— Здесь я жил тогда.
— Ты хочешь подняться? — спросила она.
— Нет, я хочу тебя познакомить кое с кем.
Он взял ее за руку, и они стали спускаться вниз. Воспоминания волной накатили на него.
Тогда, вставая рано утром, он всегда думал, что будет к чаю, и знал, что не будет ничего. Дешевый маргарин он покупал в гастрономе под названием «Upit». Самые же дешевые булочки, которые стоили триста лир за сто грамм, продавались в бакалейной лавке за углом, где был булочный отдел, сырный и колбасно-мясной. К булочному отделу присоединялся также кондитерский, с чудесными пирожными на витрине, туда Александр не смотрел. Три разных владельца под одной крышей, как спевшееся трио, командовали в этом бакалейном магазинчике.
Булочник был большой толстоватый итальянец, высящийся над прилавком и как автомат говоривший на итальянском (впрочем, в Италии все говорят быстро). Когда Александр пришел в первый раз сюда, он уже знал, какие булочки ему нужны, самые дешевые, по триста лир. Получалось чуть ли не четыре булочки (к сожалению, они были легкие…), и это было баснословно дешево.
Александр показал пальцем на витрину и назвал заранее приготовленную цифру. Итальянец также знал английский и пытался с ним заговорить, он был разговорчивый человек, но по-английски Александр не знал ни единого слова, если по-итальянски-то знал два. Булочник пытался продать ему еще лаваш, длинные батоны, но Александр, неловко пятясь, отступал к двери с булочками, зажатыми в целлофановом пакете.
Только на третий раз итальянец-булочник понял, что «неразговорчивый» молодой человек — эмигрант и, кроме булочек, он ничего не купит.
«На что они живут?» — подумал итальянец.
А он думал, как растянуть… Булочки были мягкие и обалденно вкусные. Он разрезал их пополам и каждую половину тонко, нежно и долго намазывал маргарином. Маргарин он терпеть не мог (на масло денег не было), но всухомятку есть было невозможно. Булочки были единственное, что почти убивало страшный голод и спасало его. Особенно когда есть было нечего, а хотелось еще больше. Как никогда.
Постепенно они нашли какой-то неописуемый язык жестов и восклицаний, с помощью которого перебрасывались несколькими обрывками того, что должно было считаться фразами. Итальянца звали Чезаре, а про Александра он понял, что тот из России едет в Америку.
Через некоторое время эмигрант заметил, что Чезаре всегда старается выбрать ему булочки лучшей выпечки. Еще через пару раз он заметил, что весы не всегда показывали сто грамм, а сто двадцать пять и часто сто пятьдесят, но брал итальянец с него всегда триста лир и ни на лиру больше. А потом и вовсе перестал вешать, просто бросал в пакет пять-шесть лучших булочек, хотя должно было получаться четыре…
В один из праздничных дней — а Италия кишит всеразличнейшими праздниками — он протянул Александру вдвое больше набитый пакет и показал жестом, что не надо денег. Александр чуть не обиделся, заплатил и быстро вышел из магазина. Откуда в человеке столько гордости и зачем?..
Ему было дико стыдно, что ему, сыну профессора медицины, как нищему из жалости подают хлеб. Насущный.
А как-то раз булочник заметил его взгляд, невольно скользнувший по пирожным на витрине. И в следующий раз преподнес ему одно на салфетке, показав руками, что это для пробы. Александр попробовал, и у него закружилась голова: он не ел ничего сладкого уже три месяца. Не заметив, он проглотил пирожное в два укуса.
Итальянец тут же принес другое — с запеченными абрикосами наверху. Через секунду не стало и этого.
Александр полез в карман за лирами, но итальянец так категорически зажестикулировал и закричал, что голодный не стал настаивать.
После этого, обычно в пятницу или субботу, булочник угощал Александра пирожным, показывая то на фотографию малыша-сына, давая понять, что у него день рождения, то на карточку жены, то на изображение Мадонны, Апостола или Папы Римского. И каждый раз категорически отказывался от денег, давая понять, что это будет кровная обида — если в такой день не примут угощения.
Один раз он даже попытался вручить Александру коробку, перевязанную ленточкой, из которой дурманяще сладко пахло ванилью, кремом, фруктами и взбитыми сливками. Но нищий не взял, и больше булочник не пытался всунуть ему пирожные — домой. Почему нищие такие гордые?
Итальянец был единственный человек в Риме, встреченный Александром, который не презирал эмигрантов и не кичился своим происхождением, не тыкал пальцем и не швырял презрительно дешевые покупки в пакетах на прилавок, как это делали другие…
Они повернули за угол, и Александр толкнул знакомую стеклянную дверь. Первый, кого он увидел, ступив на посыпанный стружками пол, был булочник Чезаре, который с криком: «Александр!» уже выскакивал из-за прилавка. Они горячо обнялись.
— Bonne note! Come facho?[14] — переводил дыхание итальянец.
— Va bene, grazie![15] — отвечал Александр.
— Я так рад видеть тебя, — жал ему руку итальянец. — Who is that beautiful girl?[16]
Александр подвел ее:
— Это моя жена, Юджиния.
— You're married! Mama mia! She's beautiful. Bella, bella donna![17]
— Molto grazie![18] - ответила Юджиния.
— Parla italiano, ragazza?[19]
— Io parlo pochissimo.[20]
— Madonna, she speaks italian!.[21]
— How are you, how you've been, Alexander? How is America?.[22]
— Everything is fine and nice. I like that country. But not more than Rome,[23] — пошутил он.
— Rome is the only one in the world.[24] Юджиния невольно заскользила взглядом по пирожным, выставленным на витрине. Чезаре ничего не пропустил. Он был профессионал высокого класса.
— Джина, ты голодна, si? — он уже переделал ее имя на итальянский лад.
Она ответила на хорошем итальянском, чем очень удивила Александра:
— Среди таких запахов нельзя быть не голодной. Пахло действительно прекрасно.
— Listen to her belcanto, — воскликнул Чезаре, — she's bellissima[25]
— Он повернулся и крикнул: — Джанни, Марчелло, — и что-то быстро бросил им по-итальянски..
Последние посетители еще толклись у кассы. Чезаре взял Александра за плечо.
— Значит, тебе нравится Америка, там все богатые?!
Александр покачал головой.
— Ну а ты стал миллионером?!
Александр посмотрел на Юджинию. Она ответила за него:
— Да, он стал миллионером. Чезаре поверил сразу:
— Как же ты заработал его? Александр обнял Юджинию и сказал:
— Это мой миллион. Это все мое сокровище.
— Тогда ты не миллионер, — сказал Чезаре, — а как минимум миллиардер. — И все рассмеялись.
