ходить самой.
– Я понял.
Иду в палату, за которой скрылась Катя. Она лежит, загнув руку. Глаза закрыты.
Я подхожу и молча беру ее на руки.
Она тут же открывает глаза, смотрит удивленно.
– Амир, – шепчет пересохшими губами. – Что ты делаешь?
– Тихо, Катя, тихо, – успокаиваю ее. – Мы едем домой.
– А Матвей? То есть… Тамерлан? – спохватывается она.
– Мы завтра к нему приедем. Все хорошо, Катя. Ты большая молодец. Все хорошо, – сильнее прижимаю ее к себе.
Когда мы подъезжаем к дому, Катя уже спит у меня на руках. Я осторожно, чтобы не разбудить ее, несу в комнату и кладу на кровать. Накрываю одеялом и сажусь в кресло напротив.
Сложив руки и опустив на них подбородок, смотрю на эту маленькую девочку. Как стойко она переносила все несчастья.
Если это правда, что мне рассказали, то как смогла она такое выдержать? Одна? Без возможности разделить с кем-то свое горе?
Тру пальцами глаза.
Сейчас главное, чтобы Тамерлан пришел в себя. Опять стал бойким мальчишкой.
А с Катей мы все решим. Я в этом уверен.
Оставляю в комнате приглушенный свет и так и сижу в кресле.
Не замечаю, как засыпаю.
Утром меня будит какой-то шорох. Я чувствую себя разбитым и кое-как открываю глаза. Сразу же смотрю на кровать. Кати уже нет там.
Хватаюсь за ручки кресла и вскакиваю. Оглядываюсь.
Катя стоит у двери и поправляет платье. Замечает мой взгляд, выпрямляется и берется за ручку двери.
Я тут же оказываюсь рядом.
– Катя, как ты себя чувствуешь?
– Нормально, – отвечает, не глядя мне в глаза. – Мне надо идти.
– Куда? – встаю на ее пути.
Она что? И правда собралась уйти?
– В больницу. А потом домой.
– Катя, – беру ладонями ее лицо и поднимаю. Заставляю посмотреть мне в глаза. – Я не отпущу тебя. Ты еще слишком слаба. И…
Взгляд Кати впивается в меня.
– И нам надо поговорить, – заканчиваю фразу.
Не дожидаясь возражений, беру ее на руки. Сажусь вместе с ней в кресло.
– Пусти меня, – бурчит себе под нос. И имя мое не называет. Ведь специально. Я уверен.
– Катя, давай как два взрослых поговорим? Да? Там в больнице нас ждет малыш. И ему нужна поддержка. От нас обоих нужна. Ему нужны и ты, и я. Да, я был не прав. Но просто представь себя на моем месте.
– Амир, – поднимает на меня взгляд и я внутренне выдыхаю. Она назвала меня по имени. – Мне не надо быть на чужом месте. Я никому не пожелала бы оказаться на своем.
Губы начинают дрожать. Я беру ее за шею сзади и прижимаю к себе. Провожу по мягким волосам.
– Тихо, Катя, тихо, – пытаюсь успокоить. – Все уже позади. У нас ведь есть Тамерлан. Ему нужна ты.
– Кто рассказал тебе? – шепчет она мне в грудь, обжигая своим дыханием.
– София.
Катя тут же выпрямляется, вцепляется мне в плечи и смотрит пристально.
– София? Где она? Что с ней? Я не видела ее с той самой ночи. Что она тебе рассказала?
– Что ты спасла моего сына, – говорю я.
Катя опускает взгляд.
– Тогда я не понимаю…
– Ты спасла моего сына, Катя, – продолжаю я. – Но… но скрыла от меня это. Что я должен был подумать? Ты забрала моего мальчика. У тебя была уйма возможностей рассказать мне. Но что сделала ты? Ты… Скажи мне, Катя, ты хотела и дальше скрывать это от меня?
Спрашиваю и боюсь ответа. Что если она скажет «да»? Тогда все мои попытки – в пустоту.
Катя тяжело вздыхает. Так и сидит с опущенным взглядом.
– Прости меня, Амир, – произносит на выдохе. – Ты прав. Я должна была сразу рассказать тебе. Или даже еще раньше. Но я, – поднимает на меня взгляд, – я так боялась за малыша! Ведь все, что произошло тогда. Это не случайность! Понимаешь? Ты веришь мне? Амир? – хватает меня за плечи.
– Катя, у нас еще час до посещения сына. Давай ты мне все сейчас расскажешь? Спокойно. Все, что знаешь. Хорошо?
Кивает. И в последующие минуты я узнаю еще одну версию событий, которые произошли много лет назад. Слушаю молча. Хотя порой мне хочется материться и стучать кулаком по ручке кресла.
Но прошлое не вернешь и нам надо жить настоящим. А в нем есть мальчишка. Сын.
Закончив свой рассказ, Катя замолкает. Я вижу слезы на щеках. Она вытирает их ладошкой и я беру ее руки и целую их.
Эта маленькая слабая на первый взгляд девочка сделала невозможное. Ценою своей жизни она спасла моего сына.
– Что будет дальше, Амир? – спрашивает Катя, немного успокоившись. – Ведь я уверена, что дети были отравлены. Не верю в такие совпадения.
– Вот и я не верю, – произношу задумчиво. – Я уже дал задание найти следователя, который занимался этим делом. Не бойся, Катя. Мы все выясним. А сейчас поехали в больницу? К сыну.
Она чуть улыбается и вытирает остатки слез.
– Мальчик ещё очень слаб. Я бы не рекомендовал пока тревожить его. Даже радость может негативно сказаться на его состоянии. Вы сами видели, как он отреагировал на приход мамы. Лучше подождать. Состояние у него стабильное, но нужно время, – такими словами встречает нас доктор.
Я вижу, как опускаются плечи Кати. Она с таким воодушевлением ехала в больницу, а тут такое разочарование.
Приобнимаю ее и шепчу на ухо:
– Доктор прав. Для малыша так будет лучше. Давай дадим ему окрепнуть?
Едва заметно кивает.
– Да и вам не мешало бы отдохнуть, – замечает доктор, глядя на Катю. – Вам нужно восстановиться. Как вы себя чувствуете?
– Хорошо, – уверено отвечает она, а сама бледная и я понимаю, что доктор прав. А я не подумал о ее состоянии. Не надо было везти ее сюда.
– Доктор, – говорит Катя, – но угрозы больше нет? Вы же не скрываете от нас? Или, может, ещё что-то нужно?
Доктор с пониманием относится к ее беспокойству. Чуть улыбается.
– Все хорошо будет. Мальчик – боец, организм сильный. И переливание мы вовремя сделали. Надо просто подождать. Дать ему возможность восстановиться без потрясений.
– Я понимаю, – вздыхает Катя.
– Не надо расстраиваться, – сжимаю ее плечо. – Пойдем, я отвезу тебя домой.
– Может, я здесь подожду? – поднимает на меня взгляд.
– Здесь мы будем только мешать. Мы приедем сразу же, как можно будет. Доктор прав, тебе необходим отдых. Пойдем.
Она больше не спорит, но во взгляде я без труда читаю сомнения и неуверенность.
Она не задаёт вопросы, но
