мой хороший друг, невеста Руса.
– Что?! – импульсивно вскрикивает Максим. – Гад, который бросил беременную девушку – Хишанов?! Да я размажу этого сопляка!
– Максим… Сергеевич, простите, – перебиваю тираду старшего Гаврилова. – Я не знала о том, кто вы такой. Иначе не просила бы о помощи. Но в своей жизни я разберусь сама. И Рус мне не жених. Ваш сын ошибся.
– Эль, все не так, как кажется, – тихо произносит Охотник, взяв меня за руку.
– Так расскажи, как все на самом деле! – вскакиваю с кровати, вырываясь.
Из-за слишком резких движений начинает кружиться голова, но мне не дает упасть Максим… Сергеевич.
– Я позже зайду, – бурчу, приходя в себя, и плавно удаляюсь из палаты.
Слишком противоречивые эмоции одолевают меня. Уж больно подозрительной кажется вся эта ситуация. Мне нужны ответы, которые, судя по всему… Кажется, я уже знаю, что делать!
Очередной поток моих слез прерывает стук в окно автомобиля.
– Дочка, открой, – звучит глухой голос… папы.
Папа… Отец… У меня есть отец! Даже не знаю, мне ненавидеть Сергея или благодарить. Уже в третий раз переслушиваю запись диктофона, и лишь сейчас до меня полностью доходит весь смысл услышанного.
При первом прослушивании я зависла, ведь один лишь звук голоса Руса всколыхнул в памяти проведенное с ним время, начиная с первой встречи. А сладкий хриплый шепот Хищника “Маленькая моя, хочу тебя”, который переворачивал все внутри…
Во второй раз я поняла, что у Руса проблемы с бизнесом, но это итак было понятно на примере Южного, но все оказалось куда масштабнее. И пусть он думал, что я тоже причастна, но одно я узнала точно – мой Халк меня любит! Мамочка! Твой внук (или внучка) не будет расти без роду и племени. Малышик, ты слышишь? У нас будет папка! И он прав, ему придется очень постараться, чтобы мы его простили. Но мы же простим?!
И вот он, третий раз, и я осознаю, почему в тот день, несколько дней назад, Сергей так себя вел. Почему просил сделать его крестным. Брат… Он мой старший брат… Брат, который разрушил отношения наших родителей, брат, который лишил меня детства… Да если бы не он… А что если бы мама была сейчас жива? Ведь если бы маме не пришлось одной меня поднимать, ставить на ноги, что называется, она бы высыпалась, хорошо питалась, не потеряла бы сознание на улице после работы и не умерла бы… Что же ты наделал, Сергей Максимович?! И еще совести хватило в крестные навязываться! На что он надеялся?!
– Эля! Немедленно разблокируй двери, или я разобью окно! – на этот раз уже угрожающе стучит в дверь… отец.
Как же непривычно это слово для моего сознания, папа. Поднимаю глаза на бледного взъерошенного мужчину, и одно становится очевидным – он, как и я, только что узнал правду. Видимо, мы нужны друг другу в этот момент.
Ни на секунду не сомневаюсь в том, что Гаврилов-старший сдержит свою угрозу, поэтому вариантов у меня два: трусливо удрать, выжимая газ в пол, или…
– А я уж было подумал, что ты решила сбежать, – облегченно выдыхая, усаживается на пассажирское сидение… Максим Сергеевич. – Поговорим?
– Думаете, стоит? – насупившись, спрашиваю.
– Элечка-девочка, я очень виноват перед тобой. И больше всего – перед твоей мамой. Этого, увы, не изменить. Но разве не счастье, что мы нашли друг друга?! Пусть и лишь сейчас, но, что если, это и есть то самое время?!
– То самое время?! Да что вы такое говорите?! Я шесть лет, как сирота. Все это время винила себя в смерти матери. А знаете как мне не хватало ее ласки и тепла, пока она была жива?! Спросите меня, почему?! Да потому что мама только и делала, что работала! И почти все мои воспоминания именно этим и ограничиваются! А тут вдруг появилась семейка миллионеров, такие все белые и пушистые: “Ну, здравствуй, милая”…
– Тшшш. Не нервничай, тебе нельзя…
– Нельзя?! Ну конечно мне нельзя! Только вот вы все мне выбора не оставляете, погружаете в стресс без конца! Надо позвонить Олегу и…
– И прожить жизнь в несчастливом браке с нелюбимым человеком, и без возможности хоть немного узнать отца и брата?
– Да что вы себе позволяете? – возмущаюсь наглости мужчины. – Да я…
– Любишь Руса. Я это сразу понял по твоей реакции на слова Сергея. Рус очень пробивной мальчишка, диковат в плане человеческих чувств, но я уверен, что ты его исцелишь. Пусть только гов… дела свои сперва разрешит. А что касается Сергея… Он был ребенком, не вини его. Моя бывшая женушка умела делать окружающим мозги. Не сомневаюсь, ты бы ради мамы и не на такое пошла. С себя же я ответственность не снимаю, потому что…
– Потому что вы – плохой отец? – горько усмехаюсь. – Вы это хотели сказать? Отчасти, не могу не согласиться. А знаете почему? В послеоперационном бреду Сергей бормотал, что надеялся умереть, что ему так было бы проще. Трус! Выдумать такое! Да как он, да как ты мог такое допустить? Как бы я потом жила? Без брата, который отдал жизнь ради меня? Как бы ты потом смотрел на меня, папа?..
Мы оба замираем от шока. Только вот… папа, кажется, счастлив.
– Исключительно с любовью, дочка. Чтобы ни произошло.
Его рука несмело опускается на мою щеку. Прикрываю глаза. Папа… Папа! Я бы даже обняла его…
– Максим Сергеевич, разрешите обратиться? – неожиданно распахивается дверь со стороны Гаврилова и к нему обращается бритоголовый мэн. Охранник, видимо.
– А, Паша, – устало отмахивается папа. – Мы сейчас в мою машину пересядем. Я сам поведу.
И пока до меня доходит смысл услышанного, отец выбирается из машины, успевает обойти ее, и открывает водительскую дверь.
– Поехали, я отвезу тебя. С ним все будет хорошо.
С Сергеем, в смысле? Да какая мне разница, он же… Ну кого я обманываю?! От себя не убежишь, я пыталась.
Доверчиво вкладываю свою ладошку в руку отца и позволяю помочь мне выбраться из машины. Затем ныряю в отцовские объятия. Как же мне этого не хватало! Теперь все
