Она знала, что он говорит правду и улыбнулась, обнимая его за шею. А затем наступила тьма.
Глава 29
Натали то просыпалась от вспышек света, то засыпала. В голове раздавался гул, она почти не соображала. Но внезапно туман отступил, уступив место тяжелой головной боли, от которой она нехотя открыла глаза.
Дневной свет резал, словно нож. Она застонала и попыталась привстать. Но получилось только перекатиться на другой бок. Неужели она снова вернулась в свое состояние и последняя встреча с Джоном лишь плод ее воображения?
Она почуяла неладное, обратив внимание на рисунок на хлопковом постельном белье — красные и синие цветы на белом фоне, немного старомодное, но дорогое — она уже в этом хорошо разбиралась, благодаря месяцам шопинга с Лорен. У Натали такого не было. Во всех местах, где она когда-либо ночевала — тоже.
Перекатилась обратно на другой бок на источник света. Легкий белый тюль и темные синие шторы с золотым тиснением раздвинуты по бокам, освободив распахнутую двухстворчатую стеклянную с кованым рисунком дверь, ведущую на просторный балкон с железными тонкими перилами. Натали сквозь адскую боль в голове заставила себя сесть на кровати. За балконом простиралась бесконечная, до самого горизонта, лазурная морская гладь. Пейзаж дополняли крики чаек и легкий шум волн. Натали вздохнула соленый теплый воздух, так сильно отличающийся от океанского у побережья в Нью-Йорке.
Легкое тонкое одеяло сползло вниз до пояса, обнажив грудь. Натали попыталась вспомнить, что произошло.
— Прекрасный вид, — произнес Джон. Натали повернулась на звук его голоса, завернувшись в одеяло до самой шеи. Самый невыносимый на свете мужчина. Он сидел в темно-синем кресле напротив изножья кровати спинкой к белому камину с искусной лепниной. Весь интерьер спальни был выполнен в стиле итальянского барокко, немного приглушенного, без золотых поверхностей и лишних витиеватостей в мебели.
Комната так не похожа на спальню прогрессивного Джона в Нью-Йорке. Но так очевидно ему подходила. Он сидел в расслабленной позе, закинув по-мужски ногу на ногу, подперев одной рукой голову. Вид уставший, словно давно не спал. Но такой безумно родной. Сердце Натали застучало быстрее, разгоняя кровь по венам. Боль пульсировала в голове. Все бы отдала сейчас за таблетку аспирина. Позже.
— Почему я голая? — сходу спросила она. Джон приподнял одну бровь в удивлении. Черная футболка натянулась на руках. Он только делал вид, что расслаблен. На деле — зол как дьявол. Почему он снова злится? Это она должна ругаться и злиться. Затащил ее черт знает куда и зачем.
— Странно, что это первый вопрос у тебя по приоритетности, — высказался он. — А ты совсем ничего не помнишь?
У Натали задергалось веко.
— Не могу соображать. Болит голова, — она зажмурилась, пытаясь собраться с мыслями.
— Поделом тебе, — проворчал Джон и встал со своего насеста. Этот черный коршун подошел к ней, чтобы высотой своего роста вызвать у нее головокружение и тошноту. Но заметила в его руках стакан с водой, куда он при ней бросил две таблетки шипучего аспирина.
— До сих пор не могу определиться — дьявол ты или спаситель, — она потянулась за стаканом, облизывая губы. Но Джон убрал его за спину.
— Можно было бы просто сказать “Спасибо”.
Сжимал губы и выглядел так обиженно, что Натали совсем насторожилась, но спорить не стала. Ради аспирина и дьявол сгодится.
— Спасибо, — она улыбнулась максимально мило. Джон прищурился, раскусив ее неискренность, но дал ей стакан в руки.
Натали выпила его почти залпом и бросилась обратно на подушки.
Во всяком случае она не одна, хоть место и не знакомое, но надеялась, что Джон не пытать ее сюда привез.
— А где мы? — спросила она, уставившись на помпезную люстру на высоком потолке. — Ты же обещал меня привезти домой.
— Я и привез. Ты дома, — Джон поставил стакан на прикроватный столик с изогнутыми ножками и сел рядом с ней на кровати. Натали сглотнула, почувствовав, как матрас прогнулся под его весом. — Мы в Палермо в моем доме.
Натали нахмурилась.
— Это Сицилия. В Италии, — пояснил он зачем-то, неправильно распознав реакцию.
Она знала, где это. Ее больше беспокоил путь. Чтобы пересечь Атлантику, понадобилось бы не меньше десяти часов на самолете.
— Объясни, как гражданина свободной страны можно чем-то напичкать, похитить и перевезти на другой конец света? — поинтересовалась она, вызвав у этого верзилы пренеприятнейшую улыбочку.
— У владельцев частных самолетов поистине безграничные возможности, — он придвинулся к ней ближе, загородив широкими плечами свет. Немного легче стало соображать. — Да ты и не сильно-то сопротивлялась. Давай я напомню тебе, а то, смотрю, у тебя легкая амнезия.
— Вижу, ты будешь наслаждаться триумфом, — проворчала Натали, стараясь дышать ровно. Джон наклонился к ней, уперев руки по бокам от нее. Древесный аромат, смешанный только с его, Джоном, запахом, кружил голову. Господи, как она скучала.
— Я вообще не планировал тебя похищать, надеялся мы сможем наладить отношения в Нью-Йорке, — он легонько коснулся ее лба, словно проверял температуру. Каждое его движение и прикосновение вызывало в ней смесь тревоги и томления. — Но ты снова ввязалась в какие-то приключения, всколыхнула преступный мир, вдобавок ко всему, в Нью-Йорке слишком много людей вокруг тебя, которые все время нам мешают.
— То есть ты заранее решил все в одностороннем порядке и мои желания тут не учитываются? — ей захотелось драться. Опять. Он вызывал в ней дикие припадки бешенства. Жаль, что сил почти не было.
— Именно так. Я решил взять все в свои руки. Решение пришло почти мгновенно, как только я увидел тебя у себя в кабинете. Я не хочу, чтобы ты все время сомневалась во мне, допрашивала, искала подвох. Увез тебя сюда. Здесь мы предоставлены друг другу. Узнавай меня таким, какой я есть, без лишних новостей от твоих подруг и родственников. Я достаточно натерпелся из-за них. Не смотри на меня так. Я знаю, что Мишель наговорила тебе обо мне, а Алекс жив после вашей выходки только потому, что у него жена беременная.
Джон сказал это таким тоном, что она даже не сомневалась в его словах. Чем она заслужила внимание этого опасного, с невероятным магнетизмом, человека?
— Странное желание начать все сначала, — Натали захотелось сесть, потому что близость Джона расшатала ее и так неспокойную психику.
— Я не начинаю сначала. Я продолжаю с того, где мы остановились. Мне пришлось уползти, зализать раны и вернуться. С тобой ведь все непросто, Натали Лагранж, не так ли?
— Не я тебя накачала наркотиками и увезла. Все наоборот, Джон Ноулз.
— Натали, это было обычное снотворное. Не наркотики. Но действие на тебя оказало как на наркомана после долгой завязки. Ты очнулась в самолете, потребовала шампанское в честь начала новой жизни, а потом безбожно стала приставать ко мне. Честно, мне стоило большой силы воли, чтобы не поддаться твоей похоти. Кто бы мог подумать, что у такой скромницы сидит внутри ненасытная ведьма?
Джон говорил легко и непринужденно, улыбаясь. Но глаза улыбка не тронула. Натали закусила губу, понимая, что у него поистине ангельское терпение. Вспомнив события в самолете, она густо покраснела, понемногу сливаясь с рисунком на постельном белье. Но внутри в животе что-то свернулось в тугой узел, а по коже пробежались мурашки. Их поцелуи и ласки превратились в что-то огненное, разрушающее на атомы, зажигающее в ее отравленном снотворным разуме новые вершины желания.
— Ага, кое-что ты вспомнила, — он пробежался взглядом по ее раскрывшимся пересохшим губам.
— Я рассказывала тебе. У меня была затяжная депрессия.
— Помню, да.
— Это потом я смогла справиться с помощью доктора Айзенберга, руководителя экспериментального отдела в ФБР. Он сейчас в отставке.
— Так. А что было до этого? — Джон улыбаться перестал. Его подозрения мучительны, ведь он сам не так давно похоронил жену после передозировки.
