— Это твое? — спрашивает она у Бена, который стоит в дверях, засунув руки в карманы.
— Только что купил. Здесь еще много работы.
— Бывшие хозяева оставили все эти вещи?
— Если у тебя дом на острове, ничего другого не остается. Везти это все на материк слишком сложно.
— Зачем ты его купил?
— Я сделал это, когда узнал, что мать продает дом на пляже.
— Он запущенный, — говорит Сидни, — но здесь так чудесно, как будто ты перенесся назад во времени.
По узкой лестнице Бен поднимается наверх впереди Сидни.
— На втором этаже три крохотные спальни, — объясняет он, — но я собираюсь сломать стены и сделать одну большую комнату. Сейчас я тебе кое-что покажу.
На площадке Бен открывает окно и выбирается наружу, на слегка наклонную крышу.
— Давай, — говорит он, — тут почти ровно. — Сидни выползает на крышу, обдирая колени о жесткую черепицу. Когда она, наконец, принимает удобное положение, перед ней открывается удивительной красоты вид на расположенные к северу острова и расстилающуюся за ними Атлантику. Вокруг царит тишина, если не считать легкого плеска волн о скалы.
— Сказочный вид, — говорит Сидни. — Неужели тут в самом деле живут люди?
— Здесь невозможно жить круглый год. Эти дома не утеплены. Но летом люди сюда приезжают. Я здесь кое-кого видел.
— Как они сюда попадают?
— Во время отлива можно прийти пешком. С другой стороны есть песчаная отмель. Можно приехать и на машине, но для этого необходим внедорожник. Зря я продал «ленд ровер». Обычно я приплываю на яхте. Этой осенью я планирую кое-что тут сделать. Мне, наверное, придется купить для этого подержанный грузовичок.
— Что-то я ничего не понимаю, — удивленно произносит Сидни. — А как же твоя работа?
— Пользуясь твоей терминологией, я в творческом отпуске. Если точнее, в неопределенно долгом творческом отпуске.
— Тебя уволили?
Он смеется.
— Нет, я решил все бросить. Во всяком случае, на какое-то время.
Бен прислоняется к оконной раме.
— Когда-то таким было все побережье Новой Англии, — объясняет он. — Маленькие домики без водопровода и электричества. Была пара таких домиков и на пляже, когда мои родители купили большой дом, но их уже давно нет. Их снесли, чтобы расчистить место под новую застройку.
Сидни находится под впечатлением от этой непритязательной красоты.
— Этот вид почему-то вызывает беспокойство, — говорит она. — Хочется, чтобы эта красота была с тобой всегда, но это невозможно. Твой отец когда-то сказал, что он считает, что все, кто жил в вашем доме, селились в нем ради красоты.
— Мой отец так сказал? — Бен на минуту задумывается. — Но ведь это не так, как ты считаешь?
— Ты о чем?
— Здесь очень красиво, это верно, но на побережье есть и уродливые вещи. Даже этот вид может стать неприятным, если присмотреться повнимательнее. Мухи, облепившие вон те водоросли. Скалы, обделанные чайками. А запах выхлопных газов, доносящийся от рыболовного катера?
— Мне всегда казалось, что, возможно, красота — это просто попытка уловить нечто, чего у тебя никогда не было, — задумчиво произносит Сидни. — А может, это то, что у тебя было в детстве и что ты стремишься вернуть. Ощущение восторга, изумления.
— Это все освещение, — говорит Бен. — Этот же вид в пасмурную погоду нагоняет тоску.
Бен усаживается удобнее.
— Иногда мне кажется, что это своего рода порнография, все это вожделение красоты, — говорит он. — Я часто имел с этим дело на работе. Огромные отделанные гранитом многоуровневые комнаты, тройные стеклопакеты и французские двери, гардеробные комнаты размером с гостиные наших бабушек. Весь мой летний гардероб умещается в двух ящиках комода. Именно поэтому я и влюбился в это место с первого взгляда. — Он жестом обводит дом, на крыше которого они сидят. — Воспитание не позволило тебе назвать вещи своими именами, но этот домишко довольно мрачен.
Сидни смеется.
— Он настоящий, — говорит она.
Ее брюки, высыхая, приобретают странные очертания. Крыша горячая. Интересно, как здесь во время шторма?
— Бен, что случилось? — спрашивает Сидни. — Почему он это сделал?
Бен оборачивается и смотрит на нее.
— Мы говорим о Джеффе?
— Да.
Он сжимает челюсти, и нижняя часть его лица твердеет.
— Я не могу за него отвечать, — говорит он, — но знаю, что, пока мы ждали его рейса в аэропорту, у нас состоялся поразительный разговор.
— Джефф полетел в Париж?
— Он считал, что должен уехать.
Хотя Сидни и предполагала, что Джефф тогда улетел в Париж, слышать подтверждение этого ей неприятно.
— Что он сказал?
— Он сказал, что только что совершил самый ужасный поступок в своей жизни.
Остатки обиды волной обволакивают тело Сидни. Через секунду все исчезает.
— Я с ним согласился, — продолжает Бен.
— Он тогда сказал… — начинает Сидни и замолкает. То, что она собирается сообщить, это ее умозаключение. Возможно, неправильное. — Он сказал, что сделал это назло тебе.
Бен долго молчит.
— Наверное, так и есть.
— Он сказал, что с Викторией было то же самое.
— Верно.
— Что там было?
Бен опускает голову, поднимает выпавшую черепицу.
— Мы с Вики только начали встречаться. Нашим отношениям было всего дней десять, быть может, две недели. Мы разок пообедали вместе, сходили на вечеринку. Затем мы встречаем в театре Джеффа, и на следующий день я узнаю, что Виктория уже с ним.
— Ты не разозлился?
— Я, скажем так, удивился. — Бен замолкает. — Я подумал, пусть выиграет сильнейший, что было, то прошло… все такое. А что мне было делать? Попросить Джеффа вернуть Викторию? — Бен поднимает голову. — Но когда он это сделал еще раз… Я понял, что Викторию он тоже отнял преднамеренно. Я мог простить его в первый раз, но не во второй, и он это знал.
— Но почему он это сделал?
— Он понял, что я обратил на тебя внимание, поэтому захотел тебя заполучить, — после секундного колебания отвечает Бен. — Вот и все.
— И все? — спрашивает Сидни.
— И все.
— А я ему это позволила.
— Вот именно.
Сидни закрывает глаза. Ее охватывает чувство стыда, ощущение собственной глупости.
— Джефф всегда со мной соперничал, — говорит Бен, видимо, почувствовав ее смятение. — Отчасти это объяснялось естественным порядком рождения. Но он таким еще и уродился. Когда мне было двенадцать, Джеффу было восемь. Когда мне было восемнадцать, Джеффу исполнилось четырнадцать. Я по определению был лучшим во всем. Например, в спорте. Он никогда не мог со мной в этом соперничать. Поначалу Джефф пытался, а потом просто сдался, решив обойти меня в других областях. Во-первых, в учебе. Во-вторых, с женщинами. Он стал очень, очень хорош во всем, что касалось женщин. — Бен искоса смотрит на Сидни. — Ты уверена, что хочешь это слышать?
