мог вычислить её гибкую фигурку в любой толпе, почувствовать приближение раньше, чем увидеть. Мне казалось, что я даже запах её различал, словно зверь. В общем чердак стал знатно подтекать, затопляя розовыми соплями всю мою вполне себе прекрасную жизнь.
Сначала было ещё ничего. Я просто начал палить её соцсети, облапывать глазами при встрече и представлять её в душе. Обычная история с любой понравившейся девчонкой, пока у вас конфетно-букетный период. Вот только никакого периода у нас не было. И не могло быть. Никогда. Вместо этого киску- принцесску всеми силами обхаживал Стасик с подходящей родословной. А мне оставалось только смотреть. И эта недоступность сводила с ума, превращая моё поначалу простое увлечение во что-то больное, одержимое. Но первое время я ещё неплохо держался. Ждал, что отпустит. Только вот никак.
Польская быстро прочухала, что я на неё запал. Что в общем немудрено, когда тебя вечно при встрече трахают глазами. Задирала свой аккуратненький носик, краснела и отворачивалась. Делала вид, что меня не существует. Даже если мы оказывались за одним столом, и рядом со мной стояла солонка, она просила передать её другого. И этим только бесила меня ещё больше. Маленькая заносчивая ссс…Зато в такие моменты можно было без зазрения совести представлять, как бы я её наказал за пренебрежение, смотря прямо в упор. Наверно у меня тогда и вовсе было лицо маньяка, потому что Линка тушевалась ещё больше. Начинала нервно смеяться, розоветь, комкать салфетки или накручивать тёмный локон на пальчик. Или губы кусать. Они у неё такие…Я даже, как она ест, смотреть без угрозы не вовремя посетившего стояка не мог.
И где-то через месяца три молчаливых переглядываний я сдурел окончательно. Сдурел так, как никогда раньше. Мне вдруг уже не переспать с ней хотелось, что в общем нормальное желание. Мне хотелось БЫТЬ РЯДОМ. Просто быть рядом бл. дь. Будто я Пьеро какой-нибудь, воющий под окнами Мальвины. Или мне восемдесять, и всё остальное давно перекрыл застарелый простатит. Вот просто смотреть, ну раз больше все равно ничего не светит. Для всего остального существовали другие доступные девчонки. Наверно я неправильный влюбленный, но монашескую жизнь я не вёл. Просто потому что…Ну а смысл? Если бы мне кто сказал, что вот годик потерпи, а потом забирай свою Польскую в вечное пользование, я бы себе всё узлом перевязал. Только вот нахер никому мои жертвы не сдались. Ведь не будет ничего. Тут просто дотронуться- уже за счастье. Хоть руку потом не мой.
Спасало то, что и никто другой на большее пока не претендовал. Вариант " так не доставайся же ты никому" за неимением лучших меня вполне устраивал. Стасик пытался иногда распускать свои мажористые ручонки, но Лина держала его на жёстком голодном пайке. Он походу тоже, как и я, на приветствия за руку надрачивал. У него конечно их было несравненно больше. Но так и быть, я не настолько жадный. Отношения наши с Малинским, в общем неплохим парнем, постепенно стали гораздо прохладней. Вслух никто ничего не говорил, но напряжение так и витало в воздухе. Что рано или поздно херанёт, я уже смирился.
Лина, бл… Я мог закрыть глаза и представить каждую чёрточку её лица, ощутить запах её волос, вопроизвести тепло кожи, повторить все жесты и ужимки. Гибкая, мягкая, красивая, вся такая правильная, домашняя, недоступная. Кошечка моя. Киса. У неё такая походка была: легкая, пружинистая. У меня член в такт покачивался. Когда Линка смеялась, то меж ровных зубов мелькал кончик розового языка, словно у котенка, желающего лакнуть молоко. А когда улыбалась, то ямочка на правой щеке была глубже, чем на левой. И если в упор смотреть, то у неё при смущении радужка темнела, становясь цвета морской волны. Интересно, когда она ещё становилась такого цвета? Наверно…Я насильно обрывал себя, не хотел додумывать. Всё равно не увижу никогда. Ну а может…
Я стал пытаться заговорить…Хотя бы! Ведь мы вращались в одной компании, почему нет? Но девчонка всякий раз терялась, буквально в ступор впадала, стоило подойти. Учитывая, что у меня у самого вся кровь в этот момент было явно не в голове, то я тоже красноречием не отличался. Я знал, что за глаза Польская меня иначе как придурком не называла, но в общем был с ней согласен. Ну а как ещё окрестить чувака, подходящего к тебе и просто тяжелого дышащего после "привет", будто сейчас кончит. Или умрёт. Или всё одновременно. Я конечно утрирую, но не так уж далек от истины. Так что время шло, а общение наше так с мёртвой точки и не сдвигалось.
И возможно так бы и не сдвинулось никогда, если бы в один прекрасный день Линка не решила, что пора бы Стасику дать зелёный свет.
Эпилог.3
Я помню каждую секунду. Как Лина тянула Малинскому конверт, как он прочёл, расплылся в идиотской улыбке, и они поцеловались…Нет, не так. ПОЦЕЛОВАЛИСЬ. Сказать, что я охерел, это вообще ничего не сказать. Не знаю каким чудом удержался и не начистил Стасикову лоснящуюся от счастья рожу. Наверно ступор помог. Кто вообще презентует себя в конверте? Что за детский сад, бл…дь? Вот только я бы за такой конверт душу продал. Когда Малинский попытался Лину за сочную задницу полапать, у меня в глазах потемнело. А ещё больше потемнело от её реакции. Линка напряглась и мялась, лишь через несколько секунд вывернулась. И видно, что не особо хочет, но вроде как можно ему…
Что бл…за дурдом?
Перед глазами плыло всё, тело лихорадило. В башке вообще словно атомную бомбу взорвали. Апокалипсис. Умом я понимал, что так ведь и лучше. Может выкину наконец из себя Польскую, засевшую как раковая опухоль. Всё уже, хватит. Но то умом… А душу рвало. Разрывало, что она с другим будет, не со мной. На части крошило.
В каком-то угаре, на инстинктах прижался к ней всем телом в бассейне, когда она с нами в волейбол стала играть. Просто почувствовать чуть больше, чем руку или плечо в едва заметном касании. Хоть так.
И…она не отошла. Не отошла, бл. дь! Впечаталась в меня своей хрупкой спинкой и замерла словно мышка в лапах кота. Только что не попискивая, даже не дышала. Я прикрыл
