ко мне вплотную.
– Я не хотел портить наши отношения. Твое дело было просто уехать и заняться транзитом. Трахать других телок, бухать, бить морды. Да что угодно, но не убивать моего человека, под*нок ты такой! – процедил сквозь зубы, сжав мое горло.
Несмотря на возраст рука у Старика была крепкой. Я накрыл ее своей, контролируя, чтобы дед не заигрался. А в голове мысли одна другую перебивали. Нас сдали. Кто, бл*? Сейчас будет жарко, но это все х*ня полная. Меня беспокоило только одно – нашел ли Овсянка Есеню.
– Я же столько для тебя делал, Гера. Я тебя как сына воспитывал, приемником своим хотел сделать, а ты меня заказал, падаль ты такая, – он ослабил хватку, отстранился.
– Старик, что за фуфло тебе впарили? Я не понимаю, о чем ты…
– Человечек один поведал мне твой расклад. Как с Кобзарем спелся, как меня хотел убрать. Вот только не вышло, – посмотрел на меня внимательно.
– Неужели ложь?
Старый идиот.
– Полная чушь. Дай мне эту крысу, и я выбью из него все дерьмо.
Молчание. Раздражающее, скребущее каждый нерв.
– Что ж, я склонен верить тебе, – произнес задумчиво, вытаскивая телефон из кармана халата. Набрал чей-то номер.
– Заводи.
Прошло не больше минуты. Дверь кабинета открылась, послышались шаги. Я сидел неподвижно, смотря строго перед собой. Среди всего шума различил тихие звуки. Всхлипы. Бл*ть. Я еще не увидел, но уже кровь в венах застыла. Повернулся и меня словно кипятком ошпарило. Какой-то у*бок тянул ее за волосы. Ее блузка была испачкана и местами разодрана, словно ее тащили войлоком по земле. Внутри все вскипело. Сорваться и разорвать всех сук. Но, бл*ть, как? Только в кабинете их шесть человек, не считая остальных комнат. Да и на себя пох*р, а ее прибьют и не заметят.
– Так что, Гера? Готов ли ты подтвердить, что эта шм*ра врет? – Старик издевался. Это был его долбанный звездный час.
Она подняла на меня красные от слез глаза. Я заметил на ее лице огромную царапину. Прикрыл глаза на секунду, пытаясь успокоиться и здраво оценить ситуацию. Но Старик все никак не замолкал, расхаживая вокруг меня расслабленной походкой.
– Представляешь, позвонила мне и сказала, что ты решил пойти против меня. Захотела уничтожить тебя. Знаешь, есть поговорка: «предавший однажды, предаст снова».
Я молчал.
– Снимите с нее одежду, – скомандовал Старик. – Будем наказывать суку. Андрей, первым будешь трахать ты, потом остальные. Бросим ее в подвал, пусть воспользуется каждый, кто пожелает нужным.
В голове стоял гулкий шум. Перед глазами пелена. Все как в замедленной съемке дерьмового американского боевика. Один из братков рванул к ней. Еся вжалась в стену. Он схватил ее за волосы, бросил на пол. Она заплакала. А мне как серпом по нервам. Сорвался к ней, но тут же почувствовал, как к затылку приставили дуло.
– Стой на месте, Тайсон. Или у тебя есть что сказать? – раздался голос Кирова.
Я стоял и смотрел на то, как какой-то ублюдок раздвигает ей ноги, устраиваясь удобней. Как я, бл*ть, мог соврать?
– Да, я заказал тебя. Она сказала правду. Не трогай ее, – посмотрел на Старика. Тот ухмыльнулся.
– Очень грустно, Гера, что она сказала правду. Очень грустно…
Сделал знак своему бойцу. Тот отошел от Еси. Я подбежал к ней. Она вжалась в стену. Рыдает, трясется. Стиснул ее в руках, прикрыл глаза. Предательница ведь. Сука последняя. Подставить меня хотела. И подставила. Сдать бы ее, да не могу. Вот, бл*ть, понимаю, что подохну лучше, а ее не отдам им. Только я имею право ее наказывать. Только передо мной виновата. Больше не перед кем.
– Убегай при первой возможности. Не верь им. Поняла? – прошептал.
Она тряслась, молчала.
– Ну все. Киров, заканчивай это представление. А то я расплачусь сейчас. Телку в подвал. Этого в расход, – раздался голос Старика.
Я поднялся, загораживая ее от них. Понимал, что не получится выйти. Последнее что я помню – ее громкий крик. И боль. Удар. Прямо по черепной коробке. И темнота. Глухая и беспросветная.
Есения
Все было совсем не так, как должно. Чертов Старик обманул меня. Да и я хороша, поперлась в самое пекло. Нещадно ныла рука. Возможно у меня перелом. Амбал Старика так сильно швырнул меня о стену, я думала, что мне настал конец.
Я так стремилась уничтожить Греха, убежать от него, а в этом аду смотрела на него как на последний шанс к спасению.
Я не знаю, почему он встал на мою защиту. Почему пытался отстоять меня. Но даже Грех не сможет одержать победу. Он один против всех.
Они бросили меня на холодный цементный пол. Я сидела в углу, боясь даже подняться. Надо мной стоял надсмотрщик. Под его пожирающим взглядом мороз бежал по коже. Но самое отвратительное было не это. Справа от меня, полураздетый и подвешенный за руки цепями к потолку висел Грех. Весь его торс был залит кровью. Его глаз заплыл, губа была разбита. Они избивали его словно боксерскую грушу. Огромная высокая сволочь, с битой в руке. Он уничтожал Тайсона.
После каждого удара, Гера еще сильней закусывал губу. Не кричал, не молил о пощаде. Лишь тихое рычание и шумные выдохи доносились с его губ.
Я не могла этого видеть, спрятала лицо в ладонях.
Внезапно дверь открылась, и в комнату вошел человек Старика. Киров. Как я поняла, он правая рука главаря.
– Вот и палач пришел. Олег, – обратился к Кирову тот, что караулил меня. – Когда уже телку нам дадут? Запарился ждать. Чего стеречь то ее?
Олег метнул в него недовольным взглядом.
– Не спеши, успеешь.
Он повернулся к Греху. Заметив Кирова, Тайсон открыл не заплывший глаз.
– Чего долго так? – проговорил хрипло Гера. Киров ухмыльнулся.
– Думал. А еще промариновать тебя хотел. Чтобы ты прочувствовал весь кайф. Ты же знаешь, Старик любит, чтобы каждый успел покаяться перед кончиной.
– Проповедник долбанный, – засмеялся тихо Грех, а потом скривился от боли. Сплюнул в сторону кровь.
– Много ты взял на себя, Гера. Богом себя возомнил. Подумать только, самого Старика решил убрать.
– Есть немного. А ты к делу уже переходи. Хочешь завалить, вали…
– Завалю, погоди, – Киров обернулся ко мне.
Я только сейчас поняла, что слушаю их разговор слишком внимательно, не дышу от волнения. Мне стало не по себе под пристальным взглядом мужчины. Такое чувство, словно он оценивал меня.
– Ты же мог на своем настоять, – обернувшись к Тайсону, произнес Олег. – В отказ пойти. Поимели бы
