Я замахала руками, чтобы он немедленно убирался домой – если бабушка с дедом не услышат его громогласный шепот, то вонь от рыбы до них неминуемо донесется. Проследив за тем, как Поляков выскользнул через известный нам с детства лаз в заборе, я заснула абсолютно счастливая.
Я доедала яйцо всмятку, приготовленное бабушкой на завтрак, когда увидела Дениса и Мишу, маячащих около калитки. Не допив чай, схватила приготовленную с вечера пляжную сумку и выбежала к ним. Денис был бодр и весел. Миша же сонно и недовольно поглядывал на мою персону. Мы зашли за Машкой. Она сделала себе немыслимый начес на голове. Миша мигом проснулся и вытаращился на Кузькину, как Крупская с портрета в учебнике истории.
На пруд мы пришли одни из первых и успели занять хорошие места. День прошел здорово. Денис оказался веселым компанейским парнем. Миша тоже подобрел, когда увидел Кузькину в купальнике, а ее начес смыло в пруду. Да, грудь у Машки вымахала знатная, и она гордо выпячивала ее на Мишино обозрение.
Денис вызвался намазать мне спину кремом для загара, и я чувствовала, как дрожали его руки. Неужели он в меня влюбился?
И надо же было именно в этот момент заявиться Пашке! Он бросил в нашу сторону испепеляющий взгляд. И я задрожала под дрожащими руками Дениса. Моя реакция была явно неверно истолкована. Бубенцов одарил меня таким проникновенным взором, от которого я тут же захотела утопиться в пруду.
Пашка нырнул, быстро и красиво переплыл пруд от одного берега до другого. Вылез и ушел домой, даже не поздоровавшись с нами. Когда он проходил мимо, мокрый и блестящий на солнце, – у меня перехватило дыхание. Неужели я влюбилась в друга детства?
Проснулась я очень рано – всему виною жара.
У бабушки уже сидела вдова адмирала и, шустро поглощая блины, приготовленные для меня и деда, жаловалась на одиночество. С тех пор как она перестала ругаться с Галоповым, а между ними вырос глухой забор, она остро ощутила окружающую ее пустоту. Теперь эта пустота достигла и тарелки с блинами, последний из которых только что исчез во рту у вздыхающей вдовы. Бабушка выражала сочувствие и подливала несчастной кофе. Но я заметила задорный огонек в бабушкиных глазах.
Днем прибежала запыхавшаяся Машка и начала сбивчиво рассказывать о своих романтических отношениях с Мишкой. Я напрягла интеллектуальные способности до предела, чтобы понять, о чем речь. Оказалось, Мишка запал на Машу, и вчера они даже поцеловались, когда он провожал ее до дома после купания. Я слушала, стараясь скрыть зависть. Как у некоторых все просто получается! Но самое главное, Маша сказала, что через неделю Бурундукову исполняется пятнадцать лет и он приглашает нас на свой день рождения. Вырисовывалась проблема – что дарить? Маше было сложнее – она металась от медведей с сердцами до шариковых ручек. Но и мне было нелегко, на даче ничего, кроме репейника, не сыщешь, придется просить родителей купить подарок.
Вечером долго гуляла напротив Пашкиного участка, изображая, что собираю букет. Когда я налысо ободрала все цветы вокруг канавы, пришлось пойти домой. Поляков так и не вышел.
Позвонила папе и заявила, что мне нужен подарок для сына Бурундуковых. Папа сказал, что с такими просьбами надо обращаться к маме, он может только дать денег (всегда так делает по праздникам, а мы с мамой сами выбираем подарки). Дать же денег сыну Бурундуковых он не имеет морального права – мало ли на что этот детина их потратит, разбирайся потом с его родителями.
Дед разбудил меня в пять утра вопросом, какой сегодня день. А потом до обеда ругал за то, что внученька забыла о памятной дате – дне начала Великой Отечественной войны.
– Ну и молодежь пошла! Истории своей страны не знает! У них только компьютеры и телефоны в голове! – бурчал дед, набирая на своем мобильном номер Галопова, чтобы позвать его к нам на обед и вспомнить молодость.
Спортсмен явился как штык. Они с дедом выпили, закусили и сразу оставили молодежь в покое. Галопов явно приуныл после восстановления забора и потери поводов для ссор с вдовой.
– Да что ж такое! – сетовал престарелый спортсмен, жуя огурец домашней засолки. – Раньше не знал, как избавиться от своей сварливой соседки, а теперь, понимаете ли, пустота какая-то образовалась…
Надо же, и вдова, и спортсмен решили заполнять свою пустоту непременно из нашего холодильника. Мне эта история определенно переставала нравиться, только бабушка с дедом почему-то не переживали, а лишь заговорщически переглядывались.
Позвонила маме и попросила ее купить подарок для сына Бурундуковых. Мама обрадовалась.
– У меня есть как раз то, что Бурундуковым нужно! – торжествующе сообщила она. – Мне на Восьмое марта коллеги подарили, я как чуяла, что пригодится, и упаковку не трогала.
Что же такое могли подарить маме на Восьмое марта, в чем нуждается Мишка?
Заходил Денис. Попросила бабушку сказать, что я занята.
Достала из-под кровати рулон с романом «Фруктовая фея Фаина». Долго разглядывала название – до чего же здорово вышло! Несколько раз пыталась начать писать, но в голову ничего путного не приходило. И что делать моей фее с фруктами? Не роман, а гастроном какой-то! Свернула рулон и сунула обратно – сегодня не мой день.
Весь вечер в глазах рябило от яблок и груш. Нет, придется подобрать роману новое название – это никуда не годится!
После завтрака решила почитать, комфортно устроившись в тени яблонь, но неожиданно увидела Пашку, завязывающего шнурки напротив моей калитки. Забыв обо всем, я вскочила с шезлонга и в момент оказалась на дороге.
Мы с Пашкой молча и красноречиво посмотрели друг на друга, взялись за руки и пошли гулять.
Поляков что-то рассказывал мне про школу, про своих друзей, но я не слушала. Самым важным сейчас было тепло его ладони и твердость его пальцев. Не разжимая рук, мы дошли до березняка за поселком. Там Пашка остановился, обнял меня за плечи и серьезно посмотрел в глаза. Я увидела совсем чужого человека. Передо мной стоял уже не веселый шутник, с которым мы могли часами играть в гляделки. Такой взгляд казавшихся бездонными карих глаз был мне незнаком. Я испугалась. Пашка начал наклоняться ко мне, и я поняла – сейчас он меня поцелует. Я хотела этого ровно настолько, насколько боялась. Ведь поцелуй должен был быть первым в моей жизни! А вдруг Пашке не понравится! Я же совсем не умею целоваться… Осипшим голосом я попросила:
– Не надо, – а потом уже поняла, что наделала.
– Хорошо, – так же тихо ответил Паша и отстранился от меня.
Я достойна звания первой дуры «Розовых зорь». Да что там – страны, мира!
