— Ничего подобного! — огрызнулась Либерти, уже жалея о том, что разоткровенничалась с сестрой. — Сколько тебе раз говорить? Единственное, что мне от него нужно, это чтобы он прослушал мою кассету. И вообще, если ему есть что мне сказать, он сам может подойти.
— Ох, ох, ох! Какие мы важные! — подтрунивала Синди. — Все ясно!
Синди ее не поколебала: она приняла решение и от него не отступится.
Ассистент режиссера подвинул ей стул, она подошла и села. Синди поспешила следом.
— Пойду перехвачу чего-нибудь, — сказала она. — Умираю с голоду. — Она прикрыла телеса символической шалью. — Ты идешь? У меня такое узкое платье, что я есть не могу.
— Принести тебе что-нибудь?
— Я не хочу. Я лучше здесь останусь.
— Что ж, валяй, мори себя голодом. — И Синди убежала.
Рядом лежал оставленный кем-то журнал «Пипл». Либерти взяла его полистать.
Через мгновение рядом очутился он. Либерти сразу поняла это по запаху его очень дорогого и запоминающегося одеколона. Ей стоило большого труда не поднять голову.
— Эй! — окликнул он, постучав ее по плечу. — Не пора ли сказать мне большое спасибо?
Она взглянула.
— Мистер Доннел? — Она делано удивилась. — Ну, конечно, я вам очень благодарна, только это не моя специальность. Так… опыт, не более. Да, и за деньги большое спасибо.
— Ты как-то изменилась. — Он поднял на лоб очки и прищурился.
— В худшую или лучшую сторону? — Либерти отложила журнал.
— Ты и раньше была хоть куда, — заметил он, — а теперь стала просто стильная девушка.
— Спасибо, мистер Доннел. — Ей хотелось добавить: «Что же вы раньше меня не замечали? Когда я вам кофе подавала? Каждое утро, между прочим. Я что, была невидимкой?»
— Зови меня лучше Деймоном. — Он долго и томно смотрел на нее. — Что-то мне подсказывает, что мы подружимся.
Стараясь не замечать похотливого взгляда, Либерти вернулась к своей теме.
— Сегодня я принесла кассету. Я бы хотела, чтобы вы ее прослушали.
— Хотела бы, говоришь? — Он не сводил с нее глаз.
— Да, — ответила Либерти, продолжая делать вид, что ничего не замечает.
— Стало быть… Либерти, — сказал он, потирая пальцем подбородок с трехдневной щетиной, — ты не шутила? Ты действительно поешь?
— А вы думали, я вру?
— В наши дни ничего нельзя знать наверняка. Всяк норовит урвать кусок славы.
— Тогда что вас удивило?
— Вот что. — Он вдруг заговорил серьезно. — Традиционные исполнители — не моя специальность. Я занимаюсь хип-хопом, рэпом.
— Нет, — поправила она, — вы занимаетесь звукозаписью и работаете с кем захотите сами! Вы же себе хозяин, разве нет?
— Согласен. — Он самодовольно усмехнулся. — Я сам себе хозяин.
— Если вам сейчас некогда слушать мою кассету, можно я завтра принесу ее вам в офис, и вы послушаете?
— Не вижу причин для отказа.
— В котором часу? — спросила она, решив его добить.
— Ну, скажем, в шесть тридцать.
— Буду.
— И вот что… Либерти…
— Да?
— Пусть это останется между нами. — С этими словами он отошел от нее.
Беверли права, он определенно к ней клеится. Сказать-то он ничего такого не сказал, но все было написано в его взгляде, неимоверно сексуальном взгляде дымчато-серых глаз.
А с другой стороны, что же он тогда вот так взял и отошел? И что означает это «между нами»? Кому она может растрепать?
Может, он просто любит в игры играть? Да, точно, скорее всего — так!
Что ж, хоть она и не в его лиге, но в свою игру тоже играть умеет.
А самое главное — что он назначил ей встречу. На завтра на половину седьмого.
И она непременно придет. Потому что Деймон Доннел — это ее большой шанс.
Репетиция свадьбы проходила в ресторане отеля «Уолдорф Астория», для удобства бабушки Поппи. Как-никак, старушке девяносто, и тащить ее через весь город негуманно. Решили, что, если торжество устроить здесь, ей будет полегче.
Эми приехала заранее и поднялась наверх — за бабушкой.
— Привет, бабуля! — Она расцеловала старушку в обе щеки. — Чудесно выглядишь!
— Спасибо, дорогая.
— Уверена, что это тебе по силам? — спросила Эми, опасаясь, что присутствие на столь официальном мероприятии может утомить старую леди.
— Не могу же я пропустить твой праздник, — откликнулась бабушка Поппи, роясь в расшитой бисером сумочке. — Если устану — Хуонг меня тут же проводит наверх.
— Тогда, уж пожалуйста, как только почувствуешь, что пора уходить, сразу ему скажи, не высиживай. Договорились?
— Дай, детка, хоть поглядеть на тебя! — сказала бабушка Поппи.
Эми покрутилась, демонстрируя платье.
— Прелестно! — оценила бабуля. — Я так тобой горжусь, девочка. Надеюсь, твой молодой человек сознает, какой бриллиант ему достается.
— Бабуля, он не такой и молодой. — Эми застенчиво улыбнулась. — Максу уже за сорок.
— Конечно, еще молодой, детка! Мне ли не знать!
«Для бабушки все, кто моложе семидесяти, — молодые», — подумала Эми.
— Ну что, пошли? — спросила она. — Готова?
— Одну минуточку, — ответила старушка, доставая из сумочки старинный кожаный футляр для колец. — Смотри, что у меня для тебя есть.
Эми приняла подарок и открыла коробочку. В ней оказалось старинное кольцо с изумрудом, бриллиантами и крошечными жемчужинками.
— Бабуля, какая красота! — ахнула она. — Ты уверена, что хочешь мне его подарить?
— Когда я была совсем еще девочкой, мне его подарил один индийский принц, — мечтательно проговорила бабушка Поппи. — Он клялся, что это кольцо принесет мне долгую и счастливую жизнь. И похоже, не обманул. А теперь я вручаю его тебе как талисман.
— Огромное спасибо! — сказала Эми и немедленно надела кольцо на палец. — До чего же оно мне нравится!
— Теперь можем идти, — объявила старая леди. — Не хочу пропустить ни одной секунды этого торжественного мероприятия. Идем же, дорогая. Пора веселиться.
— Как я выгляжу? — спросила Джанна, наперед зная ответ.
— Неплохо, — пошутил Джет.
— Ах ты, лгун! — шутливо возмутилась она, не принимая его слова всерьез. — Bastardo!
Оба расхохотались.
Ему не терпелось посмотреть на реакцию братьев при виде такой красотки. Настоящая итальянская супермодель. На ней был сногсшибательный костюм от Роберто Кавалли — длинная юбка в цыганском стиле, крошечное бюстье под змеиную кожу, поверх которого — кожаный с замшей жилет. На лебяжьей шее — множество подвесок с крестами из золота и слоновой кости, на запястьях — четырнадцать браслетов из слоновой кости и серебра. Шея, грудь, руки были оголены и выставлены на обозрение окружающих.
