагивает, а в глазах такая боль, что сразу поняла — что-то очень дерьмовое случилось. И не надо было спрашивать.
— Ушла Мила… Разводиться решила… — Он произносит это тихим и таким безжизненным голосом, что мне страшно становится. — И детей оставила… к … любовнику сбежала. Так вот.
Ушам не верю, в ступоре каком-то. Слова понимаю и точно знаю, что это правда. Как у папы проблемы начались подспудно ждала взрыва, у них и отношения заметно испортились, но чтобы развод.
