голосом спрашивает Сергей.
Прикрываю глаза, чтобы прочувствовать свое тело. Коленки и ладошки саднят. Вроде бы, это все. Медленно встаю и ощупываю себя. Жива! Я жива! Скольжу руками по животу, надеюсь, кроха, ты в порядке. Господи, помоги!
– Я в норме, – относительно спокойно оборачиваюсь к Охотнику.
Однако, умиротворение сразу же сползает с моего лица. Сергей лежит на спине. В правую руку, которая сжимает пистолет, прижимает к груди. Его лицо, белее белого, но губы окровавлены, наверное, прокусил. Но не это пугает сильнее всего. Под блондином медленно расползается лужа крови.
– Сережа! Господи! – падаю рядом с ним на колени, наплевав на собственную боль. – Пожалуйста, помоги мне! Нам нужно в больницу!
Не могу поверить, что в нас стреляли и пытались убить. Даже не в нас. В меня скорее. Сергей, похоже, прикрыл своим телом. Боже! Нет, я искренне благодарна ему, что спас нас с малышиком, но зачем?!
Раздается звонок телефона, а я все тщетно пытаюсь хотя бы усадить мужчину.
– Кто-нибудь! Помогите!
Телефон Гаврилова все не смолкает. Он самостоятельно вытягивает его левой рукой и кармана. На дисплее высвечивается имя “Павлинка”. Сразу становится понятно, кто звонит. Трубка сразу же начинает тараторить, стоит Сергею принять вызов.
– Поль, – едва шевеля губа, перебивает собеседницу Охотник. – В нас стреляли. Предупреди…
Гаврилов не успевает добавить, кого же надо предупредить, потому что его телефон издает жалобный писк.
– Сдох, – досадливо констатирует факт блондин.
На мое счастье, к нам, наконец, подбегают трое мужчин.
– Ему в больницу нужно, дочка, – волоча почти безвольное тело к машине, бормочут наперебой помощники.
Прям господа-очевидность.
Сергея усаживают на пассажирское сидение рядом с водителем, насильно пристегивают, чтобы не рухнул. Прыгаю на место водителя. Хлопает задняя дверь.
– Я с вами поеду, путь покажу, – показав свое лицо в панорамном зеркале, поясняет один из мужчин. – И, вот, ваши продукты принес.
Благодарно киваю и трогаюсь в направлении, куда указывает незнакомец.
Бросаю взгляд на пассажирское сидение, где скрючившись сидит бледный блондин с закрытыми глазами. Господи! Ну где эта больница? Сергей же сейчас сознание потеряет! Нельзя этого допустить! Человеку с большой кровопотерей нельзя давать уснуть, потому что может не проснуться…
– Даже не думай! – шиплю на Гаврилова, тормоша за плечо.
– Все, что тебе нужно, в бардачке, – буквально выдавливая по слову, отзывается Сергей. – И прости меня, сестренка, если сможешь. Я ведь не знал о тебе. Даже не мог…
– Не смей умирать, слышишь?! – срываюсь на крик.
Однако ответом мне служит тишина. Нет. Нет. Нет!
Глава 20
Слава Богу, приехали! Меня даже не смутило довольно небольшое обшарпанное здание с выцветшей надписью “Пункт медицинской помощи”. Местный “навигатор” сам побежал за бригадой с носилками, а я потянулась к прохладной коже Сергея, чтобы прощупать пульс. Мое сердце чуть не остановилось в тот момент, когда показалось, что мы опоздали. Однако, все опасения развеяли врачи, обнадежив, что кровопотеря серьезная, но не смертельная, жизненно важные органы не задеты, а Гаврилова вырубил болевой шок, помноженный на стресс. Те часы в коридоре, проведенные около операционной, были одними из самых тяжелых в моей жизни…
– И почему ты снова грустишь, милая? – приободряюще улыбается все еще бледный Сергей, прерывая поток моих воспоминаний. – И, главное, какого черта ты третьи сутки торчишь у моей кровати?! Почему Макс до сих пор не отвез тебя?!
Удивительно, что Гаврилов быстро восстанавливается. Ест за троих, да и по коридорам еще со вчерашнего дня расхаживает. Больница сельская, здесь випок нет, а посему удобства на этаже… Однако, из-за поддерживающей терапии приходится подолгу находиться в лежачем положении. Хорошо, что сосед всего один, и тот, судя по всему, то по медсестрам бегает, то покурить. А попал сюда – топор соскочил в ногу, но все обошлось, и мужчина просто отдыхает, как сам выразился.
Мне же, глядя на мое положение, выделили под временное проживание одну небольшую каморку. Удобства еще те, но зато, и сама обследование прошла – раз, и за Сергеем могу приглядывать – два.
– Да там проблемы какие-то утрясает, но тех типов, как выразился, “нашел, понял и отомстил”. Ты был прав, Рус не виноват, – стараюсь не выдавать эмоций того, что я впервые рада, что ошибалась на чужой счет.
В палате повисает давящая тишина.
– Ты… Ты видела? – слегка замявшись, спрашивает Охотник.
До меня не сразу доходит, о чем именно идет речь. Черт! Бардачок! Ну конечно же…
– Если честно, то я забыла, но могу…
– Нет! – резко перебивает меня Сергей.
Раньше за ним такого не водилось. Что, черт возьми, происходит?
– Я сам расскажу, – словно прочитав мои мысли, поясняет блондин.
И снова тишина. Охотник словно бы собирается с духом. Мне даже становится немного не по себе. Что же там такого страшного, в бардачке том?
Резкий стук распахивающейся, не исключено, что с ноги, двери, заставляет нас обоих вздрогнуть.
– Какого ху… лешего ты здесь лежишь, а я об этом ни сном, ни духом?! – басом рокочет знакомый голос.
– Я жив, Максим Сергеевич, и тебе здравствуй, – меланхолично отмахивается Сергей.
Вошедший мужчина подходит ближе.
– Здравствуйте, милая леди, – начинает он.
Природная вежливость не позволяет мне не обернуться на голос, обращенный ко мне.
– Максим?! – восклицаю я, разглядывая знакомого, что согласился выкупить мою квартиру.
– Эля?! – одновременно со мной шокировано произносит он. – Но как?! Вы с Сергеем что ли…
– Нет! – резко обрывает мужчину Охотник. – Эля, знакомься. Максим Сергеевич Гаврилов, мой отец. И да, у нас заведено сыновей называть именем деда. Моего Деда звали Сергей Максимович. И я первенца назову Максимом.
Как хорошо, что я сижу, потому что голова идет кругом. Любовь моей мамы – отец Охотника?! Что вообще происходит?! Неужели Сергей и есть тот мальчик, который строил козни моей маме? А Охотник вообще знал, что я дочь любовницы его отца? Может он поэтому меня прикрыл? Вину свою чувствует?
– Папа, это – Корнеева Эльвира,
