в невиновность Ржевского даже вопреки доказательствам.
— "Если что-нибудь случилось, И никто не виноват, Не ходи туда, иначе Виноватым будешь ты. Спрячься где-нибудь в сторонке. А потом иди домой. И про то, что видел это, Никому не говори" [4] — продекламировала Надя. — В этом деле столько тайн, что придется очень постараться докопаться до истины.
— И как же вы планируете это сделать?
— Неужели вам интересно? Что ж, спасибо, что не отговариваете меня.
— Не вижу смысла. Скоро вы и сами поймете, что были неправы и потратили уйму времени, сил и нервов на человека, который попросту этого не заслуживает.
Чарушина ничего не ответила. Она понимала, что Тураев, Залесский и Кораблев ведут себя совершенно одинаково. Мужчины с их логическим мышлением и твердыми убеждениями ясно давали ей понять, что все ее домыслы и предположения основаны лишь на эмоциях. И как в таком случае убедить их в обратном? Никто не берет ее в расчет.
— Может быть, кофе? — предложил хозяин.
Надя коротко кивнула и спросила:
— Вы позволите, я немного пройдусь?
— Конечно. Лиза жила в правой половине квартиры, — махнул он рукой. — А кухня слева.
— Да? Тогда давайте начнем со стакана воды, — вдруг передумала Надя.
В первую очередь ей нужно было попасть на кухню, ведь ничто так не отражает жизнь и предпочтения женщины, чем это место в квартире. Так сказать, очаг, который каждая хозяйка разводит и поддерживает по своему разумению и усмотрению.
Пока шла за Тураевым, Надя отметила удобные кожаные диваны, светильники, явно привезенные из-за рубежа, домашний кинотеатр и дубовые панели стенных шкафов. Только натуральные материалы — дерево и кожа, камень и вкрапления металла. Наденька не сомневалась, что в этом доме нет никакого пластика или дикого нагромождения антиквариата с новомодными безделушками, как во "дворце" сказочной принцессы Вики Безоглядовой.
Чарушина подняла голову и заскользила взглядом по углам. Тураев сразу же заметил ее жест.
— Ищете камеры?
— Да. Но пока не нахожу.
— Позвольте я оставлю их своей маленькой тайной, — ответил Тураев, но когда увидел, как она нахмурилась, добавил: — Простите, глупая шутка. Решите, что я идиот, и будете совершенно правы. Не время и не место шутить, разумеется. Просто, когда я рядом с вами…
— Вы уже говорили, — Надя посмотрела на свои полусапожки. На фоне чистого пола и роскошного жилища они выглядели довольно непрезентабельно. Хорошо, хоть не оставляли за собой грязных следов. — А скажите, Максим, когда вышел срок предыдущего соглашения, вы снова продлили его? — спросила она, когда они вошли на кухню.
— Присаживайтесь, Наденька, — Тураев выдвинул стул, а затем, когда она села, отошел к кофемашине. — Вы настоящий профессионал, — он сунул капсулу в машину и достал фарфоровые чашечки из шкафа. Придирчиво оглядев их со всех сторон, сполоснул под хромированным краном. — Совершенно верно. Видите ли, в нашем своеобразном сожительстве были свои плюсы. Но кто бы мог подумать, что все закончится именно так… Разумеется, я, как и все нормальные люди, хотел бы более правильных в этом смысле отношений. Но, брак — это ведь всегда имущественные вопросы, а встретить женщину, в которой я был бы уверен, пока не получалось. Вот когда я познакомился с вами, то…
Чарушина слушала его и пыталась понять, говорит ли Тураев правду. Все эти намеки и слова в ее адрес, разумеется, были приятны в некотором роде, но что если они служили лишь для отвода глаз?
— Погодите-ка, — Наденька легла грудью на сложенные перед собой руки и прищурилась, — а как же то имущество, которое принадлежало Лизе?
— Вы о ее личных вещах? — уточнил Тураев. — Мне они не нужны. И я хотел бы их отправить тому, кто… — он растерянно посмотрел на стекающую в чашку темную кофейную струйку. — Черт, а кому же я их теперь отправлю?
— Вопрос, — согласилась Надя и, закинув ногу на ногу, невесело усмехнулась. — А по поводу профессионализма я вам так скажу, Максим: кроме этого самого пресловутого профессионализма, есть еще и человеческий взгляд. Подобного рода соглашения лично у меня вызывают отторжение. Я знаю, что адвокатская практика изобилует примерами такого рода, но вы-то, взрослый человек, как же вы могли довериться кому-то, вроде Половикова? Этот человек знает, о том, что вас связывало с Лизой, и поверьте, когда-нибудь он обязательно воспользуется этим. Так или иначе.
— Половиков ничего не знает, — Тураев поставил перед ней чашку, а затем наполнил водой тонкостенный стеклянный бокал.
Наденька на автомате приняла его из рук мужчины. Во рту пересохло до такой степени, что от каждого произнесенного слова язык и гортань саднило, словно она вдоволь наелась песка.
— Ладно, не Половиков, так еще какой-нибудь ушлый адвокатишка, — процедила Чарушина.
— Как же нелицеприятно вы отзываетесь о своих коллегах, — Тураев смотрел на Надю сверху вниз с нечитаемым выражением лица. Сначала ей показалось, что это было удивление, потом — осуждение, а затем — сожаление.
— Разумеется, я не имею в виду всех, — Надя с жадностью сделала большой глоток. — Но всегда остается вероятность попасть в руки нечистоплотного человека, который с легкостью воспользуется твоей зависимостью. К сожалению, так бывает. Возможно, к смерти Лизы это и не имеет отношения, но…
— Этот адвокат настоящий профессионал и порядочный человек, — тихо сказал Тураев. — И вы знаете это лучше меня.
Под его взглядом Наденька опять почувствовала сильное волнение. Она вертела стакан и бегло рассматривала обстановку, пытаясь найти хоть что-то, что выдавало бы недавнее присутствие жилицы. Но вокруг была такая стерильная чистота, что ей пришлось бы по привычке залезть в мусорное ведро, но при хозяине квартиры нечего было и думать об этом. Хотя… Она решительно подняла глаза на Тураева.
— Что я знаю, Максим? Вы считаете меня самонадеянной дурочкой, вдруг решившей, что она достигла того уровня, когда может судить других. Но, поверьте, в каждом из нас есть не только хорошее, но и плохое. И в вас, и во мне. В любом человеке. Так что, как бы вы ни были уверены в этом адвокате…
— В вашем отце, Наденька.
— Что?..
— Ваш отец был тем самым адвокатом, заключившим соглашение между мной и Лизой.
С глухим стуком Надя поставила стакан на столешницу.
— Вот как… Что ж…
Тураев сел напротив и сцепил пальцы в замок, положив локти на стол.
— Простите, если напомнил вам об отце. Я знаю, что он…
— Ничего, все нормально, — Чарушина закусила губу, уставившись на подрагивавшую воду.
Наверное, сейчас следовало что-то сказать, но на нее напало какое-то оцепенение. Будто услышанное оказалось совершенно естественным обстоятельством. Объяснить все это Надя
