– Вы так давно знакомы с Андре? – спросила я, невольно оттягивая момент, когда мы зайдем в здание, казавшееся обычным пристанищем офисных «пиджаков» с их вечными мобильными телефонами в обеих руках.
– Мы учились вместе. То есть не совсем вместе – я не медик, знаете ли. Всегда боялся крови, никогда не мог понять, как можно взять и разрезать ножиком живого человека. Я заканчивал другой факультет, но того же университета.
– Совместная студенческая жизнь?
– Да-да, мы обедали в столовой, играли в теннис, даже на параплане катались. Андре боится высоты, это так смешно. Правда ведь, смешно, Даша́? Но он всегда лезет именно туда, где ему страшно. Ненавидит слабость.
– Не сомневаюсь, у вас было много совместных вечеринок. – Я произнесла это едко, как намек, злую, кусачую шутку, но наивный, как дитя, Гильермо только радостно заулыбался. Он не понимал, насколько больно мне было слушать об Андре, соприкасаться с его прошлым.
– Сколько ночей мы провели вместе, вы не представляете, Даша́! – улыбнулся он, открывая передо мной дверь. Меня бросило в жар, я просто отказывалась понимать подобное, мое сознание буксовало, как маленькая машинка в жидкой осенней грязи где-нибудь на трассе Пенза – Копейск. Колеса прокручивались, но машина не двигалась с места. Гильермо стоял и ждал, когда я последую за ним.
– А где Андре?
– Он подъедет, когда все будет готово. У нас еще много дел, – сказал он будничным тоном, словно речь шла о подготовке офисной вечеринки на Рождество.
– Я, пожалуй, тоже лучше подъеду, когда все будет готово. – И, развернувшись, я почти уже сделала шаг в обратную сторону, но Гильермо ловко ухватил меня за руку. Действительно, крепкая хватка – я едва не взвизгнула.
– Но ведь без вас это невозможно! – возмутился он так явно, что я едва не расхохоталась. Странно было слушать это, глядя на симпатичное, но совершенно чужое лицо мужчины, который воображает, что я последую за ним «готовиться». А Андре, видите ли, подъедет позже. И при этом в его глазах нет ни тени сомнений или хотя бы легкого неудобства. Он явно не ожидает от меня ни отказа, ни капризов. Интересно, за кого Андре меня принимает, если его друг ведет себя подобным образом? Его университетский друг.
– Значит, без меня невозможно? – поинтересовалась я, уже не сдерживая нервного смеха. – А почему, собственно? Попробуйте, может, получится?
– Андре очень хотел, чтобы вы были с нами, – нахмурился Гильермо. – Он сказал, что без вас и сам откажется. Я не понимаю, вы разве против? Почему? Я чем-то обидел вас?
– Обидел? – Я хохотала уже в голос. – Нет, Гильермо. Вы меня пока что ничем не обидели. Но ведь мы же еще и не начали? Так вы говорите, Андре откажется участвовать, если я не соглашусь?
– Ну, если уж говорить напрямую, – разозлился француз, – на вашу роль были и другие претендентки. Послушайте, Даша́, я не хочу сказать, что вам особенно повезло, но ведь в какой-то степени это так и есть. Конечно, то, что мы планируем, не совсем легально. Однако в данном конкретном случае…
– Не совсем легально? – Отсмеявшись, я подумала, что быть еще более шокированной уже, наверное, невозможно.
– Значит, не совсем? Ну что ж, безумству храбрых поем мы песню! – Это я сказала на русском, и Гильермо только беспомощно помотал головой. – Идемте, идемте.
И я решительно взялась за ручку двери. Из двух вариантов, имевшихся в моем распоряжении – уйти и навсегда забыть про Андре или остаться и возненавидеть его, – я выбрала второе. В первом случае мне было бы куда сложнее его забыть. Красивый сукин сын, развлекающийся так, что не остается никаких границ, никаких чувств, только битва бушующих гормонов, разрывающих тонкие оболочки душевного покоя и личной целостности. Я уже почти ненавидела Андре, но пока что, видимо, недостаточно, ибо видеть его хотела чуть больше, чем презирала это испорченное деньгами и вседозволенностью существо.
– Другое дело! – радостно осклабился Гильермо и последовал за мной внутрь. Он немедленно набрал чей-то номер, уточняя, в какой офис нам следует подняться, если это вообще можно назвать офисом. Я замирала, размышляя о том, куда попала, но успокаивала себя тем, что нахожусь во Франции, где никто не станет удерживать меня насильно, если я не захочу принимать в этом участие. А ведь я не захочу, верно? Может, конечно, это и станет «переживанием всей жизни», как обещал Гильермо, но честное слово, мне такие «переживания» совершенно ни к чему. Я шла как на автопилоте за погрузившимся в детали подготовительного процесса Гильермо, поглядывая на стоящих у лестничного парапета мужчин с бумажными стаканчиками кофе в руках. Они действительно провожают нас странными взглядами или мне это только кажется? Может быть, они хорошо осведомлены о той маленькой не слишком легальной эскападе, которая планируется в этом здании? Возможно, есть и другие участники? Что, если мне не дадут уйти?
Андре еще ни разу не сделал мне по-настоящему больно. Разве только тем, что обладал возмутительной властью надо мной, не имея о моих страданиях ни малейшего понятия. Я стала физически зависима от него, он был нужен мне, чтобы дожить до следующего дня, чтобы просто дышать, а ему всего лишь хочется повеселиться в обществе старого университетского друга. В какой-то научной программе я слышала, что безответная любовь действует сильнее, чем яд. Но это даже не есть любовь, у того, что я испытываю, должно быть, имеется другое название. Что-то из медицинского справочника.
– Мы прибыли, – дружелюбно кивнул мне Гильермо и подал руку. Я покорно последовала за ним из лифта, оставив всякое сопротивление там, внизу, около беззаботных служащих со стаканчиками кофе. До сих пор Андре всегда добивался того, чего хотел. Не желая делить меня с Сережей, он легко убрал его с дороги, это не стоило ему особого труда. Теперь он решил разделить меня с Гильермо. И бог знает, с кем еще. Что он придумает на этот раз во исполнение своей цели?
– Врата ада? – спросила я, стоя перед самой обычной дверью, впрочем, дорогой и оборудованной электронным замком. Гильермо усмехнулся и не ответил. Дверь открыли почти сразу, и я с удивлением обнаружила за ней целую толпу людей – как мужчин, так и женщин. Нашему появлению никто не удивился, некоторые его даже не заметили. Помещение было довольно просторным, состояло из холла, где предполагалась, но сейчас отсутствовала секретарша, а также из пары кабинетов по бокам и большой комнаты с овальным столом, на котором были свалены кучей различные предметы неизвестного назначения.
