Мой голос, дрожа, затухает на этом месте. Слишком личное.
Но запись идëт, и я вставляю первый пришедший в голову стимул для дискуссии, стараясь придать голосу увлеченность:
— А что значит голос для вас? Может ли он свести с ума? Бывает ли важнее слов, которые произносит человек? Расскажите нам свои истории. Алиса ждëт ваших откровений…
Свет в студии меняется. Запись выключена. Я поднимаю глаза на пульт за стеклом. Рядом с Виктором стоит Вадим Павлович. Снимает тоже наушники. У него такой взгляд…
Внезапно вырубают свет. Я оказываюсь в кромешной темноте. В студии нет ни одного окна. Мужчины включают телефоны. Обзванивают какие-то инстанции. Выясняется, что света не будет ещё три часа.
— Алиса… — положив руку между лопаток настойчиво ведёт меня к дверям Вадим Павлович.
Выводит в светлый коридор.
— Про ужин ясно. Но у тебя сейчас три свободных часа. Пообедай со мной.
— Подождите…
— Это не просьба. Это деловой обед. Мне есть что с тобой обсудить. Жду тебя внизу.
Оставляя меня в растерянности, уходит. Прижимаюсь лбом к холодному стеклу окна. Надо было мусульманкой представляться. И приходить в парандже.
Забираю свою сумочку, накидываю шубку и обреченно иду вниз.
Глава 6. «Алиса ждёт»
Вахтанг сидит в телефоне.
— Ты жд тупик посмотрел?
Иногда у меня срабатывает рефлекс — пинать его как брата, чтобы работал. Но это всегда лишнее. Как правило, он всегда делает всë вовремя и качественно.
— Конечно. Двадцать вагонов максимум входит.
— Маловато…
— У нас больше не бывает.
— Надо на перспективу работать. Берем что есть, в общем. Готов документы под бизнес-кредит.
— Кредит… — морщится.
— Ерунда. Отработаем. Зато на аренде терять перестанем. То на то и выйдет.
— Да, твою мать… — раздражается, глядя в экран. — Батарейка села. Кинь мне шнур.
Протягиваю ему шнур от зарядки моего телефона.
— Ты чего завис там?
— Да так… — морщит, улыбаясь, нос.
Нажимает на дозвон.
— Здравствуйте… А можно как-то с Вашей ведущей Алисой пообщаться?
Подрывается с кресла. Вздрюченный. Глаза горят…
— Окей. А это запись эфира была, да? А он-лайн в какие дни идет? Мм… А у Вас есть сайт какой-то… Фото сотрудников… Инста их, может или блоги. Ладно. Вы запишите телефончик мой, пожалуйста. Передайте ей. Скажите предложение по работе. Спасибо!
Падает обратно в кресло, зависая взглядом на стене.
— Ваха? — поднимаю удивленно бровь. — По какой работе?
— Да так, ерунда, на девочку запал. На голос по радио. Хочу посмотреть, как выглядит. Интересная она…
— С чего ты взял? Ей эфирные тексты может кто угодно писать.
— Ну да, — хмурится. — Но читает она хорошо. Пустышка бы так не смогла. Далеко она, жалко.
— Где?
— Тюмень.
— А москвички уже закончились? На экзотику потянуло?
Вздыхает.
— Ну любопытно мне посмотреть!
— Ну, посмотри…
— Нет еë нигде. «Алиса в зазеркалье». И голос. Всë. Не в инсте, ни на сайте.
— Это значит только одно, Ваха. Если медиа-человек прячет лицо, а не продает его, значит, оно писсимизирует популярность голоса.
— Думаешь, некрасивая?
— Думаю, не оправдает твоих ожиданий.
— Эх… Наверное, ты прав.
Погружается снова в телефон. В кабинет заходит Регина. Вахтанг помогает ей снять пальто.
— Добрый вечер. Я с новостями.
— Пробились к Волкову?! — собираюсь я.
— Я отправила пять девочек с разными легендами, — растопыривает она пять пальцев. — Четверым он отказал с порога. А пятая, Ксюша, моя бывшая домработница. Она на восьмом месяце, у неё тяжёлый развод с дагестанцем. В общем ничего выдумывать не пришлось. Еë взял. Она, как оказалось, успела позвонить ему первая.
— Хм… Это и спасло. Значит, Волков проверяет легенду. Логично. Если Ксюша твоя облажается, он больше никого не возьмет, ему уже ясно, что его пробивают.
— Ксюша не облажалась, — многозначительно. — Но сбежала пока под предлогом поиска денег.
— Что он ей сказал?
— Всë тоже самое, что и тебе. Если мы хотим деталей, то надо заплатить за услуги, а дерëт ваш Волков безбожно.
— Сколько?
Регина протягивает мне стикер с суммой в баксах.
— Ого… За что такие деньги? Уехать она и без него могла в любом направлении. А главное — откуда у нее экстренно взялась такая сумма? Золото продала? — вспоминаю ее изящные запястья с увесистыми браслетами. — Но если золото отдала Волкову, то на что живет? То есть Ольховская ещё и без денег где-то там сейчас. Класс…
— Может, мужчину нашла? Как она с двумя детьми-то одна без бабла? Ты говорил, красивая у тебя ведьма. «Меценаты» таких любят. Чтобы красивая, молодая и очень благодарная за спасение!
Мну стикер в кулаке. Давление подскакивает от этой мысли.
— Красивая, — хриплю я. — Жаль только, волосы свои обрезала.
Так возле камина, у зеркала и оставила копну свою, на полу, вместе с огромными кухонными ножницами. От меня словно самого кусок отрезали. И на камине — записка и кольцо обручальное. Любишь — не ищи. Это так не работает, нет, глупая девочка.
Зачем волосы обрезала? Этот вопрос мучает меня до сих пор. Мне чудится, словно из принципа, потому что я любил их. Чтобы сделать больно. В отместку. За что?! А может просто… примета это. Такие волосы большая редкость. Быстро бы нашли. А с короткой стрижкой сложнее.
— Почему не показываешь её, Дэм?
— Ты не просил.
— Разве не просил? — с сомнением.
Пожимаю плечами.
— Вот, прошу. Покажи.
— А зачем? — ревностно стучит внутри.
— Любопытно.
— Нет с собой фото, — зачем-то вру я, хватая ручку, чтобы чем-то занять руки.
— На телефоне нет фотки жены? — округляет он глаза. — Не верю.
Сжимаю ручку. Кулак белеет.
Это всë от того, что внезапно слетел с катушек от его слов про «меценатов». Сердце болезненно сжимается и, сбиваясь с ритма, пляшет в груди. Мне эта мысль невыносима.
Ручка внезапно лопается на излом.
— Демон, извини, — покаянно качает головой Вахтанг. — Я не хотел тебя за яйца дергать. Так ляпнул про другого мужика…
Закрываю на мгновение глаза. Открываю, слепо глядя вперед.
— Всë нормально, Ваха, — контролирую голос. — Поздно уже. Поеду я… Регина, деньги переведу. Пусть отправляет твою Ксюшу. Поезжай домой тоже.
Не торопясь, словно в коматозе, собираюсь домой. Всё время что-то забываю. Внутри неспокойно. Колбасит. Обычно так накрывает только когда уже ложусь спать. И засыпаю я либо на снотворном, либо на вискаре, либо уже умотанный в хлам усталостью. Болит у меня…
Вахтанг висит на телефоне, не отводя взгляда от наручных часов.
— Добрый вечер. Можно как-то с Алисой пообщаться? Почему? Только в эфире? Хм…
Вот, настырный!
— Чего так сложно-то?! — закатывает раздраженно глаза.
— Успокойся, Ваха. Голос — это всего лишь голос. Не рисуй ему образ.
— У каждого свои эротические слабости, брат, — улыбается он. — Я люблю «шахеризад». Образ… Образ давно уже случился. Темноволосая, фигуристая, капельку восточной крови, тёмные глаза, ресницы густые… И губы… Ооо… — сладострастно шипит. — Спать не могу!
Его ноздри возбужденно вздрагивают.
Ерунда. Прекрасно ты спишь с другими феями, Ваха. Что такое «спать не могу», ты еще пока не знаешь. И слава Богу!
На столе лежит телефон там идет дозвон. Иконка трубки меняет цвет на зеленый.
— О!! Дозвон! — хватает он телефон. — Да! Здравствуйте, Алиса! — подрагивает его голос.
С улыбкой смотрю, как щеки покрываются румянцем. Это ж надо…
С ностальгией вспоминаю, как самого бросало то в краску, то в дрожь от ведьмы моей карельской.
— Вахтанг, Москва… — представляется он. — Можно песню заказать? Для кого? Для Вас… А какая Вам больше нравится? Ух, ты. Вы любите романсы? А поëте? Вы обязаны петь. У Вас такой голос… — восхищенно. — Кому привет передать?
Растерянно поднимает на меня глаза.
