но ненависть, которую я ощущала по отношению нему, все еще плавала на поверхности.
— Ты ему ничего не скажешь, — сказал Нико.
Я ничего не ответила.
— Если ты ему скажешь, я превращу твою жизнь в сущий ад.
У меня вырвался горький смешок. Моя лучшая подруга трахалась с моим мужем. Как ещё все станет еще хуже?
Он схватил меня за подбородок и повернул к себе.
— Мы оба знаем, что ты примешь на себя всю тяжесть его гнева, а не я.
— Это мое личное решение.
Он опустил руку, вздохнул и встал.
— Прекрасно, но я тебя предупреждал. Я тоже не буду тебя жалеть.
Я схватила его футболку и надела ее, пока он сосредоточенно рылся в ящике тумбочки.
— Почему, Туз? — прошептала я.
Как ты мог допустить такое?
Я знала, почему это сделала. Я была в полной неразберихе. Все, что я делала, было неправильным. Но Нико? Он всегда держал голову свежей. Он сохранял контроль над каждым своим движением.
— Я был пьян, Джианна. Действительно чертовски пьян. И, если быть до конца честным, я все еще не трезв.
Он закурил сигарету «The Glow Of The Cherry Red and Angry». Когда он открыл жалюзи, а затем и окно, комната наполнилась светом, еще один кусочек головоломки встал на место. Красные полосы покрывали его руки и бежали вверх по ним. Кровь. Я не знала, каково это быть членом мафии, но я прожила рядом с ними достаточно долго, чтобы знать, что это нелегко. Что иногда плата за это обрушивается на них всех сразу.
— Ты похож на своего отца. — слова вырвались у меня, мягкие, но в то же время такие резкие в залитой солнцем комнате.
Грехи ночи никогда не звучали так хорошо днем.
Он выдохнул дым, и в его глазах мелькнула искорка сухого юмора.
— Иисус. — он покачал головой. — Это и привело тебя сюда прошлой ночью?
Стробоскопические огни. Грязная плитка в ванной. Кокаин. Капля пота стекающая по моей спине. Принятие белой таблетки из пакетика. Ничего.
— Не имею понятия, — прошептала я.
— Ну, что бы это ни было, надеюсь, ты что-нибудь поняла из этого, Джианна. Потому что мы оба попадем в ад. — он потушил сигарету и положил ее на подоконник и вышел из комнаты.
Я закрыла глаза и попыталась закончить головоломку, собрать воедино остаток ночи. Но все, с чем я столкнулась, была чернота. Чернота шепчущая мне, чтобы я заснула и никогда не просыпалась.
Вернувшись утром домой, на нашей кровати лежала коробка шоколадных конфет, перевязанная извиняющимся красным бантом. На той же кровати, на которой мой муж трахал мою лучшую подругу сзади.
Я забралась на простыни и съела все до единой штучки.
Проходили дни, размытые цвета, чувства и тайна пожирали меня заживо. Все это было перевернуто вверх ногами, будто мир вращался на карусели, голова и волосы свисали со стальной платформы.
Это были плохие дни. Холодные. Одинокие. Под кайфом.
Антонио показался только один раз. Он поздно ложился в постель и мгновенно засыпал. Я смотрела в потолок, пока солнце не просачивалось сквозь жалюзи, кровать не опустилась, и его присутствие не исчезало так же легко, как и появлялось.
Вскоре после этого меня морил сон.
Вспыхнул яркий свет, и меня обдало сквозняком, когда одеяло было сорвано. Я издала протестующий звук, но подавилась им, когда ледяная вода полилась мне на лицо.
— Levàntate! (прим.пер: Вставай!)
Я зашипела, так как вода продолжала прибывать, и села в сидячее положение. Вытерев глаза, я открыла их и увидела Магдалену, стоящую у кровати с большой кастрюлей в руке.
Дрожь сотрясла мое тело, и я поперхнулась водой.
— Ты с ума сошла? — ахнула я.
Она уронила кастрюлю и провела рукой по своей простой белой униформе.
— Sí. Pero no tan loca como tú. (прим.пер: Да. Но не настолько сумасшедшая, как ты.)
Боль пульсировала в глубине моих глаз. Я была вся мокрая и взволнованная, и мои слова прозвучали резче, чем я намеревалась.
— Ты же знаешь, что я не говорю по-испански, Магдалена.
— Porque eres demasiado tonta. (прим.пер: Потому что ты слишком тупа.)
Потому что ты слишком тупа.
Я знала эту фразу только потому, что она считала ее отличным ответом на всё.
Со стоном я упала на мокрые простыни.
— Не знаю, кто решил, что это хорошая идея нанять тебя. Ты непочтительна и, откровенно говоря, плохая горничная.
Шестидесятилетняя женщина вздернула нос.
— Я не горничная. Я экономка.
Я была уверена, что это одно и то же, но у меня не было сил спорить с ней.
— Тогда иди куда-нибудь в дом и оставь меня в покое.
Она пригладила прядь седых волос, вернув их на место. Посмотрела на свои ногти.
— У тебя сегодня мероприятие, querida. (прим.пер: Милая)
— Нет, — запротестовала я. — Никаких мероприятий.
— Sí... (прим.пер: Да)
— Я не пойду на мероприятие, Магдалена, — сказала я и добавила: — Мне нечего надеть.
По крайней мере, ничего такого, через что моя душа не истечет кровью.
— Ничего приличного, нет, — согласилась она, глядя на меня темными, как шоколад, глазами. — Мероприятие по случаю рака. Una cena benéfica. (при.пер: Благотворительный ужин)
Мой желудок и сердце упали.
— Пожертвование для онкологии?
— Да. Антонио позвонил и приказал, чтобы ты была готова к восьми.
Приказал?
При других обстоятельствах, таких как пожертвование для морских черепах — моя вторая любимая благотворительность — я бы сказала ему, чтобы он пошел нахуй. Но, по правде говоря, я ненавидела рак, а у моего мужа было много денег.
— Хорошо, я пойду. Но только для того, чтобы выписать большой чек.
Я поднялась на ноги и пнула пустую коробку из-под шоколадных конфет, проходя мимо. Она исчезла под кроватью вместе с остальными моими демонами.
— Bueno. (прим.пер: Замечательно) Ты была ленива всю неделю, señora. (прим.пер: Госпожа) Это не очень привлекательно.
Направляясь в гардеробную, я бесцельно раздвинула вешалки с одеждой.
— Спасибо, Магдалена, — ответила я, — Но здесь нет никого, кого я хотела бы привлечь.
Она порылась в ящике моего нижнего белья.
— Потому что Антонио спит с Сидни? — с ее пальца свисала кружевная ткань. — Какого цвета хочешь, querida? (прим.пер: Милая) Красный довольно неплох.
Тиски вокруг моего сердца сжались.
—
