— А шалить мы будем дома, — заявила и встала.
— Обломщица, — ни капли не расстроившись, хмыкнул.
Дунька стала допытываться, что же случилось, что будет дальше… А я и сам не знал… Все, что помнил лишь обрывки. Скорая, соседи, мамин плач, операция. Все, как в тумане. Где Мурчик и знать не знал, что случилось с Кощеем тоже. Меня коробило, что ублюдок, похоже, вышел сухим из воды.
Некоторое время Дунька сидела со мной. Даже просто ее присутствие меня лечило. Я чувствовал, словно наполняюсь силами и жизнью. Но, так или иначе, а нашу идиллию прервали. Мама зашла в палату, уже совершенно в другой одежде, а в руках держала кулек.
— Я домой съездила, приготовила супчик легкий, — оповестила, робко топчась у двери. На Дуньку поглядывала с опасением и нескрываемым интересом.
— Мам, — почесал затылок, — в общем, знакомься, Дунька — твоя будущая невестка.
Ох, и не стоило мне бросаться подобными заявлениями. Мама схватилась за сердце. К счастью, Аида успела ее подхватить. Усадила на стул, подала водчики, приговаривая:
— Не слушайте его, он так шутит… Мы только недавно вместе, все очень неожиданно…
— Чего это я шучу? — нахохлился. — Я ж сказал в будущем, — заупрямился.
— Ты со своими шутками всех со свету ведешь, Белов, — покачала Мышь головой и махнула на меня рукой, мол, что с дурака взять.
Мама сделав еще пару глотков, пристально осмотрела Дуньку, потом покосилась на меня, сама себе улыбнулась. Ох, уж это материнское сердце, ох уж эта материнская прозорливость.
— Кажется, мы уже виделись, — удивила мама Дуньку. — Вы же одноклассники? — дождавшись кивка, продолжила, — а еще помню во дворе гоняли. То в салки, то в классики, то по гаражам бегали. Герочка, уже тогда на вас глаз положил. Правда молчал, как рыба. Только ходил улыбался.
Ничего от мамы не скрыть! Глядела так, словно все понимала. Бобрич еще больше засмущалась, настойчиво попросила её не «выкать», а далее женщины перешли на мою скромную персону. Повозмущались над моими школьными выходками, пожурили, посмеялись и на том сошлись.
— Бедная директриса выдохнула и перекрестилась, когда Герман выпустился, — усмехнулась мама.
— Ой, и не говорите. Он же на выпускном в девятом классе всех девчонок напоил!
— Не всех, — вставил свои пять копеек. — Тебе предлагал, а ты только фыркнула.
Мои женщины разразились веселым хохотом. Эту картину и застал мой лечащий врач, именуемый мамой неким «Костиком».
— Ну-с, вижу, что больному уже лучше, — произнес. — С такими женщинами быстро пойдет на поправку, — подмигнул маме, но та лишь поспешно отвернулась, сделав вид что не заметила. — Но еще быстрее пойдет на поправку, если будет немного покоя, — намекнул, дескать, прием окончен.
Я заметно сник. В этом карцере и заняться-то нечем, да и с медсестрам глазки не построишь. С некоторых пор я человек не свободный, да и не тянет как-то…
Мама, расцеловав меня в щеки, удалилась, а вот я у дока вымолил пару минут с Дунькой.
— Давай, иди, ко мне. Пошалим немного, — игриво подергал бровями, хитрющие ухмыляясь.
Мышка для вида поломалась, плечиком повела, а после податливо наклонилась. Мы слились в чувственном поцелуе, и я ни на секунду не пожалел, что лежал в этой палате с дыркой в плече. Плеча у меня два, а мышка только одна.
— Ну все, Герман, — отстранилась и положила мне руку на грудь.
— На самом интересном месте, — надул губки, украл еще один мимолетный поцелуй, похлопал по мягкому месту и дал вольную.
Время и вправду было позднее. Может оно и к лучшему, что ушли. Нечего шляться в столь поздний час. К слову, только оставшись в одиночестве, я заметил, что палата вроде как частная. Не мать — это точно! Откуда у нас такие деньги?! Ну и черт с ним! Зато удобно, даже телик имелся.
Так, смотря ящик и перекидываясь с Бобрич милыми смс, я и коротал свой вечер. И вроде даже был в приподнятом настроении, пока в телеке не прозвучало:
— Репортаж с места событий… Перестрелка в элитной высотке произошла сегодня в около двух часов дня. Что не поделили местный бизнесмен Павел Лавров и его компаньон Петр Зорин остается неизвестным. Бизнесмены не дают никаких комментариев. Полицию вызвали соседи снизу, услышав громкие выстрелы. Есть двое пострадавших, один из которых сын Павла Лаврова, личность второго неизвестна….
Теперь и пресса в курсе… Ну, хоть Кощею перепало. И пусть стрелял не я, но душу отпустило.
Утром ко мне пришел еще один посетитель. Мурчик зашел, как к себе домой. Хмуро оглядел обстановку, затем меня. Подошел, сел и, как всегда, без ненужных предисловий перешел к делу:
— Я нашел лучшего врача в этом городе. Будешь, как новенький, — поведал. — Больше ты мне ничего не должен, Гера. Долг свой отдал, но если вдруг будет желание, — криво усмехнулся, — милости прошу.
Желания у меня не наблюдалось, и на моем лице это было написано.
— Пал Палыч на контакт не идет, — хмыкнул, — поэтому твой компромат возвращаю тебе, — достал из кармана флешку, положил на тумбу. — С ним делай чего только душа желает. Это ваши с Кощеем счеты, — далее он достал конверт, положил рядом с флешкой, — это компенсация, скажем, за моральный ущерб. — Он выжидающе на меня уставился, а после изрек, — то, что было в той квартире должно там и остаться. Ты же понимаешь, — сверкнул глазами, — мне сейчас лишние проблемы ни к чему, Гера.
На этом и порешали. Мурчик ушел, и я полагал, что навсегда из моей жизни. Однако, его намек-угрозу намотал на ус. Никаких ментов, а то до конца жизни не расплачусь…
А между тем время близилось к Новому Году, а я в лечебнице слег… Дунька крутилась возле меня, да и мама не отходила от койки, чему несказанно был рад «Костик». Он заходил чаще, чем положено лечащему врачу. Так и проходили последние два дня до Нового Года…
Новый Год — праздник семейный… Всегда был таковым для меня… Родители так и не приехали, а с утра я получила скупую смс с поздравлениями.
«Дочь, мы с отцом поздравляем тебя с наступающим Новым Годом. Будь умницей, хорошо учись и не расстраивай нас с папой! Поздравляем заранее, потом будем не на связи. Мы на пути открытия!»
Вот и все поздравления, собственно говоря.
— Дунечка, не расстраивайся, ты ж сама знаешь, какие они, — утешила меня бабуля, а я только кисло покачала головой.
Это для бабушки они непутевые, с которых и взять-то нечего, а для меня родители. И пускай они не были идеальными, пусть и засыпала я не под мамину колыбельную, а хотелось верить. Верить, что они откроют тридцать первого дверь, задарят подарками и скажут такое заветное: «соскучились». Однако, в этот Новый Год я обречена была на одиночество. Герман все еще в больнице, девки кто куда… Варька с Морозовым к родителям поехали, Сонечка поди уже в свои горы умотала, а Улька небось опять с родителями часик посидит, а потом укатит зажигать. Только я да бабушка. Ну ничего! Нам и вдвоем хорошо!
К Герману я заскочила с утра, хотела приехать вечером, но он твердо настоял, чтобы я сидела с бабулей дома. С ним мы виделись каждый день, а мне все было мало. Однако в этом он был прав. На кого я бабулю оставлю? Договориться-то можно, а ба тут совсем зачахнет. Потому и согласилась с его разумными доводами.
А сейчас я стояла около подъезда, мялась и пыталась собраться с мыслями, холодными ладошками сжимая флешку в руке. Герман отдал мне ее позавчера. Сказал, что я должна сама принять решение, что делать с ней дальше. Первой мыслью, конечно же, было пойти в милицию. Сдать с потрохами этого покалеченного! Кстати, ему пуля попала в ногу. Жаль что не в другое место. Повыше, чтоб наверняка не размножался!
Однако пыл поугас, а энтузиазм сник. Это было не мое видео, да и вправе ли я была распоряжаться чьей-то судьбой? Если бы дело касалось исключительно этой костлявой сволочи, то с больничной койки его бы сразу перевели в места не столь отдаленные! Однако, на видео была девушка… Это ее история. Ее, а не моя.
Адрес нашел Олежка по моей просьбе. Девушку звали Алина, училась прилежно, мама с папой простые люди. Миллионов под матрасами не держали, но и концы с концами вполне себе сводили. Немудрено, что папенька Кощея отмазал.
