гадости.
- В третьих, любые отношения между нашими семьями невозможны, - невозмутимо продолжает Герман.
- Почему это? – вскидывается отец. – Я хочу возместить Амине причиненный ущерб и общаться с внучкой.
- Исключено, - резко роняет Лиманский.
- Как же так? – никак не может понять отец. – Если мы уладим конфликт…
- Не уладим.
- Почему?
- Ты меня бесишь.
- А какие гарантии, что ты не продашь мою собственность?
- Да никаких, - пожимает плечами Герман. – Просто молись каждый день.
- А если мне придется продать отель или заложить для кредита?
- Плати заранее мне половину стоимости, и я поставлю подпись. Это крупная сделка, и без согласия учредителей ее тебе не провернуть. В любом другом случае, эта недвижимость является страховкой.
- А если…
- Все. Вечер вопросов и ответов окончен. Всего доброго, Мурат Аминович.
Герман первым поднимается с места. Молча проходит через кабинет и распахивает дверь.
Мурат, не поднимая головы, собирает в портфель какие-то бумаги и, как двоечник, плетется к выходу. Слабый человек. Страшный в своей подлости.
- Зря ты так… Он не простит, - шепчу, когда за Муратом закрывается дверь. Я не чувствую жалости к этому человеку. Должна, но не могу уважать его.
- Он выполнит все мои условия. Наведет справки и поймет, что еще дешево отделался. Для него бизнес и бабки важнее. Да и я с него ничего не содрал. А стоило… Только из уважения к тебе, Алиненок.
Муж прижимает меня к себе, нежно целует в висок. А я на автомате вспоминаю тот самый момент, когда Герман назвал меня так в первый раз.
После свадебного застолья мы под утро возвращаемся домой. Нет, нормальные люди разошлись в полночь. А нас же тянет еще погулять…
- О чем задумалась? – спрашивает меня Герман. – Жалко папочку?
- Нет, - мотаю я головой. – Как после свадьбы мы оказались на Воробьевых горах, Герман?
- Так я тебя специально повез, - хмыкает муж. – Уж больно ты зажатая была. Вот мне и хотелось тебя расшевелить… Алиненок мой!
Наши лбы соприкасаются по привычке. Чувствую руку Лиманского на затылке, а потом его губы накрывают мои.
- Ты тогда сильно переполошилась, - смеется Герман. – Помню эти глаза по пять копеек!
- Ты тоже сдрейфил, - фыркаю я. – Вот и катал меня по всей Москве.
- Ну, может, и так, - улыбается Герман. – Я подумал, что вдруг слишком старый для тебя…
- А я боялась, что не подхожу тебе. Ты такой важный и красивый… А я – дикарка!
- Глупости, - вздыхает Лиманский. Обнимает меня и, прижав к дивану, начинает расстегивать мелкие пуговки на платье…
- Герман, - шепчу, убирая его руку. – Не сейчас. Настя еще не спит. Полный дом народа.
- Маленький стеснительный Алиненок, - произносит он жарко. – Сейчас запру дверь. Никто не войдет. Помню, как ты пришла ко мне в первый раз. Вся такая смущенная… И халат этот с кружевными рукавами… Я аж обалдел. Никого красивее тебя не видел!
- Да ты сразу полез снимать его, - смеюсь я.
- Боялся, разорву, и тебя не хотел напугать, - вздыхает Лиманский и покаянно трет затылок. – Я дверь запру все-таки. Не дотерплю до ночи, малыш.
Смотрю на мужа и поражаюсь. Этот человек всегда добивается своего. Любым способом. Отец, вероятно, это понял и спорить не стал. Но если заручится поддержкой кого посильнее, может и отомстить. Зная Мурата, он так и сделает.
Герман неохотно выпускает меня из объятий и, кряхтя, как старый дед, направляется к двери. Но не успевает дойти, как она распахивается, и в кабинет мужа вламывается Дашка.
- Настя пропала, Алина Муратовна! – выдыхает она испуганно. – Я всего лишь на минуту отошла.
Напряженно переглядываемся с мужем. Слишком быстро прилетела ответочка от моего родителя…
- А ты где была? – набрасывается на няньку Герман. – Куда смотрела? Портос, твою мать, а тебя где носило?
- Я только на минуточку отошла, - плачет Дарья. – А вернулась, Насти уже нигде нет.
- Ищем, - гневно бросает Лиманский. – Потом разберемся…
Муж выскакивает из комнаты и несется по всем комнатам. Орет «Настя!». Я за ним. От безысходности сердце пропускает удары и, кажется, вот-вот остановится. И желудок будто сводит холодной железной рукой. Но даже ойкнуть боюсь. Бегу вслед за мужем по дому. Поднимаюсь на террасу, слетаю пулей в спортзал. Пусто.
- Позвони отцу, - прошу я тихо. – Я отдам ему дурацкий отель. Пусть вернет Настю. Умоляю, Герман!
- Сейчас посмотрим камеры наблюдения. Тогда решим, - отрезает хмуро мой муж и, глянув в ноутбук, разводит руками. – Мурат вышел один. Сел в машину и уехал. Смотри, в салоне пусто…
- А где Фродо? – растерянно озираюсь по сторонам. Собака тоже пропала. А значит, мой дорогой папаша тут ни при чем…
- Спит где-нибудь, скотина, - гневно рычит Герман. И тихо свистит, подзывая к себе пса. Фродо – натренированный умник, знает эту команду и всегда срывается с места. Но не сейчас. Я все жду, когда крепкие собачьи лапы застучат когтями по паркету. Прислушиваюсь. Но ничего не происходит. Тишина.
Из своей комнаты прибегает Софья и молча замирает в дверном проеме.
- Это Мурат, - тихо шепчет она. – Нужно звонить Стасу и объявлять план «Перехват».
За то время, что я знаю Софью и ее любовника, он из полковника вырос до генерала. Развелся с женой и уже года три зовет Софью замуж. А та отнекивается под любым предлогом. Все убеждает меня, что хромая и старая никому не нужна.
Но сейчас, похоже, Софья готова отбросить прочь все свои обиды на давнего любовника и позвонить лично. Умолять… упрашивать.
- Сейчас буду, - рявкает в трубку Стас и, приехав минут через десять, врывается в дом. Обходит все комнаты, попросив Германа сопровождать его, а остальных домочадцев - посидеть где-нибудь в одном месте. Замираю в дверях кухни, выбрав самый лучший наблюдательный пост. Прислушиваюсь к шагам и разным звукам.
«Если Настю не найдут, я просто умру, - бьется в башке неотвязная мысль. - Спаси, Аллах!»
Сквозь витражи, отделяющие кухню от коридора, наблюдаю за двумя сильными мужчинами. Вижу, как на лице каждого залегают глубокие складки. Но вцепившись пальцами в лутку, не могу даже
