— Нет. Я знаю это. Я просто пыталась быть полезной. Ты позволил мне спать в твоем доме прошлой ночью. — Ее голос был мягким и умоляющим, словно она нуждалась, чтобы я поверил ей. К черту все. Нам необходимо установить некоторые основные правила до того, как я облажался бы. — Об этом. Нам надо поговорить.
— Ладно, — сказала она шепотом. Черт побери, почему она выглядит снова такой побежденной? Я не вышвыривал ее как проклятого щенка.
— Мне не нравится твой отец. Он — попрошайка. Моя мать всегда склонна находить подобных ему мужчин. Это ее талант. Но я думаю, что ты можешь уже знать это о нем. И от этого мне любопытно. Почему ты пришла к нему за помощью, если ты знала, кто он? — Я нуждался в том, чтобы она сказала мне что-то реальное. Или я должен был изобличить ее во лжи. Я не мог держать ее здесь еще дольше. Ее чертовски длинные ноги и большие голубые глаза сводили меня с ума.
— Моя мама только что скончалась. У нее был рак. Добавь три года лечения. Единственным, чем мы владели, был дом, который моя бабушка оставила нам. Я должна была продать дом и все остальное, чтобы оплатить медицинские счета моей матери. Я не видел своего отца с тех пор, как он ушел от нас пять лет назад. Но он — единственная семья, которая у меня осталась. Мне больше не к кому было обратиться за помощью. Я нужно было где-то остановиться, пока я не смогу найдите работу и получите несколько зарплат. Тогда я найду свое собственное жилье. Я никогда не намеревалась быть долго рядом. Я
знала, что мой папа не захочет, чтобы я была здесь. — Она сделала паузу и засмеялась, но это было нереально. Он был полон боли, от которой скрутились мои кишки. — Хотя я никогда не ожидала, что он сбежит, прежде чем я приеду.
Святой долбаный черт. Я собирался убить Эба Винна. Этот ублюдок оставил свою дочь, пока она заботилась о ее больной матери? Какой больной монстр сделал это дерьмо? Я не мог прогнать ее.
Я, однако, готов превратить жизнь Эба в кромешный ад. Этот гад поплатиться за это. — Мне жаль слышать о твоей маме, — лишь успел я сказать, сквозь кровь, закипающую в моих жилах. — Это должно быть жестоко. Ты сказала, что она была больна в течение трех лет. С тех пор, как тебе было шестнадцать? — Она была ребенком. Он оставил ее, а она просто была ребенком.
Она просто кивнула и наблюдала за мной осторожно. — Ты — планировала получить работу и собственное жилье, — сказал я, желая напомнить себе, что это
было ее планом. Я мог помогать ей достаточно долго, чтобы она смогла достигнуть этого. Кто-то должен был помочь ее, черт возьми. Она была чертовски одинока. — Комната под лестницей твоя в течение одного месяца. Ты должна найти работу и собрать достаточно денег, чтобы найти квартиру. Дестин не слишком далек отсюда, и прожиточный минимум там более доступен. Если наши родители возвратятся до этого временем, я ожидаю, что твой отец будет в состоянии выручить тебя.
Она испустила легкий вздох, и плечи ее опустились. — Спасибо.
Я не мог смотреть на нее. Это заставляло меня хотеть убить Эйба голыми руками. Прямо сейчас, я не мог сосредоточиться на Нан и ее нужде отца. Человек, которого она хотела в отцы, был подонком. Подонком, которого я собирался заставить заплатить за это дерьмо. — Мне нужно сделать пару дел. Удачи в поисках работы, — сказал я, отходя от нее. Мне нужно было позвонить.
Я позвонил трижды, перед тем как отключился и начал набирать снова. Я бы звонил своей матери столько, пока она возьмëт трубку. Ей лучше не связываться со ной, в противном случае я бы повесил чëртово устройство и аннулировал еë кредитные карты. Потом она бы позвонила мне сама.
Серьëзно, Раш, неужели так необходимо звонить мне беспрерывно? Если я не отвечаю, оставь сообщение, и я позвоню тебе, когда мне будет удобно.
— Мне насрать на твоë удобство. Я хочу поговорить с ублюдком, за кого ты замужем. Сейчас же.
Мама вздохнула в трубку.
— Я определëнно не хочу слушать, как мой сын разговаривает подобным образом со мной или с моим мужем. Ты можешь перезвонить, когда будешь готов поговорить с уважением и -
— Да поможет мне Бог, мама, если ты не передашь трубку этому человеку, твои телефон и кредитная карта будут аннулированы в течение следующих десяти минут.
Не испытывай меня.
Это заткнуло еë. Еë резкий вздох был единственным ответом, что я получил.
— Немедленно, мама. — повторил я твëрдо.
Послышался приглушëнный шëпот прежде чем я услышал, как Эйб прочистил горло.
— Здравствуй, — сказал он, будто бы он не игнорировал, тот факт, что отказался от собственной дочери.
— Пойми одно. Я контролирую все. Деньги. Мою мать. Все. Это мое. Ты играешь
со мной, и ты ответишь. Я привел тебя сюда, потому что я люблю свою сестру. Но ты показываешь мне, что не стоишь ее времени. Теперь, объясни мне, зачем ты сказал другой своей дочери приехать в мой дом, а затем просто покинул долбаную страну.
Эйб сделал паузу, и я слышал, что он глубоко вздохнул. — Я забыл, что она должна приехать.
Он, черт возьми, забыл. — Она сейчас здесь, говнюк, и она нуждается в помощи. Ты и моя мать должны сесть нa самолет и вернуть свои задницы сюда.
— Я не видел ее пять лет. Я не… я не знаю, что сказать ей. Она теперь взрослая. Она может следовать своей дорогой. Я не должен был говорить ей приезжать в твой дом, но я должен был сказать ей что-то. Она просила о помощи. Если ты не хочешь, чтобы она была там, то отошлите ее. Она — умная
девочка. У нее есть оружие. Она выживет. Она — оставшаяся в живых.
Она — оставшаяся в живых. Он только что сказал это? Реально? Моя голова начала пульсировать, и я прижал пальцы к вискам хоть для какого-то облегчения. — Вы должно быть издеваешься надо мной, — мне удалось сказать
сквозь мой полный, ужасающий шок. — Она только потеряла свою мать, ты жалкий кусок дерьма. Она чертовски беспомощна. Ты видел ее? Она слишком чертовски невинна, чтобы разгуливать вокруг незащищенной. Ты не можешь
говорить мне, что она — оставшаяся в живых, потому что девочка, которая показалась на моем пороге вчера вечером, выглядела полностью сломленной и одинокой.
Заминка в его дыхании была единственным знаком, что ему не плевать на дочь. — Я не могу помогите ей. Я не могу даже помочь себе.
Это было то. Он отказывался приехать домой и сделать что-нибудь с этим. Блэр была оставлена здесь на меня, и я мог либо помочь ей, либо выкинуть на улицу. Ему было плевать. Я не мог подобрать слова. Я закончил звонок и бросил телефон на диван прежде, чем выглянуть из окна. Нан ненавидела эту девочку большую часть своей жизни. Она завидовала ей. Обвиняла ее. За что? За то, что у нее был отец еще хуже, чем наша мать? Не было стука в дверь, ведущую на верхний этаж, которого я безоговорочно требовал. Я слышал, как
