– Мама, у меня нет времени на марафет. Мне нужно быть на площади к десяти.
Мать уставилась в свою чашку и поджала губы, выражая этим крайнюю степень неодобрения.
– Хотя бы переобуйся.
– Я привезла только сменную пару кед.
Мишель оглядела свои растоптанные кроссовки для бега. Конечно, они давно потеряли былую привлекательность, но по удобству давали сто очков вперед любым туфлям.
– Но эти такие… потертые. – Ее мать почти выплюнула последнее слово, будто оно было ругательным. – Давай я дам тебе свои туфли.
Мишель чуть не застонала. Неужели ей придется надеть скучные туфли на плоской подошве вроде тех, какие обожает ее мать?
– Я уверена, что и остальные участники обуются, руководствуясь соображениями удобства, – попробовала сопротивляться она.
– Мне плевать на других! – отрезала мать. – У тебя особый статус. Когда ты придешь в туфлях, каждая участница пожалеет, что не поступила так же. На тебя должны равняться!
Мишель стиснула зубы. Ей хотелось завопить изо всей мочи. Первый день дома, а мать уже изводит ее нравоучениями. Во всех ее суждениях о дочери главным лейтмотивом всегда звучало одно: мы возлагаем на тебя большие надежды, дочь, и ждем, что ты их оправдаешь.
Мишель жалела, что приехала домой. Неужели всего пару дней назад ее мучила ностальгия?
– Папа? Твое мнение? – Мишель с надеждой посмотрела на отца, сидевшего на высоком табурете и смотревшего телевизор.
– Мама права, надень туфли, – бросил он, не отрывая взгляда от экрана.
Мишель мысленно досчитала до десяти. Продолжать борьбу было бессмысленно. В другой раз, пообещала она себе, сниму комнату в отеле, даже если мать будет биться по этому поводу в истерике. Да, этакий простенький номерок в отеле «Марк Твен» на окраине, где никто не будет приставать к ней со своими глупостями.
Затренькал мобильный.
– Это мой, – буркнула Мишель, скрываясь в прихожей, где пару минут назад оставила сумку.
– Я пока найду тебе туфли, – сказала мать вслед.
Мишель выхватила телефон из сумки, словно от него зависела вся ее жизнь. Звонок давал возможность прекратить нудный разговор.
Но и тут ее не ждало ничего хорошего.
– Алло? Это Мишель Нельсон? Я не ошиблась номером? – воодушевленно пропел в ухо женский голос.
– Э… да, это я, – не слишком уверенно откликнулась девушка.
– О, у тебя такой взрослый голос! – восхитился неизвестный абонемент…
Мишель лишь хмыкнула. В двадцать пять лет голосу пора бы сформироваться, не так ли?
– Это миссис Уайт из «Уайт моторе»! Твоя мать дала мне этот номер.
– Неужели? – Мишель посмотрела на мать, которая вытаскивала из коробки скучнейшие синие туфли-лодочки на крохотном каблучке. Теперь девушка не ждала от звонка ничего хорошего.
– Я звоню, чтобы попросить тебя об услуге, душечка. Как ты знаешь, в конце соревнований пройдет конкурс на лучшее блюдо с редькой. Это венец всего фестиваля.
Мишель впервые слышала о конкурсе на лучшее блюдо, но предпочла промолчать.
– Мы решили, что будет здорово, если жюри возглавит бывшая «мисс Редька», которая к тому же работает в сфере кулинарных услуг.
– Ну, наверное, – пробурчала девушка, прыгая на одной ноге и стягивая свободной рукой кроссовку.
– Так ты согласна, душечка?
– Кто, я? Так вы обо мне говорили? – Мишель отпихнула локтем руки матери, порхавшие теперь над ее волосами и пытавшиеся воткнуть какие-то старомодные заколки.
– Разумеется, душечка! Ты будешь судить финалистов, это так здорово!
– Поймите, миссис Уайт, это невозможно, – пробормотала Мишель, в то время как мамины пальцы с длинными ногтями кружили вокруг ее головы, словно птицы в фильме Хичкока. – Конечно, мне льстит ваше предложение, но ведь… я и сама участвую в конкурсах! – нашлась Мишель. – Так что ничего не выйдет.
Ее мать охнула, пальцы перестали дергать девушку за волосы. Мишель отскочила в сторону как раз в тот момент, когда мать попыталась вырвать у нее из рук трубку.
– Вот, значит, как? – От голоса миссис Уайт повеяло арктическим холодом. – Понятно.
– Поймите, это невозможно чисто физически, – принялась объяснять Мишель, испытывая смутное чувство вины за то, что в очередной раз не оправдала чьих-то надежд. – Как я могу сидеть в жюри, если буду участвовать в соревнованиях за титул Самая Сексуальная Пара?
– Так ты об этом! – Собеседница вновь оживилась, ее тон стал дружелюбнее. – Никаких сложностей с этим не возникнет, душечка. Кулинарный поединок состоится после основных состязаний. Ванесса сказала, что ты не откажешься.
Мишель представила, как дает Ванессе хорошего тычка под ребра.
– В таком случае я согласна, – обреченно произнесла она.
Миссис Уайт пискнула от радости.
– О, прекрасно! Пойду расскажу остальным. До встречи, душечка.
– Когда ты начала отказываться, я ушам своим не поверила, – оскорбленно заявила мать.
– Что?
– Ты едва не отказала миссис Уайт! Да ты хотя бы представляешь, сколько спонсорских денег вложил их автосалон в фестиваль редьки?
Мишель покачала головой:
– Не знаю и знать не хочу.
– Это не просто рекламный ход со стороны миссис Уайт. Ею движет искреннее желание поддержать наш городок и привнести новые краски в старинную традицию. Как ты могла быть такой бездушной!
«Ну, еще бы!» – тоскливо подумала Мишель. Ткнуть в какое-нибудь больное место, вроде обостренной совести, было любимым занятием ее матери.
– Ладно, мне пора. Всем пока. Пап, пока!
– Удачи! – пожелал отец, даже не сподобившись выйти из кухни, потому что для этого требовалось оторваться от футбольного обозрения.
Удача сегодня требовалась Мишель больше всего. Она торопливо шагала вдоль улицы, направляясь к главной площади. Миновав один квартал, девушка вынула из кармана телефон, нашла нужный номер и нажала кнопку вызова, привычным жестом откинув назад непослушные волосы.
– Алло? – выдохнула в трубку Ванесса.
– Эй, как ты могла…
– Мишель! – торопливо перебила подруга. – Я сейчас не могу говорить. Подходи скорее, жду! – Запищали гудки.
Мишель раздраженно пихнула телефон в карман джинсовки. Что ж, придется высказать Ванессе претензии при личной встрече. Сама напросилась! Это же надо, судить конкурс рецептов из редьки! Да кто вообще, что-либо готовит из редьки?
Впрочем, если придется сидеть в жюри и жевать редьку, это означает только одно – ей не придется ничего готовить.
Данное обстоятельство заставило Мишель иначе взглянуть на кулинарный поединок. Она зашагала быстрее и даже приветливо улыбнулась двум старушкам, шедшим навстречу.
Пожалуй, мать не напрасно взывала к ее чувству долга. Если бы не треклятый титул «мисс Редьки», едва ли Мишель смогла бы найти себе работу, связанную с кулинарией. Для Карбон-Хилла каждая новая «мисс Редька» символизировала новые надежды. Спонсоры оплачивали финалистке учебу, давая путевку в будущее, и надеясь, что тем самым растят великого человека, чье имя впоследствии прославит провинциальный городок. Мишель отучилась на кулинарных курсах, которые никак не смогла бы себе позволить, если б не спонсорские деньги. Шесть лет назад ее отец потерял работу, и о колледже речи не шло.
