— Ну… — промямлила я, — …да.
Нравится мне? Нет. Любила ли я его и хотела от него детей? Хм, да, черт возьми.
Инди улыбнулась.
— Я так и знала! — завопила она. — Это здорово! Ты должна сказать ему, я думаю, он…
— Нет! — крикнула я. — Нет, я не могу ему сказать, и ты тоже не можешь.
Элли подошла к Инди; она тоже улыбалась, когда сказала мне:
— Ты должна ему сказать.
— Не буду я ему говорить. И никто не будет.
— Кому и что никто не будет говорить? — раздался у нас за спинами голос. Это был Ли. Он смотрел на меня так, словно я гадюка, выползшая из-под камня.
— Джет не расистка, она по уши влюблена в Эдди, — объявила Инди, расплываясь в улыбке.
Я закрыла глаза и почувствовала, как вспыхнуло лицо.
Когда я открыла глаза, Ли смотрел на меня.
— Странный способ показать это, — заметил он.
— Она чертовски застенчивая. Теряется. Несет всякое глупое дерьмо, — быстро подытожил Текс.
— Пожалуйста, мы можем перестать говорить об этом? — попросила я.
— Ни за что! — заявила Элли. — Я наблюдала за вами с Эдди и почти уверена…
— Элли, — оборвал ее Ли.
— Прошу! — воскликнула я. — Давайте прекратим говорить об этом, и вы все должны пообещать, что ничего не скажете Эдди.
— Ты хочешь, чтобы он думал, что ты расистка? — Инди уставилась на меня так, словно я только что прилетела с Марса.
— Нет! Конечно, нет, но… эм, да. Так было бы легче его избегать.
— Ты чокнутая, — постановил Текс.
— Заткнись, Текс. — Элли подошла и положила руку мне на плечо. — Серьезно, Джет…
— Пожалуйста, — сказала я (или как бы умоляла).
К счастью, Ли пришел мне на помощь, а когда он говорил, его слушали.
— Оставьте ее в покое.
— Ли! — Элли убрала руку с моей руки.
— Вы все должны пообещать ничего ему не говорить, — попросила я снова.
— Конечно! — быстро ответила Инди, так быстро, что я подумала, может, она лжет. Я также увидела, как глаза Ли сузились при взгляде на нее, а затем он покачал головой, и морщинки у его глаз стали глубже. У меня сложилось впечатление, что я столкнулась с более серьезными проблемами, чем тогда, когда все считали меня расисткой, но на этом все не закончилось.
* * * * *
Позже, ближе к вечеру, заявился Эдди.
Я не ожидала его, думала, он тоже будет избегать меня, но он пришел.
Войдя в магазин, он окинул взглядом помещение, скользнув по мне, будто я невидимка, и я сразу же передумала, решив, что не хочу, чтобы он считал меня расисткой.
Он выглядел красиво: выцветшие джинсы Levi’s очень хорошо на нем сидели (обтягивая и свисая свободно во всех нужных местах), черные ковбойские сапоги, черная футболка с длинными рукавами, плотно облегающая грудь и бицепсы, и черный кожаный ремень с большой серебристой пряжкой. Черные волосы были немного растрепаны от ветра или пробегавшим по ним пальцам.
При виде его у меня потекли слюнки.
Я стояла за прилавком с эспрессо вместе с Тексом, а Инди за книжным прилавком. Эдди увидел Инди и направился сразу к ней, игнорируя всех остальных.
Я боялась, что Инди что-нибудь скажет, особенно, когда Текс толкнул меня локтем.
— Ты должна пойти и поговорить с ним, — прошептал Текс.
— Я не собираюсь с ним разговаривать! — прошипела я в ответ.
— Чокнутая, — сказал мне Текс.
Затем колокольчик над дверью снова звякнул, и, поскольку я сосредоточилась на том, чтобы почти согласиться с Тексом, то не смотрела на дверь.
Сначала.
Потом я услышала, как кто-то пропел:
— Джет! Джет!
Я подняла глаза.
Текс поднял глаза.
Инди подняла глаза.
Элли вышла из задней части магазина, где располагались книжные полки.
Эдди обернулся.
И посреди «Фортнума» стоял Рэй Макалистер, мой отец, он мотал головой и играл на воображаемой гитаре, громко напевая вступительную мелодию.
У меня отвисла челюсть.
Затем папа приступил к куплету песни Пола Маккартни и Wings «Jet».
Папа действительно был здесь. Пел всю песню, с протяжным «о-о-о», наигрывал на воображаемой гитаре, будто завтра не наступит, так сильно мотал головой, что я думала, он свернет себе шею.
Когда в тексте песни прозвучало слово «отец», на его лице расцвела широкая глупая ухмылка, он приложил руки к сердцу, и я ничего не могла с собой поделать, направившись к нему из-за прилавка.
— Папа, — прошептала я.
Все уставились на него. Текс в жадном восхищении с широкой ухмылкой. Инди хихикала. Элли мотала головой в такт мелодии. Эдди скрестил руки на груди и наблюдал с бесстрастным лицом, прислонившись бедром к книжному прилавку.
Папа еще не совсем закончил. Несколько аккордов на воображаемой гитаре. Протяжное «о-о-о».
Когда я добралась до него, он схватил меня в объятия, притянул к себе и начал танцевать, кружа меня, все еще напевая, но на этот раз громче.
На самом деле, он дошел в той части, где Маккартни умоляет Джет любить его, и папа как бы кричал (как он всегда делал, когда пел мне эту песню, что случалось часто, на самом деле, каждый раз, когда он возвращался в город и впервые видел меня).
Он издал клич, и я засмеялась, ничего не могла с собой поделать. Папа, возможно, был дерьмовым отцом, но он был сумасшедшим и забавным, и хотя присутствовал в моей жизни всего несколько часов за последние четырнадцать лет, он все еще был моим папой.
— Папа! — старалась я перекричать его, напевающего мелодию.
Он наполовину кружил меня, наполовину танцевал со мной, полностью игнорируя меня, и продолжал петь. Допев слова, он, как обычно, обнял меня, покачивая из стороны в сторону и мурлыча грустный финал в исполнении саксофона.
— Папа, — снова прошептала я, прильнув к его щетинистой щеке, и он перестал раскачиваться и прижал меня к себе.
— Джет, — прошептал он в ответ, и слезы защипали мне глаза, парочка скатилась из уголков.
Мы стояли так несколько секунд, обнимая друг друга, а потом он отстранил меня, все еще держа за руки.
— Как ты меня нашел? — спросила я, вытирая щеки.
— Отправился в то место, где ты раньше работала. Уговорил старую ведьму за кассой сказать мне, где ты сейчас. Почему ты бросила такую непыльную работенку?
На нем была старая армейская куртка, футболка с изображением грузовика «Mack», ветхие джинсы и строительные ботинки. Седеющие волосы песочного цвета слишком отросли и (если честно) были грязноватыми. В зелено-карих глазах, как обычно, плясали огоньки.
Я проигнорировала его вопрос.
— Что ты здесь делаешь?
— Пришел навестить мою девочку. — Его глаза скользнули по моему лицу, а затем остановились на моих волосах.
Он поднял руку и рывком сдернул резинку с хвоста. Бросил ее через плечо, не глядя, куда она попадет. Я наблюдала за траекторией полета и увидела, как Эдди сделал выпад и поймал ее в воздухе.
— Че-е-ерт. Мама подарила тебе красивую шевелюру, не знаю, почему ты всегда ее прячешь. — Он уложил мои волосы вокруг лица. — Так намного лучше.
— Папа.
Он снова схватил меня в объятия и крепко стиснул.
— Черт возьми! — воскликнул он. — Как же хорошо. Я скучал по своей девочке.
Когда он отпустил меня, Эдди стоял рядом. Инди и Элли смотрели на нас, даже не пытаясь этого скрыть, и мне не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что Текс наблюдает.
Эдди протянул мне резинку для волос.
— Спасибо, Эдди, — поблагодарила я, забирая резинку, и почувствовала, как к лицу приливает жар.
Папа переводил взгляд с Эдди на меня.
— Кто это? Твой парень?
Воздух в легких замер, а во рту пересохло.
Эдди просто стоял рядом.
Папа снова перевел взгляд с Эдди на меня.
— Ну? Ты собираешься меня представить? — спросил меня папа.
Мой разум отключился.
Папа взял дело в свои руки.
— Я Рэй Макалистер, отец Джет.
— Эдди Чавес, — ответил Эдди и пожал папе руку.
Папа кивнул и улыбнулся.
— Понятно. Джет всегда питала слабость к нашим братьям-южанам.
