неприятного. Или, на худой конец, спрятаться".
— Это неправильно… — пробормотала она.
— Да, вы правы, Надя! Все это выглядит неправильно. Даже отвратительно. — Тураев развернулся к ней и положил правую руку поверх спинки ее сидения. — Ради вас я попытался что-нибудь узнать о Ржевском. У меня в больнице есть знакомые врачи… — Встретившись с ее взглядом, он облизал сухие губы. — Он в коме. Потерял много крови. Поэтому пока никто не может сказать, что будет дальше, и как себя поведет его организм.
— Я понимаю, — едва слышно ответила Чарушина.
Несколько секунд Тураев молчал, а затем, чеканя каждое слово, вдруг сказал:
— Мне не хочется с вами расставаться. Только не подумайте ничего такого, просто… Черт, — он подался чуть вперед, — веду себя как идиот. Я подумал, что в любом случае вам за руль лучше не садиться. Скажите, куда вас отвезти, и я отвезу. За машину не переживайте. Если хотите, я лично пригоню ее к вашему дому.
— У вас своих дел миллион. Не переживайте за меня. — Через лобовое стекло Надя внимательно следила за тем, как Половиков выходит из здания и направляется к своей глянцевой Ауди.
— Дела подождут, Наденька. Похороны завтра. Бумаги я получил, все заказал. И как безутешный вдовец имею право на то, чтобы побыть в покое и… Простите, Надя, — смутился Тураев. — Несу какую-то дичь. Но вы должны меня понять. Никто, кроме вас, не знает правды. Так что, я надеюсь на ваше обещание молчать. — Он убрал руку и повернул ключ зажигания. — Итак, куда вас отвезти?
— К вам, — тихо ответила Надя.
— Не понял?..
— Я хочу, чтобы вы отвезли меня в вашу квартиру. В ту, где жила Лиза.
— Хм… Зачем? — растерялся Тураев.
— Вы же сами сказали, что не хотите со мной расставаться, — усмехнулась Надя.
— Но почему туда?
— Я хочу посмотреть, — упрямо заявила Чарушина.
— Ладно, — Тураев побарабанил пальцами по рулю, а затем посмотрел на часы. — Через пару часов в квартиру должна прибыть клининговая служба. Я хотел передать ключи своему водителю, чтобы он встретил их, но почему бы и самому не заняться этим.
Надя отвернулась, чтобы скрыть выражение своего лица. Нет, определенно, Тураев не осознавал того, как выглядит их разговор со стороны. И кажется, он действительно не играл с ней. А еще не скрывал своего равнодушия к погибшей женщине, своей официальной жене.
— Знаете, Наденька, я сейчас вдруг подумал о том, как же странно порой с нами играет судьба. Но я благодарен ей за нашу встречу.
Мягко пружиня, автомобиль выехал со стоянки.
— Рядом с вами я чувствую себя живым. А еще думаю о том, как поступил с вами Ржевский.
— И как же? — рассеянно спросила Надя.
— Как с маленьким ребенком, которого он оставил посреди ночного шоссе, а сам уехал. Вы только подумайте, каково это, когда…
Чарушина нахохлилась, уставившись в окно на мелькавшие дома и людей.
"Ночное шоссе… Фигура прямо перед моей машиной… Нет-нет, это точно был человек… — она закрыла глаза. — Человек… в чем-то темном… крупный… и на голове у него мог быть капюшон…"
Мягкий толчок автомобиля заставил Надю очнуться и открыть глаза. Всю дорогу она просидела в одном положении сначала под разглагольствования Тураева, а затем, когда он решил, что она задремала, — под едва слышную мелодию автомобильной магнитолы. Звучало что-то инструментальное, незапоминающееся и убаюкивающее. Непонятно, как Тураев сам не захрапел под такую музыку. Однако, выглядел он довольно бодро. Чарушина подозревала, что на самом деле, его возбуждение вызвано не только ее присутствием. И, пожалуй, она все же поторопилась с выводами о том, что Тураева нисколько не заботит смерть жены. Как не крути, а в его положении подобное происшествие — это сильнейший удар, выдержать который дано не каждому. Пристальное внимание со стороны партнеров, следствия, коллег и прессы значило очень многое. Недаром информации о его личной жизни в интернете раз-два и обчелся. Наверное, отслеживать и пресекать такого рода публикации тоже стоило больших средств и нервов.
С этими мыслями сквозь полуопущенные веки Наденька продолжала разглядывать улицу за окном. Это был тот самый новый район, где она была на встрече с клиенткой. Разноцветные высотки, словно яркие школьные пеналы из портфеля, возвышались над тополями и кленами.
— В интернете я нашла только одну фотографию вашей жены, Максим, — вдруг сказала Чарушина безо всякого предисловия.
Тураев вздрогнул и посмотрел на нее полным недоумения взглядом.
— Кажется, она была сделана для какого-то женского журнала, — как ни в чем не бывало продолжила Надя.
— Ах, эта…, - Тураев сдвинул брови и достал брелок сигнализации. Направив его перед собой, нажал на кнопку. Придомовые ворота самой крайней высотки стали медленно разъезжаться. — Женские журналы вредны для самих женщин, — хмыкнул он. — Я даже не помню, как он назывался, если вообще это знал.
— То есть, вы были не против этой съемки?
Тураев бросил на Надю быстрый взгляд.
— Ну, я сам попросил Лизу об этом. Так как я довольно известный человек, многие благотворительные фонды обращаются ко мне за помощью. Вот и в этот раз…
— А что за фонд? — заинтересованно спросила Надя.
— Что-то связанное со здравоохранением, кажется, — пожал он плечами. А затем, подумав, заметил: — Нет, я ведь неправду вам сказал. Не совсем так все это было… Сейчас я расскажу…
Чарушина легонько кивнула и стала рассматривать двор, в который въехал автомобиль. Она увидела довольно приличных размеров площадку, усаженную голубыми елями и туями. Единственный подъезд высотки был оборудован широким пандусом и удобными перилами. Чугунные скамейки с резными спинками по обе стороны, дизайнерский цветник, высокий первый этаж и камеры, которые были натыканы через равные промежутки, — не дом, а цитадель. Везде царил порядок и чистота.
— Красиво, — заметила она совершенно искренне, хоть и несколько рассеянно.
— Нравится? — скулы Тураева порозовели от удовольствия. Будто в этом коротком слове было заложено нечто большее, чем констатация очевидного факта. — У меня ведь еще и дизайнерское строительное бюро есть. Мы этот проект совместно с застройщиком разрабатывали. Специально выкупили землю, чтобы вот этот мини-парк разбить. Как говорится, выхлоп с него никакой, но ведь приятно посидеть в хорошую погоду, полюбоваться цветами, с собакой в мяч поиграть.
— А вот детской площадки нет, — покрутила головой Надя.
— А… ну… — Тураев вдруг сник и отвернулся. — Тут детский парк неподалеку. Карусели разные… Песочницы…
Почувствовав воцарившееся между ними напряжение, Чарушина нахмурилась. Что такого она сказала? Так-то детская площадка необходима в каждом дворе.
— И что с этой фотографией? — задала она вопрос, дожидаясь, когда Тураев откроет дверь электронным ключом.
