Томас не помнил, как расстегнул крючки лифчика и накрыл ладонями упругие груди. Хлоя умоляюще шептала его имя, и он нагнул голову, чтобы взять губами розовую жемчужинку соска. Но тут острая боль полоснула его словно лезвием, заставив судорожно вздрогнуть.
— Томас?! — вскинулась Хлоя, коснувшись его напряженного плеча. — Что с тобой?
— Ничего… — Он рухнул в кресло; лоб его мгновенно взмок от пота. — Ничего, — повторил Томас едва слышно.
Хлое было достаточно одного взгляда на сильные мускулистые руки, сжимавшие ребра, чтобы все понять.
— Пойдем, — мягко сказала она, — я уложу тебя в постель.
Томас очень медленно выдохнул и слегка шевельнулся.
— Не желаю, чтобы ты укладывала меня в постель, — капризно буркнул он. Это выглядело так смешно, что Хлоя едва не рассмеялась, но вовремя сообразила, какую может совершить ошибку.
— Не упрямься, — попросила она, протягивая руку. Но Томас, плотно сжав губы, помотал головой.
— Томас!
Опершись о подлокотники кресла, она прикусила мочку его уха, лизнула языком шею. Томас блаженно вздохнул.
— Поверь, нам будет гораздо удобнее наверху, — заметила Хлоя. Она чуть приподняла голову и остолбенела: в темных, опушенных длинными ресницами глазах светилось такое желание, такая жажда любви, что Хлоя потеряла дар речи, готовая вот-вот растаять в пламени его взгляда. С самого начала она ощущала нечто мучительно-страстное, глубоко скрытое в этом человеке. И теперь поняла, что не ошиблась. Каким бы сильным и мужественным ни казался Томас, как бы ни владел собой, сейчас он выглядел почти беззащитным.
Больше всего на свете ей хотелось забрать себе его боль, заставить улыбаться, вопить от радости и счастья. Но обязательно ли при этом заниматься любовью? Такое ли верное это средство? Или лучше сначала поговорить? Если она сумеет вызвать Томаса на откровенность, заставит рассказать, что происходит, то исцелит его душевные раны. А это необходимо ему как воздух.
Но Хлоя не могла не ответить на мольбу в его взгляде. Она понимала, как отчаянно нуждается в ней Томас, и была не в силах, да и не хотела ему отказать. Впрочем, и себе тоже.
Конечно, если Томас Магуайр действительно решил уничтожить то, что ей так дорого — Хизер Глен, он, вне всякого сомнения, представляет самую серьезную угрозу для всего, что любит Хлоя. Да, он может разрушить ее жизнь, а может сделать счастливейшей из женщин, потому что, сам того не подозревая, похитил ее сердце и душу.
— Почему ты так смотришь на меня? — спросил Томас, смущенно улыбаясь.
Потому что люблю!
— Как именно, Томас?
Улыбка мгновенно поблекла. Он судорожно сцепил руки.
— Восторженно… И глаза блестят, как звезды. Но… я вижу в них и страх, почти ужас.
Теперь Хлое приходилось подбирать слова. Она долго, безмолвно шевелила губами, прежде чем ответить:
— Достаточно верное определение.
Томас тяжело, неровно дышал и, кажется, был напуган не меньше Хлои.
— Что случилось, Худышка?
— Возможно, до меня только сейчас дошло…
Томас облизнул губы.
— Что именно?
Оба почему-то говорили шепотом, словно боясь, что их подслушивают.
— Наверное, я люблю тебя.
— Всего лишь «наверное»? — вкрадчиво спросил Томас.
Теперь и в его глазах отразился ужас. Да, да! Ошибиться невозможно — он испуган.
— Слава Богу, хоть догадалась добавить слово «наверное»… Меня любить опасно, Худышка. И связываться со мной не стоит.
Хлое хотелось возразить, объяснить, как сильно она любит его. Без всяких условий. Всей душой. Верно и преданно. Но тут Томас нежно погладил ее по щеке, и она забыла обо всем.
— Ты хотела отвести меня наверх, — тихо напомнил он.
Хлоя покорно вздохнула. Она знала, что сопротивляться нет смысла, Томас алчно глядел на ее губы. Глаза сверкали страстью, безумной, почти исступленной. Именно той, что горела и в душе самой Хлои. Почему, ну почему она не может без него жить?! Почему все не ограничилось лишь обычным увлечением? Почему она не влюбилась в обыкновенного, простого, доброго и открытого человека?
Потому что так предназначено судьбой.
Томас легко провел кончиком пальца по ее лицу, стройной шее, плечу, руке и, сжав ладошку, поднес пальцы Хлои к своим губам. Оба, ошеломленные тем, что с ними творится, замерли.
Почему он так притягивает меня? — гадала Хлоя, почти ничего не слыша из-за бешеного стука крови в ушах. — Почему?!
Губы снова прикоснулись к кончикам ее пальцев. И тут Хлоя поняла — она просто не в силах устоять перед тонко чувствующими людьми с раненой душой. Особенно если под внешним фасадом уверенного в себе сильного человека скрывается безнадежно романтичный глупец.
Хлоя, неожиданно смутившись, выдернула руку.
— Как насчет того, чтобы… э-э-э… сначала поговорить?
Томас улыбнулся, но тут же поморщился, прижав палец к разбитой губе.
— Мне почему-то не слишком хочется разговаривать. — Но тут же, задумчиво нахмурившись, спросил: — Передумала, Худышка?
Нет, конечно нет! Но Хлоя хотела, чтобы между ними не было ни лжи, ни дурацких секретов.
— Я… немного сбита с толку, — призналась она. — Ужасно глупо, учитывая, что мы… мы… уже…
— Занимались любовью на ковре в гостиной? — подсказал Томас.
— Да, что-то в этом роде, — пробормотала она. Неужели для него все сводится лишь к сексу?
Томас, внимательно наблюдавший за Хлоей, понял, что она ушла в себя и чем-то обижена.
— Я не собираюсь подталкивать тебя к поспешным решениям, если хочешь знать, — заверил он. — И ни к чему не стану принуждать. Согласна?
Его хрипловатый голос, в котором слышались нотки нежности, окончательно обезоружил Хлою.
— Да, — прошептала она. — А еще лучше, если я буду уверена, что ты хочешь меня так же сильно, как я тебя.
— Я безумно хочу тебя, — ответил он так просто и горячо, что Хлоя едва не заплакала.
— Иногда мне, — едва выговорила она, — быть рядом с тобой невыносимо тяжело.
Томас молча кивнул. Его четко очерченный рот чуть сжался.
— Мне тоже. Но я обнаружил, что разлука с тобой ранит еще сильнее.
Хлоя настороженно застыла.
— Спальня для гостей к твоим услугам, — вежливо предложил Томас. Но Хлоя поняла, что он хотел бы совсем другого. Он действительно решил ни к чему ее не принуждать, хотя решение это далось ему нелегко. Достаточно было взглянуть в его глаза, чтобы понять: она вольна поступать как вздумается. А Хлое так хотелось, чтобы Томас настаивал, требовал, просил! Но он слишком умен, поэтому не может себе такого позволить и ждет от нее первого шага.
