Фрэнк О'Малли нанял Луиса присматривать за конюшней и загоном и ухаживать за лошадьми. Когда Сарите едва исполнилось пять лет, Луис стал брать ее с собой. Таким образом их с Вольфом пути пересеклись довольно рано.
— Ты всегда любил командовать.
— А ты всегда любила сделать что-нибудь себе же во вред.
Таким же тоном он разговаривал с ней, когда им было по семь, и сейчас его слова задевали ее точно так же, как и много лет назад. У нее в глазах блеснул вызов.
— Теперь у нас есть пара лошадей и мой собственный пони. Дед научил меня ухаживать за ними, и я не нуждаюсь ни в чьих указаниях.
Вольф вспомнил темноволосую девочку, которая смотрела на него так же пристально, как сейчас смотрит стоящая перед ним женщина.
— Похоже, мы не разучились выводить друг друга из равновесия.
— Похоже, нет, — согласилась она.
— А ведь ты до сих пор меня так и не поблагодарила, — проговорил он вдруг.
Сарита знала, о чем он вспомнил. Им тогда было по четырнадцать. Она уехала кататься одна, по дороге лошадь увидела змею, встала на дыбы и сбросила Сариту. Когда лошадь вернулась назад без нее, дед организовал поиски. Первым Сариту нашел Вольф. Несмотря на испуг, она тогда испытала почти счастье, оттого что он ее спас. Но потом он все испортил.
— После твоей получасовой лекции о вреде одиноких прогулок от моей благодарности не осталось и следа.
Вольф вспомнил, как Сарита сидела на камне в разорванной блузке, с израненной ногой. Эта картина до сих пор волновала его.
Он легко оттолкнулся от буфета.
— Похоже, мы просто обречены на совместное существование. — Шагнув к двери, он остановился и обернулся. — Я так понимаю, к моей могиле тебя привело чувство глубокого раскаяния.
Его шаги еще слышались в коридоре, а Сарита все боролась с нестерпимым желанием закричать. Только Вольф О'Малли мог заставить ее выйти из себя.
Сарита едва успела сунуть в духовку кукурузный хлеб, как за окном раздался шум приближающейся машины. Она засекла время и пошла к главной двери. Через окно гостиной был виден красный спортивный автомобиль с откидным верхом. Сарита почувствовала глухое раздражение, когда мимо нее продефилировала стройная блондинка. Дженис Дюпре Корбет была на пару лет моложе Сариты. Она входила в круг друзей Кэтрин, а всех, кто в этот круг не входил, считала не более чем грязью под ногами.
— Вольф! Я должна была увидеть тебя. Ты действительно жив. — Дженис вытянула в улыбке свои соблазнительные губки и поднялась на веранду. — Никогда бы не подумала, что когда-нибудь встречу тебя снова.
Решив не подходить к главной двери, Сарита остановилась у окна. Она увидела, как Вольф стремительно спрыгнул с перил и встал навстречу гостье. Луис тоже поднялся.
Дженис обняла Вольфа.
— Я весь день была в Хьюстоне. Когда вернулась домой, то обнаружила на автоответчике сообщение от матери о твоем возвращении в город. До сих пор не могу поверить в это.
Сарита заметила, что Дженис даже не взглянула на Луиса.
Осознав, что его присутствие гостью не интересует, Луис снова уселся в кресло-качалку и принялся что-то строгать.
Дженис несколько отстранилась от Вольфа и взглянула на дом.
— Почему ты остановился здесь? — В ее голосе был явный намек на то, что это ранчо не для приличных людей. На лице Дженис заиграла чувственная улыбка. — Ты можешь остановиться у меня.
— Не думаю, что твоему мужу это понравится, — ответил Вольф. — Мы с Джеком не могли долго находиться вместе.
Дженис игриво тряхнула волосами.
— Джек — пройденный вариант. — Ее улыбка стала соблазнительной. — Я приехала, чтобы пригласить тебя на ужин. Мать наняла классного французского повара, а мне оставила Каролину. Тебе ведь всегда нравилось, как она готовила. Она сделает что-нибудь потрясающее, а мы посидим при свечах во внутреннем дворике. А потом ты сам решишь, стоит ли оставаться здесь или лучше переехать ко мне. — Дженис скользнула пальцами по его подбородку. — Не будем ссориться. Я вышла замуж за Джека, потому что была зла на тебя. Но я никогда о тебе не забывала.
Поймав ее руки прежде, чем они успели обнять его, Вольф отступил назад.
— Очень соблазнительно, но, боюсь, это не для меня.
Сарита почувствовала, что у нее закружилась голова, и поняла, что не дышала, пока ждала ответ Вольфа. Она судорожно втянула воздух, стало немного легче, и снова поразилась, почему ей так хочется защищать человека, который не нуждается ни в чьей защите.
И вообще они с Вольфом не могут находиться в одной комнате больше пяти минут без ссоры. Почему она должна заботиться о нем? То, что он делает, ее не касается!
Между тем Дженис не собиралась сдаваться. Она подошла к Вольфу, встала на цыпочки и поцеловала его.
— Оставляю свое приглашение в силе на случай, если ты передумаешь. — Она бросила ему на прощание кокетливую улыбку и укатила.
— Прошу прощения за Дженис, — обратился Вольф к Луису, глядя на удаляющийся спортивный автомобиль.
Тот пожал плечами.
— Она до сих пор сердита на меня за то, что я отказался работать у нее. Я сказал, что я пожилой человек и не могу делать много, а миссис Джессип нуждается в моей работе больше. Но миссис Корбет не захотела даже выслушать мои доводы, она удвоила сумму, и тогда я отказался окончательно.
Вольф кивнул.
— Дженис не любит, когда ей отказывают.
Луис посмотрел вверх и улыбнулся.
— Как всякая женщина.
Сарита появилась в дверях и объявила, что ужин будет скоро готов.
— Большинство женщин смиряется с тем, что вы, мужчины, все равно делаете все по-своему, — возразила она деду.
Вольф скептически взглянул на нее.
— Это ты смиряешься?
Она рассердилась больше на себя, чем на него.
— Как правило. — Сарита чуть не добавила: «Кроме тех моментов, когда рядом ты».
— Она говорит правду, — сказал Луис, — для женщины у нее хороший характер. Не понимаю, почему вы с ней никогда не можете договориться, как будто с самого начала объявили войну друг другу. Два вечных антагониста.
— До сих пор не могу понять, почему она стояла у моей могилы, — выпалил вдруг Вольф.
Луис удивленно взглянул на Сариту.
— Ты стояла у его могилы?
Вольф рассказал об утренней встрече, однако девушка только равнодушно пожала плечами.
— По пути на работу я всегда захожу к маме, папе и бабушке, чтобы пожелать им доброго утра. Заодно подошла и к его могиле. — И быстро, не давая мужчинам развить тему, Сарита добавила: — Мне пора на кухню, хлеб может подгореть.
Дверь за ее спиной захлопнулась.
