Грязно матюгаясь себе под нос, он принимается вытирать ботинок, а я гадаю, какие еще сюрпризы нас поджидают. Нет, я отнюдь не фаталистка – но день, определенно, не задался. Смотрю на часы – через пятнадцать минут у нас встреча, а тут он, со своим ботинком! И зачем я вообще его с собой взяла – и так контракт у меня в кармане. Всему причиной субординация: на встрече с президентом «Оушен» должен быть кто-то повыше начальника управления. Неважно, что вести переговоры буду я, а Рябинов – просто отсвечивать рядом: это ведь он – заместитель генерального директора. Конечно, если понадобится, то он вставит пару убедительных реплик, и даже если встреча пойдет под откос (при этой мысли по спине пробегают мурашки: вверх, потом вниз), сможет вырулить ситуацию. Все это, конечно, замечательно, но пока он пытается стереть фекалии вместе с подошвой своего ботинка, мы можем опоздать на самую важную в моей жизни встречу.
– Кажется все, – Рябинов морщит нос. – Куда мне теперь деть салфетку?
Да избавься ты от нее и быстрее пойдем: мы опаздываем! Оглядываюсь по сторонам и указываю взглядом на урну метрах в десяти от него. Радостно улыбаясь, он деловито шагает к урне. Я не дышу: лишь бы снова ни во что не вляпался!
До здания «Оушен» удалось дойти без приключений, что порядком подбодрило начальника после неприятных инцидентов. Он обещал «принять удар на себя» и «быстренько порешать все вопросы», после чего хотелось ударить его сумкой по голове, дабы привести в чувство. Неужели Рябинов на самом деле думает, что мы зашли в «Оушен» по нелепому письму с предложением о сотрудничестве?! После стольких лет работы в корпоративных продажах он все еще верит в чудеса?! Я даже пожалела, что не сообщила о дружбе папá с Алексеем Константиновичем, но сейчас это явно было бы лишним. Поэтому, прикусив язык, я внимала его речам и крепко сжимала сумку в руках.
Приемная президента «Оушен» похожа на склеп: огромный холл с выкрашенными в светло-серый цвет стенами и полами из мрамора того же цвета. Четыре колонны, расположенные по центру в форме ромба, подпирают пятиметровые потолки. Секретарша преклонного возраста гордо восседает за длинной беленой стойкой, напоминающей гроб, и тонкими пальцами перебирает какие-то бумаги. У кого-то явно пунктик на размерах, совсем как у Рябинова! Откуда эти имперские замашки? Единственное, что радует взгляд во всем этом безобразии – эта самая секретарша. Потрясающе выглядит: благородно-седые волосы собраны в высокую прическу, аккуратный макияж, идеальный маникюр. Сразу же обращаю внимание на жемчужный комплект в розовом золоте – серьги, ожерелье и кольцо – восхитительно!
– Феофан Эрнестович освободится в течение десяти минут, – четко выговаривая каждое слово, изрекает она, после чего в приказном тоне обращается к молоденькой блондинке, переминавшейся с ноги на ногу возле стойки (я даже не сразу ее заметила): – Елена, помоги гостям раздеться!
Блондинка подскакивает, вырывает из наших рук верхнюю одежду и куда-то исчезает. Рябинов почему-то морщится, хотя по классике жанра он должен был одарить девушку мечтательным взглядом и облизнуться.
– Разрешите проводить вас в переговорную. Как только Елена вернется, она предложит вам напитки.
Удивительно, как эта особа в ее-то возрасте может ходить на высокой шпильке, держать при этом идеальную осанку и совсем не хрустеть суставами. Очевидно, бывшая балерина, не иначе!
Усаживаемся за длинный, но узкий – менее полутора метров – стол из дерева (у президента «Оушен» явно какие-то комплексы!). Из окна открывается удивительный вид на Москву, но я не успеваю им насладиться, так как Рябинов принимается кричать мне на ухо:
– Какая фамилия у этого Феофана?
– Терехов, – отвечаю я и вздыхаю: вечно он все забывает!
– Конечно! – он бьет себя ладонью по лбу. – Почему ты мне раньше не сказала?
– Это не закрытая информация. А в чем, собственно говоря, дело?
– Все на мази! – он сияет. – Я с ним учился в одной группе в академии. Клиент точно наш!
Что-что? У меня пересохло во рту, а сердце бешено заколотилось: это мой договор, мой! И мои переговоры, мои связи, моя идея – все мое! Это я напялила на себя дурацкое синее платье, которое искала несколько дней, собрала волосы в пучок, хотя я ненавижу эту прическу, два часа проторчала на маникюре, подбирая нужный оттенок красного! С трудом сдерживаю желание выцарапать Рябинову глаза: целый месяц готовилась к этой сделке, все шло идеально, но он украл мой звездный час!
– Чай, кофе или лимонад? – спрашивает показавшаяся в дверях блондинка.
– Капучино, – отвечает Рябинов, развалившись в кресле и расплывшись в довольной улыбке.
О, да, я знаю эту манеру: он всегда так делает, когда «все на мази»! Значит, на сто процентов уверен в успехе, иначе не позволил бы себе подобные вольности. Ненавижу его, ненавижу! Да, мы – одна команда, но только не сейчас! Эта сделка не должна была стать командной, она должна была стать только моей!
– Воды. С газом. И со льдом, – сухо произношу я.
– Не бойся, мы их сейчас сделаем, – Рябинов ободряюще треплет меня за плечо.
«Мы» в ключе всего происходящего звучит как издевка. «Мы» проведем переговоры, потом «мы» вернемся в офис и на очередном совещании у генерального Рябинов расскажет, как ОН сделал месячный план департамента за чашечкой кофе с однокурсником. Конечно, он упомянет мое имя, но этого никто не услышит... Генеральный похвалит, подчиненные будут восхищаться, подхалимы – падать к его ногам, а завистники – злобно шипеть в углу. Что остается делать мне? А я… Мне повезло: вхожу в круг избранных и называю его Витя, пусть только в глаза и при коллегах, и когда хорошее настроение. «Поэтому придется радоваться за успех Вити с остальными избранными, и нужно попытаться делать это искренне», – произносит здравый рассудок. Тщеславие рассыпается в проклятьях, потому что прекрасно понимает, что должность директора Департамента удаляется от нас, словно горизонт… Видимо, судьба решила, что на сегодня с Рябинова хватит злоключений и пора подсластить его участь.
Делаю глубокий вдох и с грустной улыбкой произношу:
– Конечно, мы их сделаем.
Ровно через десять минут, как и обещала секретарша преклонного возраста, в переговорную входит президент «Оушен» в компании Алексея Константиновича. Феофан Эрнестович Терехов практически на голову выше своего вице-президента. Он выглядит на тридцать с небольшим – крайне странно, ведь Рябинову уже сорок два. Быть может, Витя ошибся, и это не его однокурсник? Здравый рассудок крутит пальцем у виска: вряд ли имеются тезки с подобным ФИО.
