— Если немедленно не заткнетесь обе, то месяц без мультиков, год без шоколада. Маме надо отдохнуть. — Подвожу я окончательный итог, показывая безусловную власть силы. Но тут из своего логова выползает мамуля.
— Как ты можешь на них так кричать! Если ты упустила мужика, не срывайся на детях. Ах вы мои бедненькие, — бежит она их жалеть, но мои детки — не дурочки и от бабули, даже от доброй, кидаются мыть посуду и убираться. Они явно предпочитают злую меня. И вот в этот момент маман выдала мне письмо.
— Сегодня почтальон принес, прямо на дом. Заставил меня расписаться.
— Ты говоришь об этом так, словно тебе пришлось картошку ведрами таскать. А что за письмо? — я читала обратный адрес: Москва, Аптекарский переулок дом 3, ОАО АКБ «Национальный стандарт».
— От АКБ. Что за такое АКБ — я не знаю. — Пояснила она. Конверт не нес в себе никакой дополнительной информации и ей явно было интересно, что внутри.
— Адресовано мне. Ладно, чего гадать, тащи ножницы. — Велела я. Достала из него официальный бланк. Красивая бумага, отличное качество печати. Настоящее деловое письмо. Лучше бы я не вскрывала.
— Уважаемая Петрова О.Н., просим погасить задолженность по выплате кредита за декабрь и январь, включая штрафные санкции за просрочку платежа, в размере 300 (трехсот) долларов США. Просим впредь не пропускать согласованные сроки ежемесячных платежей. С уважением, администратор ОАО АКБ «Национальный стандарт» Потапова А.Н.
— Это что же за такое? — запричитала мать раньше, чем я успела понять. — Это кому ты там что должна.
— Я не знаю, мама, я ничего не платила. А тут написано про просрочку! Как можно просрочить то чего не было?
— Не иначе это дела твоего муженька. Он же все время темнил. Он же у тебя бандит. — Трепыхалась маменька.
— Прекрати. Сережка просто управлял пиццерией. Это мелкий бизнес, ничего особенного.
— Да? А что это? — тыкнула она в письмо.
— А это я узнаю, когда туда позвоню. — Уверенно сказала я, но у самой, что называется, тряслись поджилки. Неужели мне, как Скарлет О, Хара, надо будет отдаться кому-нибудь, чтобы выплатить долг. Моего горе-заработка еле хватает на еду. И вообще, я только-только стала брошенной, я не привыкла еще даже ходить на работу. Я не готова к каким-то новым треволнениям. Завтра найду эту АКБ и разнесу их там в пух и прах.
На следующий день я с самого утра изготовилась биться за свои права. Сначала я, как боевой петух, клевала кнопки телефона, пока не поняла, что дозвониться по нему не получится. Никак. Прямо Смольный в период Октябрьского переворота, а не АКБ. Тогда я решила нанести им решительный и бескомпромиссный удар. То есть, конкретно, я оделась в самый дорогой из имеющихся нарядов, потратила на макияж в два раза больше времени (то есть на круг вышло часа так три в общей сложности), и перед выходом перечитала статью Космо о том, что каждая современная женщина должна уметь постоять за себя. Они, правда, почти ничего не написали о том, как именно я должна постоять, но настроение навеяли боевое. Я отправилась на Бауманскую. Я не люблю этот район, хотя от меня до него всего несколько троллейбусных остановок, если ехать через Старую Басманную улицу. Но там шумно, грязно и некрасиво. Мне, привыкшей с детства смотреть в мое окно на шестом этаже большого сталинского дома, и видеть ковер из крыш, деревьев, огней и людей, суетящихся между всеми этими домиками, промзоны и рабочие районы давили на мозг. Я не сноб и понимаю, моя Москва строилась урывками, каждый район стихийно возникал, задумываясь разными людьми. Новая Москва, типа этих Медведково, вообще безлика и призвана служить только одной цели — размещать невообразимые кучи людей. Но я — я люблю старую запутанную и бугристую Москву, очерченную бульварным кольцом. Но о чем это я? А о том, что именно это все я передумала, переезжая на плетущемся по пробке троллейбусе из старой Москвы в тоже старую, но рабочую.
Я вышла у Елоховской церкви, протопала по снегу через какой-то мелкий переулочек и резко свернула в Аптекарский. Вокруг меня с примерно такой же скоростью плелись машины. Мне стало смешно: у всех водителей одинаково озверевшие лица. Но как странно, сколько развелось нынче машин. Ну право, только ленивый сейчас ходит пешком. Как же так получается, что я живу там, где деньги прямо лежат под ногами, а работаю у сексуально невостребованного кавказца Вано, который, очевидно, в скором времени перейдет от взглядов и случайных касаний к более активным действиям. Хорошо, что сейчас ему мешают хватать меня за соответствующие отростки моего тела все эти свитера-пальто-шарфы-пледы. Но даже мой заиндевевший нос, по-моему, его возбуждает. Впрочем, не стоит обольщаться. Его возбуждает все, что предположительно имеет женский пол.
— Вы к кому? — оглушил меня серьезный дядечка, когда я подошла к третьему дому и замерла в поисках вывески. Вывески не было.
— А вы кто? — ответила я ему в том же тоне.
— Я — секьюрити.
— Круто. А мне нужен АКБ «Национальный стандарт».
— А это он и есть. Вы к кому, — я достала бумажку и прочла фамилию.
— Подождите у турникета. К вам спустится ваш персональных менеджер.
— Мой личный? — удивилась я.
— А как же? А раньше у вас кто был?
— Никого, — пролепетала я и растерялась. Что это, меня тут принимают как родную, как старую знакомую. А почему я ничего не знаю о них. Это что-то паронормальное. Охранник ушел внутрь и вышел через несколько минут с девочкой лет двадцати.
— Кто Петрова? — спросила она.
— Я, — крикнула я, радуясь, что хотя бы в лицо здесь меня не узнают.
— Пойдемте.
— Куда?
— К операционистам, — сухо бросила мне худая девочка в джинсах и черной водолазке и навострила лыжи внутрь. Я уперлась.
— Зачем? — она обернулась и непонимающе произнесла:
— Но вы же письмо получили?
— Ну и что?
— Не понимаю… Вы задолженность хотите погасить?
— Нет, — но ведь я же действительно не хотела. Она, похоже, растерялась.
— Почему?
— А я не понимаю, почему я вам должна гасить какую-то задолженность?
— Так вы же по кредиту.
— Да по какому кредиту? — начала горячиться я. — Вы меня с кем-то путаете.
— Хорошо. Пойдемте в переговорную и разберемся. Я вызову администратора. — Не могу сказать, чтобы я была в восторге. Идти внутрь мне совсем не хотелось. Но что делать. И вообще, я замерзла, а тут красота, чистота, все блестит и переливается. Хоть побуду часок в приятном месте. Меня проводили в просторную холеную комнату для избранных. Во всяком случае, она была так хороша, что можно было так подумать. Усадили за овальный стол из красного дерева. Ну, может быть, и не красное дерево, но очень похоже. И предложили кофе. Естественно, когда в зал вошел администратор, сухопарый маленький клеркообразный мужик лет пятидесяти, я разомлела. Бросив на соседнее кресло пальто, я развалилась в своем и, глядя в окно, потягивала из малюсенькой чашечки отличный эспрессо. Давно мне не было так хорошо.
