жизнью с простым парнем — на хера, когда там вагон богатых женихов подобранных папочкой?
— Дурак! — зло шипит Роза. — Она любит тебя! Разуй глаза! Да остановись ты, бесишь уже! — хватает меня за руку Цветочек, впиваясь ноготками, заставляя посмотреть на себя. — Я больше чем уверена, что отец напугал ее. Почему ты не рассматриваешь возможность того, что он мог пригрозить ей… не знаю! Уволить тебя, например?
— Иногда ты не по годам умна, а иногда поражаешь своей наивностью, Цветочек. Мы не в сказке живем. Это реальный мир. Очнись.
— Ты не веришь мне?
— Все, что ты говоришь — догадки. На чем они основаны?
— Я знаю Вики…
— Сколько? Два месяца? Хуже. Как оказалось, мы даже и не знали ее эти два месяца. Ни слова о себе и своих родных. Ладно, да даже если ты и права, если Морозов грозился что-то сделать мне, Роза, что по-твоему он может?
— Да что угодно — он же, блин, мэр! Вся власть в городе в его руках!
— А я сын генерала. Если ты забыла, наш отец далеко не последний человек в городе. Ты не хуже меня знаешь, что он вписался бы. Да и наши структуры мэру не подчиняются, если уж на то пошло.
— А Вика это знала?
— Короче, — отмахиваюсь, — хватит, — выдергиваю руку, мне ее не переспорить. — Надоело «переливать» эту тему. Вика ушла. Это был ее выбор. Осознанный. Ушла молча. Если бы были чувства, она с самого начала была бы со мной честна. Если предполагала, что отец может что-то сделать — разве не разумней было предупредить меня, а не молчать? Мы бы вместе что-то придумали. Скажи, что я не прав?
Роза молчит.
— То-то и оно. А как поступила Вика?
Роза сквасила свою милую мордашку. Мои доводы были железобетонными. Как бы не выкосила меня новая информация о ясноглазой — против фактов не попрешь. Как бы херово мне не было — я не готов больше слепо бросаться к той, которая ушла. От меня. Сама.
Да, больно. Да, до сих пор горечь перекатывается на языке при любом упоминании о Вики. В башке и в сердце все еще только она. Одна. Собственно, и из города я в этот день бегу тоже из-за нее. Из-за мыслей о том, а «если бы»…
Если бы мы были вместе.
Если бы не расстались.
Если бы…
Сплошные, сука, «если бы». Надоело!
— То есть ты все уже решил, Рень?
— Решил. Пути назад нет, Роз.
Сестренка шмыгнула носом, совсем как в детстве, когда ее кто-то обижал. Обняла крепко, пряча свой взгляд у меня на груди, прошептав сокрушенно:
— Я просто хотела тебе счастья.
— Знаю. Не вышло. Не по мою оно душу, походу.
— Неправда!
Я сильнее стиснул худенькие плечи егозы, утыкаясь губами в макушку. Закрыв глаза, выравнивая дыхание и пытаясь унять внутреннюю дрожь. Так и простояли добрый десяток минут. В тишине квартиры, каждый думая о своем. Ощущение, что именно в это мгновение, а не две недели назад, я окончательно теряю ясноглазую, с каждой минутой нарастает.
— Мне надо собираться, Цветочек. Нельзя опаздывать на самолет. А тебе надо готовиться к празднику, — выпускаю мелочь из объятий, закрывая дорожную сумку.
— Вики там будет. На празднике. Что мне сказать ей, если она спросит про тебя?
Я долго молчу, не зная, что на это ответить. Уже много позже бросая:
— Привет передавай.
Ренат
Передай привет…
Глупость какая, Швец!
Давлю по газам, лавируя между тачками, толкающимися в общем потоке на заснеженных улицах, но далеко уехать не получается. Снова жму на тормоза. Встаю в многокилометровой пробке. Если так пойдет и дальше — хрен я успею на самолет. До аэропорта еще гнать и гнать, а судя по навигатору, здесь я потеряю минут сорок, не меньше. Затор девять из десяти баллов. Зашибись.
Со вдохом откидываю голову на подголовник. В башке разговор с Цветочком на повторе уже битые два часа. С самого момента ее ухода. Прибавляю звук у радио, стараясь заглушить жужжание навязчивых мыслей. Не выходит…
Ненавижу долгие «прощания». Да и я не на луну улетаю и не навсегда. Всего месяц в паре тысяч километров от дома. Отправили на переподготовку. Чего прощаться-то? Не первая и не последняя за мою карьеру поездка. Сколько еще таких будет?
Однако Роза все равно умудрилась разрыдаться у меня на плече. От души всхлипывая и уверяя меня, что я полный кретин, что сам согласился улететь из дома на праздники. Как будто в ссылку улетаю, а не в командировку.
Передай привет…
Нет, не хочу, чтобы Роза передавала ясноглазой «привет». После того, что узнал сегодня, внутри только сильнее разрослось раздражение: на себя, на девчонку, на ситуацию в целом.
Почему промолчала? Почему не поборолась? Почему ушла? Неужели я не заслужил честности? Неужели я не заслужил борьбы с ее стороны? После всего, что было. После всего, что сказал и в чем признался. Я полагал, что между нами есть то самое доверие, которое удержало бы ее от опрометчивого поступка и трусливого побега. Ошибся. Вика пошла по пути наименьшего сопротивления. Как и тогда, с предками. На нее надавили — она собрала вещи и смоталась. Вот только всю жизнь так не получится…
Психанув заезжаю кулаком по рулю, еще громче врубая радио. Дебильная новогодняя песня играет. Уж лучше она, чем разъедающая до костей обида, гулом стоящая в ушах. Ногой тарабаню нервно — бесит эта черепашья скорость.
Всего на мгновения мне показалось, что я могу понять и простить Вики ее поступок. Если отбросить эмоции — догадки сестры имели место быть. Отец — мэр, свихнуться можно! Признаю, что он мог на нее надавить. Мог ее запугать. Мог ей даже приказать. Но я-то рядом с ней был на кой черт?!
Нет, блть. Не могу. Понять и простить — не могу. Пусть и веду себя, как обиженный юнец, но сколько за время наших отношения я сделал «первых шагов»? А сколько я дождался ответных от Виктории, мать его, Морозовой? Статистика не в ее пользу, а там, где есть чувства, счет всегда равный. В противном случае — это игра в одни ворота. Увы.
Двигаясь в потоке на скорости, не превышающей двадцать километров в час, я успеваю принять кучу поздравлений по телефону от парней. Кто-то подкалывает по поводу командировки, Илюха в тысячный раз рассыпается в благодарностях, а Фомин клятвенно обещает, что по моем возвращении мы хорошенько «оттянемся» в клубе с классными девчонками.
