Они говорили и о том, как во все века люди умирают молодыми. Например, на автострадах по всей Америке погибает пятьдесят тысяч человек в год. Внезапная, непредсказуемая смерть. Эти люди не успели прибрать в бельевых шкафах, удалить файлы, распорядиться имуществом. Разница здесь была только во времени, которым ты пока еще располагаешь, и Бет сказала, что время со всеми его капризами кое-чего стоит, не важно, двадцать девять тебе лет или девяносто девять. Но Марта не находила в этом никакого утешения. Мысль о том, что одна из их команды, самая успешная, одаренная, может умереть, потрясла ее. Бет не держала дома вина. Ей все равно нельзя было пить — во время химиотерапии это запрещено, нужно беречь силы. Раз Бет нельзя, они тоже не стали. Вместо алкоголя распили бутылочку апельсинового сока. Бет сказала, что они всегда успеют напиться на ее поминках.
Не сдерживая больше слез, Марта достала из буфета бутылку «Гранд Марнье». Сейчас можно позволить себе выпить и разнюниться. Вот так она всегда преодолевала жизненные невзгоды — в одиночку на темной кухне в обнимку с бутылкой. И с тех пор, как вышла замуж, ничего не изменилось. Джо никогда не замечал ее настроения…
— Недавно вернулась?
Она обернулась на его голос. Джо стоял в дверях гостиной. Даже в полутьме она видела, что на нем его отвратительные трусы. Он сделал по направлению к ней несколько шагов, и она различила густую щетину на его лице.
— Да. — Она шмыгнула носом. — Иди ложись.
Он остановился на пороге кухни:
— Ты плачешь?
Марта ладонью вытерла слезы и отпила из бокала.
— Все нормально. Ложись и спи, Джо. Сейчас нам все равно нечего сказать друг другу. Поздно, я устала.
— И чем-то очень взволнована! — произнес он совсем не ласково. — А может быть, ты была не с девочками, может, у тебя что-то наметилось на стороне, а?
— Я была у Бет! — громко, зло сказала Марта. — Ее рак снова вернулся. Ей удалили вторую грудь, и теперь, возможно, у нее впереди ничего нет, кроме нескольких лет мучений. Да, меня это немного взволновало. А теперь оставь меня одну!
— Ох, Марта! — Он протянул к ней руку, но остановился, так и не дотронувшись до нее. — О господи!
Марта смотрела на свой бокал, который держала в руке, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Поднеся бокал к губам, она сделала еще несколько глотков, пытаясь успокоиться. Ну почему он стоит здесь и не уходит!
— Марта… я бы хотел чем-то помочь, поддержать тебя как-то.
— Ты ничем не можешь помочь, Джо, мы практически больше не живем вместе.
— Киска, я правда все думал… Если ты только ясно скажешь, что от меня требуется…
— Слишком поздно, Джо, — сказала она. — Я очень долго говорила тебе, чего хочу, но теперь уже поздно, извини. Ты уже никак не сможешь наверстать последние три по крайней мере года, когда ты не слышал ни единого моего слова. Иди и досматривай свои драгоценные сны. Я сама скоро лягу и не хочу больше ничего обсуждать.
— Ты плачешь из-за Бет?
Она горько рассмеялась.
— Да, Джо, — проговорила она терпеливо. Что он за идиот, раз спрашивает об этом? Вот насколько они уже стали чужими! — Бет одна из самых моих ближайших подруг, и с ней это произошло второй раз за пять лет. Поэтому я плачу. Не могу думать, что ее жизнь под угрозой. Она такая замечательная, талантливая, такая молодая…
— Да… — Он почесал затылок. — Да, все это ужасно. Прости, Марта. Правда, прости меня. — Он перевел дыхание. — Слушай, Марта, скажи, что мне сделать?
— Ты тут ничего не можешь поделать, — сказала она. — И я не могу.
— Что мне сделать такое, чтобы тебе стало легче? Назови хоть что-нибудь.
— Не обращай внимания, Джо! Я давно перестала на тебя рассчитывать.
— Теперь я вижу, что был дураком. Я раньше не принимал твои слова всерьез, но сейчас готов выслушать все. Ну, скажи мне что-нибудь. Пожалуйста!
— Я хочу, чтобы ты помогал мне по хозяйству, — устало выговорила она, чувствуя одно только безразличие.
— Марта, но я же всегда помогал! — сказал он. — Всякий раз, как ты бывала недовольна, я старался еще пуще. Я практически все свободное время трачу на двор, на машины, на яхту, на фургон, на…
Эти слова моментально встряхнули ее.
— Джо, что у тебя с мозгами? — почти закричала она. — Я хочу, чтобы ты сам убирал за собой! Свои тарелки, чашки, все то свинство, которое ты разводишь в доме в свой выходной. Хочу, чтобы ты вешал полотенце на место, а не бросал его на пол в ванной. Прятал свое грязное белье в корзину, а не оставлял его на видном месте на полу для меня подбирать и стирать. Хочу, чтобы ты помогал мыть посуду, вытирал свои плевки с зеркала в ванной, чистил душ от своих волос. Очнись, Джо! Что с тобой случилось?
На его лицо в этот момент стоило посмотреть. Он явно был потрясен. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы выговорить ответ:
— Так ты хочешь, чтобы я помогал по дому?
— О, ради бога, — пробормотала она, отворачиваясь и снова приникая к бокалу.
— Внутри дома?.. — повторил он.
Марта смерила его спокойным взглядом:
— Невозможно быть настолько идиотом…
Он сделал глотательное движение, помотал головой:
— Видимо, можно. Киска, всякий раз, как ты заводилась, я с новой силой вылизывал и двор, и гараж. Я считал, что у нас разделение труда, как у многих супругов, у моих родителей так было — у каждого своя территория, и он о ней заботится! Да я за последние два года высадил в саду десять новых саженцев, и все надеялся, что ты заметишь и оценишь мои труды. Я оплачиваю счета, вкладываю деньги, чтобы обеспечить нам будущее, ремонтирую дом. Замостил патио, сделал кирпичную печку для барбекю, сам залил цементом дорожку к улице… Я как буйвол пашу каждый день, каждый день!
Глядя на его искренне недоумевающее лицо, она покачала головой:
— Джо, как бы тебе понравилось, если бы я взяла свои тарелки после ужина, мокрые полотенца, свое грязное белье и разбросала по яхте, предоставив тебе убирать? Или чистила зубы на переднем сиденье твоей машины и брызгала слюной на ветровое стекло?
— С какой же стати ты…
— Я оставляю дом безупречным, а когда возвращаюсь, впечатление такое, словно какой-то немытый бродяга ворвался и все перевернул. И тут же прилег отдохнуть на диван. Ты каждый день превращаешь дом в свинарник. Гараж свой и двор вылизываешь, и я, кстати, никогда не нарушаю их идеальное состояние. А ты, кроме того что заставляешь меня нюхать твои запахи за обеденным столом и в постели, после того как целый день провозился в навозной куче, что ты делаешь, чтобы мне помочь? Что, в самом деле, тебе тут непонятно? Ты и правда настолько тупой?
