— Хочешь, щеманем его и как следует вломим! — на ходу предлагает Череп.
— Ну и на хера? Мне плевать, пусть развлекается, — бросаю равнодушно и пытаюсь сфокусировать на дороге налитые кровью глаза.
— А че нет-то?
— Ты глухой, Антон? Она с ним дружит, — упрямо повторяет Дымыч.
— Ой блять, Кир, самому не смешно? — взрываюсь, перестраиваясь в другую полосу. — Взрослый человек, а веришь в подобную чушь!
— Ты скорость сбавь, Илюх… А то вон стрелку практически положил на полупустой дороге и не замечаешь даже, — спокойно отзывается тот. — Завязывай в шахматы играть. Разложимся.
Утрирует конечно, но тормоз все-таки поджимаю, а пять минут спустя и вовсе, как порядочный, встаю на регулируемом перекрестке. У черты.
Достаю сигарету и зажигалку, опускаю тонированное стекло. В нетерпении барабаню пальцами по рулю.
Когда затянувшееся молчание нарушает странное покашливание Черепанова, сидящего сзади, резко поворачиваю голову влево. И, сука, натыкаюсь взглядом прямо на Рыжую.
Ну пиздец!
Кажется, будто до костей друг друга просвечиваем.
Подгораем оба моментально.
Вовсю искрят высоковольтные провода, незримо натянутые между нами.
Вот-вот долбанет двести двадцать. Спасайся, кто может…
Она нервно сглатывает. Как и я, этой встречи не ожидала, оттого и отражаются картинкой все эмоции на ее лице. Спрятать-то не успевает. Преимущество было у меня одного.
Секунда. Две. Три.
Замерла.
Таращится.
Удивление. Растерянность. Шок…
Принимаю, перерабатываю но ничего не даю взамен, хотя собственный «мотор» лубцует на самых высоких оборотах. Захлебывается кипящей от ревности кровью. Гулко тарабанит о ребра.
Ожил, твою мать. Здрасьте!
Заставляю себя прервать наш зрительный мазохизм. Отворачиваюсь первым. Сосредоточившись на трехглазом светофоре, вдыхаю порцию никотина в легкие. Сдерживаю кашель.
Полный игнор на нее положил после того нашего последнего разговора. Удалил ее номер и свой сменил на всякий случай.
Помимо личного, сильно зацепил тот факт, что она, толком не разобравшись, на пацанов моих ту кражу повесила. И хоть умом понимал, почему так решила, смириться по итогу не смог. Еще и поддался в какой-то степени ее словам, идиот. Сам в своих же друзьях усомнился.
Мы ведь разосрались тогда с братвой конкретно. Череп по беспределу физически от меня получил. Динамит словесно. Спасибо, Дымницкому.
А когда-то клялись, что ни одна баба причиной разлада не станет.
Ага, да-да…
Сжимаю челюсти, возвращаясь в сейчас.
Со стороны, наверное, выгляжу более чем достойно. В том плане, что морда кирпичом, и внешне я точно не отражаю того, что глубоко внутри топит.
А топит и разъедает душу дурацкое, незнакомое чувство — тоска по ней. По ее стройному, юному телу, нежной коже, ангельскому голосу, солнечной улыбке.
Гоню прочь настырные мысли.
Вот ведь дичь сопливая!
— Счастливой не выглядит, заметь, — ощущаю на себе пристальный взгляд Дымницкого.
«Мы расстаемся»
«Ты… и твои пацаны… Вы… вы просто социальное дно! Ничего святого!» — острым лезвием режут память слова Рыжей.
— Мне похуй, — отрезаю холодно. Поднимаю стекло и, едва загорается желтый, срываюсь с места, выжимая педаль газа до упора.
Ниче. Переживу как-нибудь.
Ну привязался. С кем не бывает.
Пройдет…
* * *
— Ты на заправку хотел заехать, не забыл? — напоминает Кир, какое-то время спустя указывая на удачно подвернувшийся знак.
Точно. Надо бы подлить бенза в тачку. Почти на нуле уже.
Включаю поворотник, смотрю на обстановку в зеркало, перестраиваюсь в крайнюю правую полосу. А там уже сворачиваю на узкую дорогу, ведущую прямиком к АЗС.
— Остыл чуток? — интересуется Тоха, когда подъезжаем к колонке.
— Ты о чем? Я в полном порядке, — высекаю самоуверенно.
— Точно, Илюх? — отражает с сомнением. — Мне показалось, что ты…
— Тебе показалось, — рублю сходу.
Заглушив движок, открываю дверь и выхожу на улицу.
— Совет хочешь, бро? — Дымницкий вываливается следом.
— Обойдусь как-нибудь.
— Просто песни Рыжей на досуге послушай. Те, которые последние.
— На кой они мне сдались? — начинаю беситься.
Ничего я слушать не стану. Зарок себе дал — вообще не смотреть ее ютуб-канал.
— Да так… Мне показалось, что о тебе поет, — Кир опускает на глаза очелы. Раскидывает руки в стороны, выпячивает грудь и потягивается.
— Вам чет слишком много кажется… Пусть дальше поет. Поезд ушел.
— И далеко? — типа тонко прощупывает почву.
— Дальше, чем можешь себе представить.
— Жаль. Очень жаль…
— Че льем? — приятный женский голосок раздается совсем рядом.
На автомате поворачиваю голову влево.
У капота, уперев руки в бока, стоит девчонка в ярко-оранжевом комбинезоне и сером свитере, длинные рукава которого закатаны до локтей.
— Ну и? Долго соображать будем? — поправляет кепку и закидывает в рот жвачку. Пол пачки не то орбита, не то дирола.
— А ты заправщик, что ли? — усмехнувшись, удивленно спрашивает Кирилл, пока я торможу.
— А кто, по-твоему? — она щурится от лучей осеннего солнца и медленно выдувает огромный розовый пузырь.
Залипательно.
Мы с Киром, как два идиота, за этим зрелищем наблюдаем.
Бах!
Пузырь лопается и исчезает у нее во рту.
— Девяносто восьмой, полный бак, — сообщаю я ей.
Девчонка кивает и подходит к нужному пистолету.
— В кассу надо. Или через приложение можно оплатить, если карта привязана, — разъясняет лениво.
Достаю свой новый телефон. Снимаю блокировку, жму на нужную иконку.
— А ты-то че встал над душой? Контролировать? — с наездом обращается уже к Дымницкому, и я опять поднимаю голову.
— Угадала, — тот смотрит на нее в упор. — Вдруг дизель с бензином перепутаешь, и немецкому мотору кабзда. Концерн бмв не для того их собирал…
— Не ссы за концерн! Я свою работу выполняю как надо, — обиженно фыркает она, со знанием дела открывая хитромудрую заглушку.
— Больше работать негде, что ли? — Кирилл опирается задом на крыло и внимательно наблюдает за нашей заправщицей. — Вредно тут постоянно находиться, ты в курсе? Пары бензола и все такое…
— В курсе, умник, но иногда выбирать не приходится, — бормочет она себе под нос и отходит к соседней колонке, у которой в этот момент останавливается белый мерен.
Переглядываемся с Дымницким. Он выгибает бровь, а я, хмыкнув, проверяю, прошел ли платеж.
Система виснет, но, судя по звуку, бенз уже льется в бак.
— Как тебя зовут? — продолжает беседу Кирилл, когда девчонка возвращается к нашей машине и проверяет бегущие цифры на табло.
— А я как беда. Меня не зовут. Сама прихожу, — отзывается равнодушно. — Еще вопросы? Или перейдем к моей любимой части — прощанию?
Обалдеть. Ну и язва. На Сашку по темпераменту похожа.
— Реально, не пробовала заняться чем-то другим? — Кирилл достает из бумажника лавандос и протягивает ей одну из купюр.
— И чем же? — уточняет она насмешливо.
— В твоем случае масса вариантов.
— Да ты что! Может и предложение имеется? — принимает чаевые и подходит к нему ближе, сокращая расстояние до критичного минимума.
Ответить на поставленный вопрос друг не успевает. Потому что ни с того, ни с сего получает ощутимый пинок в грудь.
— Масса вариантов? Ага, как же! Думал на бабки поведусь? В моей жизни не настолько все плачевно! Забери свой косарь назад и гуляй, сутенер недоделанный! — припечатывает фурия зло.
— Сдурела?
Сказать, что Дымницкий ошарашен, — это ничего не сказать.
А меня от его реакции аж на ржач пробивает.
Оставил щедрые чаевые называется…
— Проваливайте отсюда! Собрали мне тут очередь километровую! — громко ругается дерзкая, рукой указывая направление.
