Ну, Дунька, давай! Нечего сопли жевать! Да еще и на морозе!
Зашла в подъезд обычной панельной девятиэтажки, на лифте поднялась на нужный этаж и замерла около двери. Нерешительно подняла руку и все же позвонила. Мне открыли почти сразу. К тому же сама девчонка. Хмуро уставилась на меня и брякнула:
— Пылесосы, окна, косметика — не интересует!
Дверь начала закрываться, но я шустро вклинилась.
— Нет, я…
— Опять эти сектанты, — цокнула и презрительно на меня зыркнула. — Не будем мы ничего жертвовать в вашу шарашкину контору!
— Да нет же, Алина! — возразила я.
Она изумленно на меня посмотрела, прищурилась и хмыкнула. Явно не припоминая такой знакомой.
— Извините, мы знакомы?
— Нет, но я по делу, — расправила плечи и более уверенно обронила. — У меня для вас кое-что есть.
— И что же это? — сарказмом спросила.
Девушка мне не доверяла. Впрочем, могла ли я ее винить? Отнюдь.
— Это касается Кощея…
Алина яростно запыхтела, с силой дернув дверь на себя.
— Я уже все забрала! Оставьте меня в покое! — в ее голосе слышались отчетливые нотки страха.
— Алина! — едва ли удержала дверь. — Я пришла помочь!
Она не хотела со мной говорить, но и не хотела все оставлять как есть. Это читалось в ее глазах. Пусть и напуганных, но смелых. Алина жаждала справедливости, хотела вернуть себе имя, ведь после всего ее выставили дешевкой, а Кощея героем-любовником, только вот он оказался подонком, а она — жертвой. Жертвой насильника.
Несколько секунд она всматривалась в мое лицо, пытаясь уличить во лжи, но после открыла дверь шире, грубо бросив:
— Проходи.
Алина сделала нам чай, провела в комнату и, усевшись на стул, изрекла:
— Выкладывай.
— Лучше тебе посмотреть, — протянула флешку, что все время держала в руке.
Девушка ее взяла, вставила ноутбук, включила. Комнату она узнала сразу. Себя тоже узнала. Ее руки затряслись, поэтому я сама перемотала до того момента, где она выходит, а Кощей подсыпает ей наркотик.
Резко она втянула воздух в себя и остановила видео.
— Достаточно, — хрипло выдавила. — Откуда у тебя это?
— Он хотел и меня так же… Наверное, — пробормотала, смотря на свои руки. Говорить о том, что ты потенциальная жертва, не самое приятное. — Караулил на работе, возле дома поджидал, но мне помогли, а потом моему парню принесли это видео. Я решила тебе отнесТи.
— Боже, — опустила она голову на свои руки, — я так надеялась, что он сдох в той перестрелке! Может и неправильно, но я хотела что его в землю закопали, после всего, что этот урод со мной сделал! Я же обращалась в милицию! Сразу сняла побои, к врачу сходила, чтобы она написала заключение. Все улики были! Все! А потом его папаша объявился и сынка своего отмороженного отмазал! А он знаешь, что заявил? — крикнула. — Что я сама к нему в койку прыгнула! Что я умоляла его! Я, мать твою, умоляла его остановиться! Животное, — выплюнула, ударив кулаком по столу. — А потом все чудесным образом испарилось. И заключение, и снятые побои, а следователь вообще сказал, что за ложные показания мне срок светит, хотя у него были все улики! Козел продажный!
Я молчала. Да и что тут можно сказать? И нужно ли вообще говорить? Этот мажор и каплю не получил из того, что заслуживал.
— Спасибо тебе, — дрожаще вымолвила. — Спасибо, теперь я его точно засажу!
И у меня не было ни толику сомнений, что так оно и будет. Я приняла верное решение, отдав запись ее законной обладательнице. Даже если бы она предпочла все оставить на своих местах, сжечь ее и все забыть, как страшный сон. Алина имела на это право. Но так не будет. Слишком сильно она его ненавидела, чтобы спустить все на тормоза, слишком много боли он ей причинил.
У меня от сердца отлегло. Возвращаясь домой, я чувствовала легкость. Пожалуй, не отдай я эту запись, она служила бы тяжелым грузом в грядущем году. Хотелось раз и навсегда забыть эту чудовищную историю. В конце концов, мы с Германом заслужили свою частичку спокойствия.
Неуловимо время близилось к двенадцати. Мы с бабулей уже все приготовили, осталось накрыть на стол. Обычно в Новый Год я прихорашивалась, но сегодня в этом не было никакого смысла. Простая косичка, штаны, кофточка и я готова.
— Дунечка, ну что ты в самом деле? — в который раз завела бабуля свою шарманку. — Гуляла бы с мальчиками, подружками, а не со мной, старой, бабкой в четырех стенах, — забухтела.
— Бабуль, ну я ж сказала, что не хочу. И я не оставлю тебя одну!
— Так я бы к Семеновне пошла, — махнула она рукой, — мы б «голубой огонек» посмотрели, по чарочке и спать.
— Вот и посмотрим с тобой, а может, и к Семеновне пойдем.
Бабуля только вздохнула на меня, такую упрямую ослицу, и потопала дальше на стол накрывать. Поправив кофточку, зыркнула в очередной раз на телефон.
И где этот Белов? Два часа назад пропал!
Звонок в дверь, и это в полдвенадцатого ночи-то, стал полной неожиданностью.
К бабуле наверное, подумала, топая к двери. В глазок не посмотрела, а когда открыла — оторопела.
Белов.
Стоял лыбой своей довольной сверкал, а перед собой букет держал. Много-много полевых цветов.
— Б-белов! — возмутилась. — Ты чего тут?
— Не понял, — нахмурился, — к тебе пришел. А ты чего не рада? — сузил свои щелки.
Стушевалась, робко взглянула на этого пройдоху из-под ресниц.
— Рада, н-но… Ты же в больнице должен быть.
— Пустишь? — приподнял бровь и я мигом отошла, пропуская его. — А я к тебе сбежал, — беспечно заявил, вручая мне торжественно букетище.
— Как… сбежал?
— Через окно, — хмыкнул, снимая куртку. — Да шучу я! — хохотнул, щипая меня за бок. — Через дверь, пока никто не видел, — подмигнул.
— Д-дурак! — фыркнула. — А капельницы как? Совсем ополоумел? Тебе же только вчера разрешили ходить.
— Да ну этот карцер в баню. Новый Год, а я там тухну без тебя, — притянул меня к себе, поцеловал в щеку и отпустил. — Ну, где бабуля? Знакомить будешь?
Бабуля тут как тут. Выглянула из-за угла, изумилась гостю, а заметив в моих руках букет улыбнулась.
— С наступающим, Раиса Васильевна! — вольно обнял мою бабулю, будто знакомы с ней сто лет в обед, вручил пакетик, который я доселе не заметила и залепетал, — вы уж простите, что без предупреждения…
— Ой да что ты, Герочка, — поправила моя бабуля прическу, смутившись. — Нам с Дунькой все равно скучно, а гостям мы всегда рады. Ты проходи-проходи, не стой на пороге…
Германа она провела в зал, посадила, мне приказала гостя развлекать, а сама ускакала на кухню. Я, конечно, еще немного возмущалась его безалаберности, но через пару-тройку пылких поцелуев все забылось как-то…
— Я отдала запись Алине, — произнесла.
— Я знал, что ты так сделаешь, — кивнул уверенно головой. — И что она?
— Сказала, что его посадит.
— Значит, так и будет, мышка, — дернул меня за косу, уже не первый раз, между прочим! — Давай все оставим в прошлом?
— Давай.
Что будет дальше, это уже не наша история. Кощей, так или иначе, получит по заслугам, а Алина найдет свое спокойствие. Все плохое осталось в прошлом, и Герман дал обещание, что больше ни при каких обстоятельствах не возьмет карты в руки. Свое прошлое обещание он сдержал, никто ко мне не притронулся и пальцем, больше мне ничего не угрожало, а сам он не стал убийцей и крови на его руках не было. Все-таки в Кощея стрелял не он.
Возможно, наша история была бы более драматична, если бы меня бы нашел этот мажор-насильник, а Герман потом за это его убил… Но разве убить человека легко? Пусть и защищая своих близких, разве это не оставляет после себя след? Нам несказанно повезло, что все сложилось так, и что история двухлетней давности, наконец-то, завершилась.
Когда часы пробили двенадцать мы с бабулей сожгли желания по старой традиции, бросили в бокал с шампанским и выпили до дна.
— Люблю тебя, — шепнула ему на ушко.
— И я тебя, — в ответ донеслось.
