одним человеком в кармане моего мужа.
Он подъехал к обочине перед моим домом и припарковал машину на стоянку.
От меня исходило негодование, смешиваясь с запахом кожи и одеколона. Я была уверена, что он почувствовал это, повернув голову, чтобы посмотреть на меня. Его взгляд был сухим, как Джин, хотя внутри все кипело, словно кто-то бросил в стакан зажженную спичку. Синий. Взгляд схватил меня сзади за шею и потянул под воду.
Я медленно вдохнула. Выпустила это.
Внезапное чувство, что я встречала этого мужчину раньше, ошеломило меня. Впрочем, эта мысль вскоре исчезла. Невозможно забыть его лицо, как бы мне ни хотелось забыть его присутствие.
— Ты сунул нос в мою личную жизнь, — прорычала я, хватая шубку с заднего сиденья.
— Ты отняла у меня время, а значит, и мое право.
Меня охватило недоверие. Ни один другой мужчина моего мужа не задал бы мне подобных вопросов, как этот, а потом назвал бы это своим правом.
Яд покрывал каждое сладко произнесенное слово, как леденец.
— Скажи, агент Аллистер, когда ты понял, что ты не человек?
В его глазах зажегся едва заметный огонек веселья.
— В тот день, когда родился, милая. — это исчезло в мгновение ока. — Если не хочешь вернуться в тюрьму, выметай свою задницу из моей машины.
Я стиснула зубы, но открыла дверь и вышла. Холодный ветерок трепал мои длинные темные волосы по плечам. Улица была покрыта снежным одеялом, и я с радостью ощутила жжение в босых ногах. Обернувшись, я посмотрела на него со всем презрением, на какое была способна.
— Иди к черту, Аллистер.
— Я был там, Руссо, и не впечатлен.
Сильное заявление, но я ему поверила.
Его глаза были тем, из чего сделаны кошмары, льдом и огнем, и полны тайн, которые никто не хотел знать. Он мог сойти за нормального только из-за своего слишком красивого лица — иначе он был бы заперт где-нибудь, и мир видел бы его таким, каким он был на самом деле.
Грязным.
Его прощальные слова были короткими и апатичными.
— Если тебя снова поймают с кокаином, я тебя не спасу. Я оставлю тебя гнить в тюремной камере.
Он не солгал.
В следующий раз он меня не спас.
22 года
Октябрь 2013
Джианна
Чернота. Чернильная и застоявшееся, капающая в мое подсознание.
Это часто было бегством от реальности, утешением в безумии. Но на этот раз она шептала мне — велела не просыпаться сейчас, не просыпаться никогда. К несчастью, пронзительный шум вдалеке был громче. Мои глаза открылись, но я снова закрыла их, когда боль пронзила мою голову, как нож.
Ррринг. Ррринг.
У меня вырвался стон, и я перевернулась, положив руку на голую грудь. Что-то сдвинулось, один кусочек головоломки встал на место.
Ррринг. Ррринг.
Растопырив пальцы, я провела рукой по его груди.
Слишком горячей. Слишком гладкой. Не той.
Ррринг. Ррринг
— Какого черта тебе надо? — проворчал мужской голос.
Кровь, вены и мое сердце стали ледяными— и одним махом мой мир рухнул на пол вокруг меня.
Мои глаза распахнулись, боль в голове была проигнорирована из-за более сильной боли, расцветающей в груди.
Я рассматривала это в моментальны снимках. Мое платье валяется на полу. Щель света, пробивается сквозь жалюзи. Голая кожа. Моя. Его.
Я подтянула простыни ближе, когда глубокая тошнота скрутила мой желудок.
Он закончил разговор, бросил телефон на тумбочку и закрыл глаза. После мгновения густого напряжения, пронизывающего воздух, он снова открыл их и взглянул прямо на меня. Мы смотрели друг на друга, пока агрессивная тишина лизала мою кожу.
— Иисус, — пробормотал Нико, прежде чем снова закрыть глаза.
Я склонилась над кроватью, и меня вырвало прямо на живот. Кислота обожгла мне горло, и я вытерла рот тыльной стороной ладони.
Жалкая.
Никчемная.
Недостойная любви.
Шлюха.
Этого не произошло.
Ложь, прошептала чернота.
Я чувствовала, как отпечатки пальцев — руки, зубы, губы — ползут по моей коже и проникают в душу когтями, сделанными из разбитого сердца и металла.
Открыв глаза, я уставилась на использованный презерватив на полу.
В ушах зазвенело, легкие сжались, и я не могла дышать. Я вцепилась в простыни, паника разрывала мою грудь.
— Джианна...
— Я отдала ему все, — воскликнула я, и слезы потекли по моим щекам.
— Черт, — пробормотал он, прежде чем встать на ноги и натянуть боксеры.
Он подошел, чтобы поднять мое платье, но бросил его обратно на пол увидев, что меня вырвало на него.
— Я была девственницей, когда вышла за него замуж. Я была ему верна.
— Я знаю.
Вчерашние образы вернулись с удвоенной силой. Наша комната. Мой муж. Она. Кто-то, кого я считала своей семьей. Я всегда знала, что имеются и другие девушки... но почему именно она? Предательство пронзило мою грудь, свежей и жгучей раной. Слезы текли по моим губам, ощущаясь соленым привкусом на языке.
— Этого было недостаточно, — прошептала я.
Я никогда недостаточно хороша.
— Для моего отца ничего не достаточно, Джианна, — сказал он. — Ты же знаешь.
У меня перехватило горло, когда я увидела, как Нико достает футболку из ящика комода, потому что иногда я могла видела Антонио в его манере держатся.
Я была влюблена в своего мужа, человека, который не любил меня. Возможно, я могла бы винить агента Аллистера за то, что он вложил эту идею в мою голову год назад, но так или иначе, боль привела меня сюда. К сыну моего мужа.
Меня накрыла паническая атака, вырывая дыхание прямо из моих легких.
— Как это произошло?
— В самом деле? Ты хочешь, чтобы я тебе все объяснил?
— Это не шутка, Туз.
— Я и не смеюсь, Джианна.
Он положил футболку мне на колени, опустился на корточки рядом с моей грудой блевотины и кивнул в сторону моего рта.
— Мой отец сделал это с тобой?
Я облизала порез на нижней губе.
— Я швырнула ему в голову вазу и обозвала изменщиком.
Туз издал тихий смешок.
— Конечно же, ты это сделала.
Агент Аллистер был прав. Избиения стало избиениями, и по какой-то причине я презирала этого человека, будто он привел все это в движение. Прошел год с тех пор, как я видела его в последний раз,
