— Вы уже определились с заказом? — спрашивает официант, наполнив бокал аперетивом.
— Нет. Я ещё подумаю. Хотя, подождите!
Отрезвление пришло очень быстро, оставив после себя невероятное чувство голода.
— Принесите что-то, в чем есть мясо и картошка.
Официант уходит, но я недолго остаюсь одна. Все время подходит кто-то — то клиенты, то их подруги, то официанты с других ресторанчиков, неся на своих подносах, то бокалы, то бутылки, то ведёрки от кого-то ужасно благодарного клиента, впечатленного посетителя и очарованного завсегдатая.
Не знаю, что делать с этим. Жду официанта с едой. Он уберет со стола это безобразие.
Сама я думаю о том, что скажу задерживающемуся Образцову. Приходится достать блокнот, чтобы структурировать мысли, которые так и норовят утечь в сторону случившегося.
Первый вариант, просто рассказать Косте обо всем и положиться на Господа Бога.
Второй вариант, исполнить задуманное раннее, то есть отдаться, а потом рассказать все.
Ставлю жирный-прежирный минус напротив этого пункта в духе Бурова. Не представляю как оно будет. Не понимаю, как смогу расслабиться. Не знаю, а захочу ли вспоминать после.
Третий вариант, рассказать все и взять тайм-аут, не ожидая немедленного ответа. Потому что так правильно и достойно всех без панического требования немедленного ответа.
Четвертый вариант, не говорить ни о чем и подождать. Если Буров решится прийти к Косте со своей дешёвой режиссерской работой, мне всего-то и останется, что сделать очень удивленный взгляд и так двинуть губами, как делают некоторые мои клиентки.
Если бы Буров дал мне не сутки, а хотя бы неделю, то быть может я бы смогла натренировать себя на подобную реакцию, но сейчас мне хочется кричать в голос.
Жизнь не готовила меня к этому.
В сериалах с первого мужики возвращаются к любимым с поджатыми хвостами. Вот только Буров не поджал хвост и не вернулся. Он поставил ультиматум.
— Мы что-то празднуем? — спрашивает Костик, коснувшись моей щеки губами, а уха теплым дыханием. — Знал, что это случится.
— О чем ты? — спрашиваю я, вспыхнув до самых кончиков волос.
Мне показалось о том, что он все знает, потому что Буров не стал дожидаться меня.
— Я про этот фуршет — продолжает Образцов, укладывая салфетку на коленях. — Ты ведь не ешь после семи.
— Я не ем по вечерам, чтобы влезть в платье в котором ты хочешь видеть меня на нашей свадьбе, а не потому что я из мандалорцев, а значит таков путь.
Костя, как и я выглядит взвинченным, словно и на его горизонте появилась шантажируюшая его бывшая. Как бы я отнеслась к чему-то подобному? Я бы хотела честности по отношению к себе.
Но все куда проще, Костю очень сильно любит работа. Кресло гендиректора такой лакомый кусочек, но именно в нем сидит тот на кого летят все шишки.
— Кать, я ненавижу его. Просто не выношу. Он знает, что предприятие в долгах, что каждая копейка на счету, но продолжает набирать в свой департамент людей. Скажи, что мне делать с ним?
Я очень не люблю давать советы ни родным, ни близким. Ограничиваюсь составлением гороскопов потому что слова, написанные на бумаге воспринимаются иначе, чем те, что сказаны вслух. Почему-то разные носители информации дают разный результат.
— Не вступай ни с кем в конфликты. Ещё не время. Работай и продолжай действовать в прежнем направлении.
— Каком?
Я вспоминаю о чем мы говорили с ним в прошлый раз в это же время. О деньгах. О зарплатах. О ребятах из мэрии.
— Находи деньги и расплачивайся с долгами.
— Ты не представляешь, как мне надоело это.
Это так.
Я никогда не занимала должность директора.
Не держала на руках больше трёх миллионов рублей. Тем более не просила помощи у мэра, губернатора или главы банка.
У Образцова, как бы он не жаловался талант к административной работе. Он умеет быть своим в доску рядом с акулами власти, интриг и больших денег.
— Ты первый гендир за последние пять лет с кем продлили контракт ещё на два года, — увещеваю я, поддев на вилку картошку. — Это не показатель того, что твою работу оценили.
Картофель с жареными лисичками в сметанном соусе из жареного и свежего лука, укропа и соленых огурцов просто прекрасен. Я не помню когда в последний раз ела что-то подобное.
— Но если ты останешься простым ресторатором, то я все равно буду довольна.
Взгляд Костика смягчается. Он присоединяется ко мне в поедании картохи. Судя по глазам, ему тоже нравится содержимое и это удивляет его. Тогда как я ору про себя в голосинушку. Как теперь ему рассказать обо всем?!
— Ты же понимаешь, что не я продумываю меню?
— Я понимаю, что ты набираешь людей — улыбаюсь я, отвечая на его картофельный поцелуй. — Кость,..
Как бы не было неприятно, но начать стоит.
— Да? Ты, кстати, сама то как? Просто хотела увидеться или случилось что-то?
— Хочу спросить тебя о Бурове.
Настроение за столом падает, словно кто-то приглушил музыку и свет.
— Если бы ты встретил его сейчас, — начинаю я, вздохнув и выдохнув.
— Я бы набил ему морду, — отвечает Костя, блеснув глазами.
Хорошо, если так или, мне придется нанять кого-то, чтобы отомстил за меня этим двум.
Я начинаю говорить и о, чудо! Все сомнения и страхи рассеиваются. Я не сделала ничего плохого и не искала с ним встреч.
Образцов меняется в лице, выслушивая мои повторные объяснения из-за чего случилось все это.
— Если бы не мое нежелание светить голой жопой перед Шанином, которого не было, то и не случилось бы этого всего. Я бы просто выставила его вон.
Костик молчит, а потом встаёт и подаёт мне руку, тем самым приглашая на танец.
— Пусть приходит, — шепчет он, прижимая к себе. — Мне будет даже интересно послушать.
Я не верю, что все прошло во так просто. Больше того, есть что-то что беспокоит меня во второй части нашей встречи. Желание разойтись по углам на какое-то время тоже никуда не делось.
— Я пожалуй тоже засниму это.
— Костя, мне это не нужно — говорю я, растянув губы в улыбке. — Меньше всего мне хочется видеть его вновь.
Я уверена, что ещё увижу Бурова, но даже не представляю насколько скоро это случится.
— У тебя есть решение?
— Я хочу съездить в отпуск, — говорю я, под стихающие звуки музыки. — Хотя бы на недельку.
— Лучше на две, — говорит мужчина, не сводя с меня голубых глаз. — Но только без меня.
У Костика сейчас горячая пора, несмотря на всеобщий сезон отпусков. Кажется, что все складывается так как надо — дорогой мне мужчина выслушал, поверил и поддержал меня, мерзкий же говнюк сядет с часу на час в лужу, но пока что он сидит за нашим столом с огромным сложенным зонтом тэном посередине, попивает подарочное вино и смотрит так, словно стирает нас двоих в порошок.
— А ты, что тут делаешь? — спрашиваю я и тут же прикусываю язык, запрещая договаривать и напоминать про данные сутки.
Я ведь не ведусь на провокации и вообще кремень.
— Ты ошибся, Буров, — говорю я вместо этого, одной рукой держась за Костю, а другой скручивая фак бывшему.
Он видит это и усмехается с самой нехорошей улыбкой.
— Рассказала значит. А он понял?
Я киваю, но победно улыбнуться отчего-то не получается. Его слова откликаются во мне. Непонятно. Противоречиво. Тревожно.
— Ты молодец, Ветрова. А я гондон. И друзья мои, кстати, тоже.
Я не этого ожидала. Хотела, чтобы он встал и ушёл. Никак не думала услышать самоуничтожительные признания.
— Но мое предложение ещё в силе — говорит он, продолжая крутить смартфон.
Меня, словно обожгло от осознания не договоренной фразы.
— Это шантаж.
— А я не к тебе обращаюсь, а к твоему женишку, Ветрова — цедит Буров, метнув в меня колючий взгляд. — Даже не знаю, что меня бесит больше лучший друг или бывшая невеста.
Что?
— А ты ничего не перепутал, Буров? — вновь встречаю я, отчаянно пытаясь убрать ширящуюся брешь в своем сознании. — Мир не крутится вокруг тебя, обязуясь радовать!
