— Что значит, подобрала? — не понял я, забирая листки. — Мы ведь договаривались, что Алёна пойдёт в гимназию, где учится Макс.
— Да, но я долго думала над этим…
Жанна подошла ко мне со спины и заиграла пальчиками на моих плечах, разминая мышцы. За семнадцать лет брака я хорошо выучил поведение своей жены, и уже знал, что за подобными нежностями последуют уговоры. Но в данный момент кроме раздражения я больше ничего не испытывал.
— Алёна девочка способная и должна получить лучшее образование.
Стоило взглянуть на преамбулу договора, где выделялась жирная строка с названием школы, я замер.
Школа-пансион.
Час от часу не легче.
Отбросил договор на стол и поднялся.
— Я не стану это подписывать, — чётко проговаривая каждое слово, сказал я и повернулся к жене.
Наигранная улыбка медленно сползла с её губ. Тонкие дуги бровей взметнулись наверх и так и застыли, оставляя на лице жены выражение глубокого изумления.
— Но дорогой… я уже обо всём договорилась, — залепетала Жанна, нервно поправляя волосы.
— А меня ты, конечно, спросить не подумала, — заключил холодно.
— Да что тут плохого? — вскинулась она, будто я действительно не понимал истинную причину её мотивов. — Ты хоть знаешь, как сложно там выбить место? Да множество детей мечтают учиться в подобном месте!
— Я всё сказал. Алёна не будет учиться в пансионе. Даже думать об этом забудь.
— Но, дорогой…
— Я всего лишь попросил тебя оформить документы на Алёну для поступления в гимназию. А ты что сделала? Решила отправить её к чёрту на куличики, лишь бы с глаз долой?! Спасибо, что помогла. Дальше я сам.
Жанна вздохнула и, наконец, перестала изображать из себя святую невинность.
— Я решила, что так будет лучше, — устало сказала она. — Для всех нас. До сих пор не понимаю, почему ты вообще в это ввязался.
— Потому что у Нади кроме меня больше никого не было. И у Алёны между прочим тоже…
— Но разве я в этом виновата?
— А десятилетняя девочка, значит, виновата?
— Ты изначально знал моё мнение по поводу её опекунства! Кто знает, какую генетическую наследственность она имеет. Кто её родители? Только беспробудные пьяницы и наркоманы бросают своих детей…
— Дети не выбирают себе родителей, тебе прекрасно это известно, — жёстко отвечаю я. — И Надя была для Алёны прекрасной матерью.
Некоторое время мы холодно смотрели друг на друга. Даже не верилось, что когда-то наступит такой момент, что мы так сильно не сойдёмся во мнении. Мы словно забрели в непроглядный тупик и перестали слышать друг друга.
— Ладно, — наконец произносит Жанна. — Поступай как хочешь, но если ты думаешь, что я на радостях заменю Алёне Надю, ты глубоко заблуждаешься.
— Нет, Жанна. У меня даже в мыслях этого не было. Но тем не менее, на твою поддержку я рассчитывал, — ответил искренне.
Продолжать этот разговор было бессмысленно. Я вышел за дверь, не желая ссориться с женой. В гимназию мне придётся поехать самому, на том и остановимся.
Макс сдержал обещание и вернулся к ужину. Как он справедливо заметил мы собрались все вместе всё реже и реже. Только проходил наш семейный вечер в полной тишине. Так было не всегда. Чем больше разрастался наш бизнес с сестрой, тем больше времени он занимал. Не зря говорят, что аппетит приходит во время еды. Когда видишь успех собственной компании, всегда стремишься сделать её ещё лучше, ещё прибыльней. И в итоге стал уделять внимание работе гораздо больше чем семье.
— Ты удобно расположилась, Алёна? — внезапно спросила Жанна, старательно изображая доброжелательную улыбку. — Может быть, тебе что-то необходимо докупить?
— Нет-нет, — щёчки племянницы покрыл яркий румянец. — У меня всё есть. Спасибо, комната очень мне понравилась.
— А новый мольберт видела? — снова спрашивает Жанна. — Надя говорила, ты очень любишь рисовать. Вот я и решила сделать тебе сюрприз.
— Да, — Алёна смутилась и отвела взгляд. — Очень красивый.
Максим покачал головой и усмехнулся. Поднял взгляд на мать, но обратился при этом к Алёне:
— Не нужно так льстить моей маме, сестрёнка. Говори, как есть. Иначе в следующий раз, когда попросишь обычный ночник над кроватью, придётся благодарить за светящийся мобиль со зверушками.
— Максим! — возмутилась Жанна.
— Что? — спросил он таким же тоном. — То, что ты попросила купить Григория — развивающий мольберт для детей трёх-пяти лет, и не имеет ничего общего с художественным, что был у Алёны раньше.
Жанна широко округлила глаза и повернулась ко мне, в поисках поддержки.
— Я ведь не знала, что они бывают разные! — высказалась она с обидой в голосе.
— И буквы алфавита на магнитиках тебя не смутили, — продолжал лыбиться Макс. Вот ведь засранец.
— Всё нормально, тётя Жанна, — Алёна пыталась сгладить неловкую ситуацию. — На доске можно рисовать мелом, а к металлической части можно примагничивать листки и рисовать.
— Вот и славно! — улыбнулась Жанна, явно довольная, что её подарок оценили. — Пользуйся в удовольствие.
Ничего славного в этом, конечно, не было, но сын переходит все границы дозволенного. Я повернулся к нему и проговорил:
— Макс, нам нужно поговорить.
Мы с сыном устроились в плетёной беседке во дворе дома. Он сел напротив, скрестив руки на груди, и хмуро смотрел в мои глаза, ожидая начала разговора.
— Макс, так нельзя.
— А дарить детский мольберт десятилетней девочке, можно? — Сын покачал головой и отвёл взгляд.
— Тут я с тобой согласен, исправим. Но ты ведь мог указать на это матери более деликатно? По крайней мере не в присутствии Алёны.
— Был бы толк. Как видишь, мама всё равно собой довольна. Она же сделала это для галочки. Поверхностно, через третье лицо, не вникая даже, как это используется.
— Тебя это задело, — заключил я.
— Уверен, мелкую это задело больше. Но разве она скажет! Вот и пришлось говорить мне.
— Макс, иногда нужно выбирать время и место для подобных замечаний. Тебе ведь ничего не мешало сказать это раньше.
— Так же как и маме уделить чуточку больше внимания к подарку, — тут же возразил сын. — Разве это сложно? Почему вы всегда делаете всё так, словно пытаетесь поставить себе мысленный плюсик? Уж лучше не делать никак, чем так. Но виноватым вышел я!
— Я не говорю, что мама права и поговорю с ней. Но и ты, Макс, не перегибай. Не нужно подавать Алёне пример подобного общения. Договорились?
Максим промолчал в ответ, вздохнул и нахмурился. Я понимал, что к моим словам он прислушался, пусть и строил из себя крутого парня. И всё же меня тревожила мысль, что я упускаю что-то важное.
— У тебя что-то случилось? — спросил я, после минутной паузы.
— У меня всё нормально, — отчеканил сын, не глядя на меня.
— Как прошла игра?
— Продули, — он безразлично пожал плечами.
— Надеюсь, не десять ноль?
Макс хохотнул, взглянув на меня с нотками возмущения и веселья одновременно.
— Скажешь тоже! Четыре — три. Причём четвёртый с пенальти.
— Тогда другое дело! А соревнования по тхэквондо когда?
Задорный блеск в зелёных глазах сына исчез вслед за улыбкой.
— Они уже начались, пап. Ещё неделю назад.
Я застыл. Макс говорил ещё пару месяцев назад о соревнованиях, но потом состояние сестры ухудшилось и я уехал. После похорон мне хватало забот, чтобы позабыть обо всём. Странно, что Жанна об этом и словом не обмолвилась.
— И когда у тебя следующий бой?
— В понедельник. Я прошёл в полуфинал.
— Даже не сомневался, — улыбнулся сыну, похлопав его по плечу. — Я приду.
Спрашивать, ходила ли Жанна на соревнования, не стал.
— Придёшь? — недоверчиво переспросил Макс. — А работа?
— За день не встанет, — ухмыльнулся я.
— Ну… хорошо. — Оживился он, поднимаясь с места. — Я пойду в дом, окей? Уже прохладно.
— Макс! — обратился к сыну, когда он вынырнул из беседки. — Вы с Алёной будете ходить в одну школу. Приглядывай по возможности за ней.
