— Почему? Ты ему не уделяла внимания эти дни?
— Не очень. Последнее время мы с ним живем, похоже, на разных планетах.
— Тогда я тебе посоветую устроить второй медовый месяц.
— Ты думаешь? Я как раз мысленно возвращалась к этому времени и ко всему, что было. Но, Бэрди, мне вовсе не хочется сейчас заводить сестренку или братишку Дэнни!
— Упаси Боже вмешиваться в ваши личные дела! Забудь, что я сказала. — С этими словами она выпорхнула из кабинета с подписанным письмом в руках, оставив Оливию в глубокой задумчивости.
Выбор. 1994Садовник-умелец смастерил для Дэнни маленькую деревянную коляску.
— Вот, мэм, теперича вы сможете его возить, заместо того чтоб таскать по саду, на склонах это нелегко!
— Спасибо, Энди! Он и правда стал для меня тяжеловат.
— А ежли потянете за веревочку, миссис Маккензи, — это тормоз, видите, он работает. Мы ж не хотим, чтоб малыш Дэнни кувырнулся, правда? Никогда бы себе этого не простил!
Оливия поспешила успокоить старого добряка.
Мистер Графтер сделал большую работу, преобразовав пол-акра заросшего ежевикой склона в прелестный ландшафтный сад (о виноделии и лошадях больше не заговаривали). Оливия устроила в нем декоративные скалы и небольшие водопады, безопасные для Дэнни. Впрочем, он пока предпочитал свою детскую площадку с песочницей вблизи дома.
Эрнст женился на Дженни Стэпли, и они хорошо устроились в маленьком коттедже, который для них полностью восстановили и отделали. Дженни ждала уже второго ребенка — первый родился вскоре после свадьбы. Вот почему им срочно нужна была крыша над головой!
Туристы тоже приспособились, а Теодор Гривз был даже доволен новым проходом через поместье к лесу вдали от жилья.
Дэнни было два с половиной, когда родился второй ребенок, девочка, столь желанная Стюарту. Ее назвали Каролина Пирс Оливия Маргарет. Оливия снова мужественно перенесла все тяготы беременности и родов. А потом опять начала борьбу с обстоятельствами — как работающая мать и деловая жена одновременно. И все время спрашивала себя — зачем?
Во имя Господа — зачем? Она имела все, о чем может мечтать женщина, — богатого и работящего мужа, двух прекрасных детей, включая продолжателя рода, прекрасный дом, хороших друзей и соседей. Так что же она хочет доказать?
Она могла завтра же бросить работу, ее отсутствия в офисе никто бы и не заметил: Бэрди, Натали и все прочие делали свое дело отменно. Можно было уйти и, скажем, отплыть на юг Франции, вместо того чтобы мучить себя, пытаясь быть повсюду одновременно. И все же ей нельзя было уходить, потому что она заработала свое место в «Лэмпхаузе», потому что она любила свою работу и потому что чертовски нервничала, когда переставала работать.
Стюарт предложил «поддерживающую терапию».
— Ты имеешь в виду психиатра?
— Если это поможет тебе разобраться…
Она заявила ему, что трудоголики — не сумасшедшие, он ведь тоже трудоголик, разве нет? Да, но он не страдает маниакальной депрессивностью насчет корпорации «Маккензи», как она насчет «Лэмпхауза».
Нет, сейчас, когда дела в компании идут так хорошо, несмотря на депрессию, ей нельзя уходить. Все это верно, но хотелось бы только, чтобы она была не так помешана на «Лэмпхаузе» и больше походила на любящую жену, какой и является на самом деле.
Это всего лишь отголоски послеродовой депрессии, но с ними она разберется сама, без таблеток и психиатров — оставьте только меня в покое, благодарю вас!
Он перестал спорить, а вскоре опять улетел на одно из бесконечных совещаний.
Оливия пресекла разговоры Аннабел и Жанины на послеродовые темы, напомнив, что они уже беседовали о том же самом после рождения Дэнни.
— И не предлагайте мне послеродовую гимнастику! Я ненавижу упражнения, а кроме того, у меня нет времени.
Аннабел сказала:
— Послеродовая депрессия ужасна. Я прошла через это после рождения Тэнди. Никто тебя не понимает, ни муж, ни врач, ни родные. Все твердят: «Возьми себя в руки!» А ты думаешь: если бы я могла взять себя в руки, то не было бы никакой депрессии. Попробуйте йогу, Оливия.
— Йогу?
— Хатха-йогу. Она мне очень тогда помогла, да и сейчас помогает, если я огорчена и удручена. От нее худеют и стройнеют, она избавляет от депрессии и учит расслабляться, улучшает сексуальную жизнь и вообще омолаживает.
— Звучит как волшебство, — заметила Оливия с кривой улыбкой.
— Это и есть волшебство, — возразила Аннабел. — К тому же чертовски простое, им можно заниматься везде, даже на рабочем месте. Я вам покажу.
Да, хатха-йога оказалась лучшим лечением из придуманных людьми, Оливия сожалела, что не воспользовалась им после рождения Дэнни.
— Ты что, молишься? — спросила однажды утром Бэрди, когда увидела Оливию, после бурной перебранки с возомнившим о себе автором, сидящей на полу со скрещенными ногами, руки за головой, взгляд направлен в пространство.
— Нет, я избавляюсь от дурных флюидов, Бэрди. Это называется хатха-йога.
— Ладно, дорогая, когда покончишь со своей хатхой, будь добра сообщить в редакторский отдел твое решение по новой рекламе.
Когда Оливия возвращалась с работы, она часто заставала в бассейне Аннабел с детьми и домработницей Аннунциатой, Верити Йорк с Дэнни и медсестру Жанину, так что ей оставалось лишь присоединиться к общей суете и веселью.
В компании единомышленников Оливия приучала к воде и дочку, хотя той едва исполнилось два месяца. Все, затаив дыхание, наблюдали, вынырнет ли в очередной раз малышка.
— Вода — наш природный элемент, она не может повредить, — успокаивала Аннабел. Подобно гуру, она уютно сидела в позе «лотоса» на бортике бассейна, выложенного голубой мраморной плиткой. Французские застекленные двери отделяли бассейн и террасу от внутреннего дворика с кострищем для шашлыков. Солнечный свет поздней весны красиво освещал оживленное лицо Аннабел. — Наше тело на две трети состоит из воды. Мы произошли из глубин Мирового океана. Священник крестит нас святой водой. В Индии люди тысячелетиями несли и несут свои беды к великому Гангу. Вода стремится к воде…
Каролина, слава Богу, всплыла. Оливия выхватила дочку из бассейна, безмерно радуясь, что та булькает от счастья, а не от воды. Она завернула ее в полотенце и вручила Верити, бродившей по бортику в купальнике. Контракт с мисс Йорк, отлично присматривавшей за Дэнни, был продлен на год.
Жанина Харви сказала:
— К сожалению, Оливия, мне пора на вечернее дежурство. Завтра мы попробуем ароматерапию. Вы вернетесь к четырем?
